Татьяна стояла в маленькой ванной комнате родительского дома, разглядывая потёки ржавой воды на белом кафеле. Стиральная машина молчала, её дверца была приоткрыта, а внутри виднелась мокрая одежда матери.
— Мам, она совсем сломалась? — спросила Татьяна, поворачиваясь к Вере Ивановне.
— Да, доченька, — вздохнула мать, поправляя седые волосы. — Мастер приходил, сказал — не починить. Двадцать лет отработала, своё отслужила.
Татьяна кивнула, мысленно прикидывая расходы. Хорошая стиральная машина стоит около тридцати тысяч. Сумма подъёмная для семейного бюджета, особенно учитывая недавнюю премию мужа.
— Не переживай, мам, — успокоила Татьяна. — Завтра с Денисом съездим, выберем новую.
Вера Ивановна растерянно замахала руками.
— Да что ты, Танечка! Денег таких у меня нет. Пока руками постираю.
— Какими руками? — возмутилась Татьяна. — Тебе семьдесят два года! Мы купим, не переживай.
Дома Татьяна рассказала мужу о поломке.
— Ден, маме нужна стиральная машина. Старая совсем умерла.
Денис оторвался от телевизора и посмотрел на жену с недовольным выражением лица.
— И что? Пусть сама покупает.
— Как сама? — не поняла Татьяна. — У неё пенсия восемнадцать тысяч.
— Тань, мы не обязаны помогать твоим родителям, — отрезал муж, возвращаясь к просмотру новостей.
Татьяна застыла посреди гостиной. Слова мужа прозвучали как пощёчина. Не обязаны? А месяц назад Денис без раздумий перевёл сестре сорок тысяч рублей на летний отдых детей. Никто тогда не говорил про обязанности.
— Ты нормальный? — тихо спросила Татьяна. — Мы помогаем твоей родне, а моей не обязаны?
Денис поставил телевизор на паузу и повернулся к жене.
— Это разные ситуации, Таня. Светка одна детей растит, ей действительно тяжело.
— А моей маме не тяжело? — возмутилась Татьяна. — Пенсия копеечная, отец умер три года назад. Как ей на восемнадцать тысяч стиральную машину купить?
— У твоей мамы есть другие дети, — напомнил Денис. — Пусть твой брат помогает.
Татьяна хмыкнула. Константин работал охранником, получал едва больше матери. Жена его не работала, сидела с двумя маленькими детьми. Откуда у брата тридцать тысяч на стиральную машину?
— Костя еле концы с концами сводит, — объяснила Татьяна. — У него ипотека, двое детей. Где ему взять такие деньги?
— Это его проблемы, — пожал плечами Денис. — Нельзя же на нас всё вешать.
Татьяна почувствовала, как горячая волна поднимается от груди к горлу. Всё вешать на них? А когда свекровь просила отремонтировать дачу, кто платил за стройматериалы? Когда Светлана разводилась и нуждалась в деньгах на адвоката, кто помогал? Когда тёща Дениса лежала в больнице и нужны были дорогие лекарства, кто покупал?
— Послушай, Денис, — начала Татьяна, стараясь сохранить спокойствие. — Давай вспомним, сколько мы потратили на твою семью за последний год.
— При чём здесь это? — насторожился муж.
— При том, что ты говоришь про обязанности, — ответила Татьяна. — Крыша на даче твоей мамы — восемьдесят тысяч. Адвокат для Светки — пятьдесят. Лекарства для Екатерины Петровны — двадцать пять. Отдых детям Светланы — сорок. Итого почти двести тысяч за год.
Денис нахмурился.
— Ну и что? Это моя семья.
— А моя мама кто? — тихо спросила Татьяна. — Чужая?
Эти слова повисли в воздухе. Денис отвёл взгляд, понимая, что сказал лишнее. Но отступать не собирался.
— Таня, не передёргивай. Просто ситуации разные.
— Чем разные? — настаивала Татьяна. — Тем, что это не твоя мама? Или тем, что тридцать тысяч на стиральную машину — это много, а сорок тысяч на отдых — нормально?
— Светкины дети отдыха заслуживают, — оправдывался Денис. — А стиральную машину можно и попроще купить.
Татьяна присела на край дивана, чтобы не упасть. Неужели муж действительно считает свою семью важнее? Неужели её мать для него никто?
— То есть ты считаешь, что твои племянники важнее моей мамы? — уточнила Татьяна.
— Я не это сказал!
— Именно это и сказал, — возразила Татьяна. — Детям Светланы — сорок тысяч на развлечения, а пожилой женщине — ни копейки на бытовую технику.
Денис встал и принялся ходить по комнате.
— Ты всё извращаешь! Я просто считаю, что каждый должен заботиться о своих родителях сам.
— Тогда почему мы заботимся о твоих? — парировала Татьяна. — Почему твоя мама может рассчитывать на нашу помощь, а моя нет?
— Потому что… — Денис запнулся, понимая, что логического объяснения нет.
— Потому что она моя, а не твоя, — закончила за него Татьяна. — Вот и вся разница.
Мужчина остановился возле окна, глядя на летний двор. Соседские дети играли в футбол, их крики доносились через открытые створки. Обычный июльский вечер, но в их доме царила напряжённая тишина.
— Ладно, — наконец произнёс Денис. — Может, ты права. Но давай купим что-то недорогое. Тысяч за пятнадцать.
Татьяна покачала головой.
— За пятнадцать тысяч продают китайский хлам, который сломается через год. А твоей маме на дачу мы беседку поставили за тридцать, помнишь? Там даже не первая необходимость, а прихоть.
— Беседка — это другое дело…
— Чем другое? — взорвалась Татьяна. — Тем, что твоя мама попросила? Значит, сразу находятся деньги, никто не торгуется, не предлагает дешёвые варианты!
Денис сжал кулаки.
— Таня, не кричи. Соседи услышат.
— Пусть услышат! — не унималась Татьяна. — Пусть знают, какой у меня справедливый муж! Своим — всё лучшее, чужим — объедки!
— Твоя мама мне не чужая…
— Тогда докажи! — потребовала Татьяна. — Поехали завтра, выберем нормальную стиральную машину. Как выбирали беседку твоей маме.
Денис молчал, и это молчание говорило больше слов. Татьяна поняла — муж не собирается тратить деньги на её мать. Всё, что он может предложить, — дешёвую подделку, чтобы формально помочь.
— Знаешь что, Денис, — тихо сказала Татьяна. — Не нужно. Куплю сама.
— Откуда у тебя деньги? — удивился муж.
— А ты как думаешь, на что я коплю с зарплаты? — усмехнулась Татьяна. — На случай, если мужу жалко денег на мою семью.
Эти слова больно ударили по самолюбию Дениса.
— Это несправедливо, Тань. Я не жадный.
— Не жадный? — переспросила Татьяна. — Тогда почему для твоей семьи денег всегда хватает, а для моей — нет? Почему мне приходится просить, объяснять, доказывать необходимость каждой покупки?
— Ты преувеличиваешь…
— Преувеличиваю? — перебила Татьяна. — Давай вспомним, как покупали подарки твоим племянникам на день рождения. Пять тысяч на каждого, даже не обсуждали. А когда мой крестник просил велосипед, ты сказал: «Пусть родители сами покупают».
Денис попытался возразить, но слова не находились. Факты говорили сами за себя.
— А помнишь, как твоя мама заболела гриппом? — продолжала Татьяна. — Мы тут же поехали, привезли фрукты, лекарства, наняли сиделку. А когда моя мама лежала с воспалением лёгких, ты сказал: «Больницы сейчас хорошие, сама справится».
— Это было давно…
— Полгода назад! — воскликнула Татьяна. — И таких примеров десятки! Твоя семья — священна, моя — так себе, по остаточному принципу.
Денис сел в кресло, понимая, что жена права. Но признавать собственную несправедливость не хотелось.
— Может, я и не прав иногда, — нехотя согласился муж. — Но не специально же.
— Не специально? — недоверчиво переспросила Татьяна. — Пять лет брака, и все пять лет одна схема. Для твоих родственников — щедрость, для моих — скупость.
Эти слова прозвучали как приговор. Татьяна впервые озвучила то, что давно чувствовала, но боялась признать. Муж действительно делит людей на своих и чужих. А её семья попала в категорию чужих.
— Ладно, — сказал Денис после долгой паузы. — Купим твоей маме стиральную машину. Нормальную.
— Не нужно, — ответила Татьяна. — Уже поздно.
— Как поздно? — не понял муж.
— Поздно играть в щедрость, — объяснила Татьяна. — Ты показал своё истинное отношение. Теперь любая помощь будет выглядеть как милостыня.
Денис растерянно смотрел на жену, не понимая, как исправить ситуацию.
Той же ночью Татьяна лежала без сна, перебирая в памяти прошлые годы. Картина становилась всё яснее. Новогодние праздники всегда проводили у родителей Дениса. Летний отпуск выбирал муж, ориентируясь на свои предпочтения. Покупка машины, выбор квартиры, даже мебель — везде главным было мнение Дениса и его семьи.
А где была её семья? На периферии. Вере Ивановне перепадали остатки внимания и заботы. Константин с детьми виделись с Денисом только на больших праздниках. Её мнение учитывалось в последнюю очередь.
Утром Татьяна позвонила подруге Галине.
— Галь, можно к тебе зайти? Поговорить нужно.
— Конечно, приезжай, — без лишних вопросов согласилась подруга.
За чашкой кофе Татьяна рассказала о вчерашнем конфликте. Галина слушала молча, изредка кивая.
— Знаешь, Тань, — сказала подруга, когда рассказ закончился, — я давно это замечала. Помнишь день рождения твоей мамы? Денис нашёл отговорку и не пришёл. А на юбилей своей матери всех обязал явиться.
Татьяна вспомнила тот день. Действительно, муж сослался на срочную работу, хотя накануне спокойно планировал встречу с друзьями.
— Это не нормально, Тань, — продолжила Галина. — Семья должна быть равной для обоих супругов. А у вас получается, что твоя семья — это приложение к его семье.
Вечером Денис встретил жену дома с букетом роз.
— Тань, прости за вчера, — начал муж. — Давай купим твоей маме хорошую стиральную машину. Съездим завтра, выберем.
Татьяна поставила цветы в вазу, не глядя на мужа.
— Ты так и не понял, в чём проблема, — тихо сказала жена.
— Понял, понял! — заверил Денис. — Я был неправ. Исправлюсь.
— Денис, проблема не в стиральной машине, — объяснила Татьяна. — Проблема в том, что ты делишь людей на сорта. Твоя семья — высший сорт, моя — второй.
— Да что ты говоришь! — возмутился муж. — Какие сорта? Просто иногда не подумаю, скажу лишнее.
— Иногда? — переспросила Татьяна. — Пять лет брака — это иногда?
Денис растерялся. Жена говорила серьёзно, а он надеялся отделаться извинениями и подарком.
— Хорошо, — согласился муж. — Что ты хочешь?
— Равного отношения к обеим семьям, — чётко сформулировала Татьяна. — Если помогаем твоим родственникам, помогаем и моим. Если тратим время на твою семью, тратим и на мою. Если учитываем мнение твоей мамы, учитываем и мнение моей.
Денис нахмурился.
— Это сложно, Тань. Нельзя же всё по линейке мерить.
— Почему сложно? — удивилась Татьяна. — Сорок тысяч Светлане — легко, тридцать тысяч моей маме — сложно?
— Ну… ситуации разные…
— Денис, — перебила Татьяна, — либо ты готов относиться к моей семье так же, как к своей, либо нам не о чём говорить.
Муж почувствовал, что жена настроена решительно. Но менять привычки не хотелось. Его семья действительно казалась важнее. Разве это плохо?
— Тань, ты делаешь из мухи слона, — попытался отшутиться Денис. — Подумаешь, поспорили из-за стиральной машины.
— Из-за стиральной машины? — повторила Татьяна. — Значит, ты так ничего и не понял.
Татьяна села напротив мужа, глядя ему в глаза.
— Денис, скажи честно: считаешь ли ты мою семью равной своей?
Долгое молчание говорило больше слов. Муж избегал прямого ответа, понимая, что правда не понравится жене.
— Тань, моя семья… ну, она мне ближе, естественно…
— Естественно? — переспросила Татьяна. — А моя семья мне тоже естественно ближе. Но я не делю наш бюджет на мой и твой. Не делю время на важное для меня и неважное для тебя.
— Это другое дело…
— Нет, Денис, это то же самое дело, — возразила Татьяна. — Ты просто привык, что твоё мнение главное, а моё — дополнительное.
Муж начинал злиться. Разговор зашёл слишком далеко.
— Тань, ты требуешь невозможного! — вспылил Денис. — Нельзя всех любить одинаково!
— Я не требую любви, — спокойно ответила Татьяна. — Я требую уважения. К моей семье, к моим чувствам, к моему мнению.
— А я что, не уважаю?
— Нет, не уважаешь, — чётко ответила Татьяна. — Уважение — это когда мнение жены учитывается наравне с мнением мужа. Когда её семья важна наравне с его семьёй.
Денис встал и принялся ходить по комнате. Жена требовала от него кардинальных перемен, а он не видел в этом необходимости.
— Знаешь что, Тань, — сказал муж после паузы, — может, тебе стоит меньше общаться с подругами? Они тебе всякую чепуху в голову вбивают.
Эта фраза стала последней каплей. Татьяна поняла — муж не собирается меняться. Более того, он винит в проблемах всех, кроме себя.
— Денис, — тихо произнесла Татьяна, — я дам тебе неделю подумать. Либо ты готов строить равноправные отношения, где уважают обе семьи, либо я ухожу.
— Что? — опешил муж. — Ты что, угрожаешь разводом?
— Я не угрожаю, — ответила Татьяна. — Я ставлю условие. У меня есть самоуважение, и я не готова всю жизнь быть человеком второго сорта в собственном браке.
Денис не поверил услышанному. Жена всегда была покладистой, соглашалась с его решениями. Откуда взялась эта решительность?
— Тань, ты же любишь меня…
— Люблю, — согласилась Татьяна. — Но любовь не означает согласие терпеть неуважение. Я хочу быть равноправным партнёром, а не прислугой при твоей семье.
Следующие дни прошли в напряжённом молчании. Денис надеялся, что жена передумает, а Татьяна ждала признаков перемен. Но муж вёл себя как обычно, словно разговора не было.
В субботу Денис отправился к матери обсуждать ремонт дачи. Вернулся с планами потратить на обновление участка семьдесят тысяч рублей. О стиральной машине для Веры Ивановны не упомянул.
— Всё, Денис, — сказала Татьяна вечером. — Я поняла твой ответ.
— Какой ответ? — не понял муж.
— Семьдесят тысяч на дачу твоей мамы — легко. Тридцать тысяч на необходимую вещь моей маме — проблема. Это и есть твой ответ.
На следующий день Татьяна собрала вещи. Денис метался по квартире, не веря, что жена действительно уходит.
— Тань, стой! Давай всё обсудим!
— Обсуждать уже нечего, — ответила Татьяна, складывая документы в сумку. — Ты сделал свой выбор. Твоя семья важнее всего остального.
— Но я же люблю тебя!
— А я люблю себя, — ответила Татьяна. — Достаточно, чтобы не соглашаться на роль человека второго сорта.
Татьяна ушла к матери. Первым делом купила Вере Ивановне отличную стиральную машину. На свои накопления, без чьего-либо разрешения. А Денис остался один, не понимая, как пять лет брака рухнули из-за какой-то стиральной машины. Он так и не осознал, что проблема была не в технике, а в неуважении к человеку, который должен был быть самым дорогим.
