— Ты продала мой рабочий ноутбук, чтобы купить себе абонемент в элитный фитнес-клуб, потому что тебе надо привести себя в форму к лету? Марина, там были все мои проекты! Ты уничтожила мою работу ради своей задницы? — голос Игоря сорвался на хрип. Он стоял в дверном проеме кабинета, вцепившись побелевшими пальцами в косяк, и смотрел на то место, где еще утром гудела мощная графическая станция.
Теперь там была пугающая, стерильная пустота. Только сиротливо свисали со столешницы перепутанные провода — сетевой кабель, HDMI, питание — напоминающие вырванные с корнем внутренности. На лакированной поверхности стола отчетливо виднелись прямоугольники чистой пыли, очерчивающие контуры исчезнувшей техники.
Марина даже не дрогнула. Она стояла в прихожей у огромного ростового зеркала, выгнув спину под неестественным углом и отставив ногу так, чтобы мышцы бедра казались рельефнее. На ней были новые, ядовито-салатовые легинсы, которые, судя по бирке, торчащей из пакета на полу, стоили как половина его аванса.
— Ой, да не нуди, — небрежно бросила она своему отражению, поправляя лямку короткого спортивного топа. — Я не продала, а сдала. В ломбард за углом. Мне срочно нужна была карта в «World Class», там сейчас акция «Успей до лета», скидки сорок процентов, но предложение действовало только до шести вечера. А ты трубку не брал.
Игорь медленно, словно во сне, перевел взгляд с пустого стола на жену. В ушах стоял тонкий звон, перекрывающий шум крови. Он только что вернулся с тяжелых переговоров, где три часа доказывал заказчику необходимость усиления несущих конструкций. Он ехал домой с одной мыслью: открыть файл, внести правки в чертежи и отправить финальную версию, чтобы завтра получить расчет.
— Я был на совещании, Марина, — произнес он пугающе тихим голосом, делая шаг в коридор. — Я зарабатывал деньги. Те самые деньги, на которые мы живем. Ты хоть понимаешь, что ты натворила? Это не просто «компьютер». Это рабочая станция. Там жесткие диски. Там архив за полгода. Там проект торгового центра, который я должен сдать завтра утром!
Марина наконец соизволила оторваться от зеркала. Она повернула к нему лицо, на котором не было ни тени раскаяния — лишь легкое раздражение, словно назойливая муха мешала ей наслаждаться собой.
— А ты себе еще заработаешь, ты ж умный, — фыркнула она, закатывая глаза. — Подумаешь, чертежи. Нарисуешь новые. Тебе полезно будет встряхнуться, а то совсем заплесневел в своем мониторе. Я, между прочим, о нас забочусь. Ты видел, кто ходит в этот клуб? Там жены серьезных людей, бизнесменов, депутатов. Мне нужно выглядеть статусно, чтобы соответствовать.
— Соответствовать? — переспросил Игорь, чувствуя, как пол уходит из-под ног. — Чему соответствовать? Ты украла мой инструмент. Ты понимаешь это? Ты взяла вещь, которая кормит эту семью, и обменяла её на возможность потеть в компании богатых бездельниц.
— Не смей называть меня воровкой! — взвизгнула Марина, и её лицо мгновенно пошло красными пятнами. Маска светской львицы слетела, обнажив обычное хабальство. — Я твоя жена! Всё в этом доме — общее! И если мне, женщине, срочно потребовались инвестиции во внешность, значит, это приоритет! Ты все равно на этом компьютере копейки зашибаешь. Если бы ты нормально зарабатывал, мне бы не пришлось тащить технику в скупку, как какой-то наркоманке!
Она говорила это с такой искренней, незамутненной уверенностью в своей правоте, что Игорю стало страшно. Перед ним стоял не близкий человек, а совершенно чуждое существо, живущее по принципам паразита: «мне надо — значит, я возьму». Она не видела проблемы. Для неё ноутбук за двести тысяч был просто куском пластика, который мешал ей получить желаемое.
— Сколько? — сухо спросил Игорь.
— Что «сколько»? — не поняла Марина, снова поворачиваясь к зеркалу и проверяя, не размазалась ли тушь.
— За сколько ты его сдала?
— За шестьдесят тысяч, — буркнула она. — Там приемщик какой-то жадный попался, сказал, что модель прошлого года, царапина на крышке… Короче, хватило как раз на годовой абонемент и форму.
У Игоря потемнело в глазах. Шестьдесят тысяч. Одна пятая от реальной стоимости. Она сдала профессиональное оборудование по цене лома, просто чтобы успеть на акцию. Данные, скорее всего, уже отформатировали — ломбарды не хранят чужую информацию. Полгода жизни. Сотни бессонных ночей. Репутация перед заказчиками. Всё это было уничтожено ради абонемента и салатовых штанов.
— Ты обесценила меня, — сказал он, глядя на её спину. — Ты не просто продала вещь. Ты показала, что мой труд, мои нервы, моя карьера — это ничто по сравнению с твоим желанием покрасоваться перед зеркалом.
Марина резко развернулась, уперев руки в бока.
— Ой, всё! Хватит строить из себя жертву! — выкрикнула она. — Мужик должен решать проблемы, а не создавать их. Компьютер выкупишь, если он тебе так нужен. Квитанция на тумбочке валяется. А мне не порти настроение, у меня завтра первая тренировка с персональным тренером. И вообще, скажи спасибо, что я слежу за собой. Если я разжирею, ты же первый на меня смотреть перестанешь. Так что это вклад в твое же будущее!
Она победно вскинула подбородок и снова уткнулась в телефон, выбирая фильтр для селфи. Игорь смотрел на неё и чувствовал, как внутри, где-то в районе солнечного сплетения, умирает всё, что связывало их последние три года. Жалость, привязанность, надежда — всё выгорело, оставив после себя холодную, звенящую пустоту и четкое понимание: рядом с ним враг.
Он подошел к тумбочке, взял мятый чек ломбарда. Бумага дрожала в руке.
— Заработаю, говоришь? — переспросил он хрипло, аккуратно складывая квитанцию и убирая её в карман брюк.
— Конечно, заработаешь, — бросила Марина, не глядя на него. — Куда ты денешься.
— Я-то заработаю, — кивнул Игорь, и в его голосе появились металлические нотки, которых Марина, увлеченная своим отражением, не заметила. — Но не для тебя.
Он развернулся и медленным, тяжелым шагом направился в спальню. В его голове, очистившейся от эмоций, созрел план. Простой, жесткий и справедливый. Если в их семье принято без спроса распоряжаться активами партнера ради «срочных нужд», значит, эти правила работают в обе стороны.
Игорь вошел в спальню и опустился на край кровати, чувствуя, как пружины матраса жалобно скрипнули под его тяжестью. В комнате царил идеальный порядок, тот самый «инстаграмный» уют, которым Марина так гордилась: бежевое покрывало без единой складки, декоративные подушки, расставленные по размеру, ароматические свечи на комоде. Все это выглядело как декорация к чужой, красивой жизни, за которую он платил своим здоровьем и нервами, а теперь еще и профессиональной репутацией.
Марина не заставила себя ждать. Она вошла следом, все еще держа в руках телефон, и прислонилась к дверному косяку, скрестив ноги. В этом жесте было столько снисходительности, словно она разговаривала с нашкодившим ребенком, а не с мужем, которого только что обокрала.
— Ты чего надулся? — спросила она, пролистывая ленту соцсетей. — Ну серьезно, Игорек. Это просто железяка. Ты ведешь себя так, будто я почку твою продала. Я же объяснила: это была необходимость. Инвестиция. Ты хоть представляешь, сколько стоит персональная тренировка без абонемента? А мне нужно всё и сразу.
Игорь поднял голову. Его взгляд уперлся в туалетный столик жены, заваленный баночками с кремами, флаконами духов и кистями для макияжа. Среди этого хаоса возвышалась резная деревянная шкатулка — подарок на их первую годовщину.
— Инвестиция, — повторил он глухо. — Марина, давай я тебе объясню на понятном языке. На диске были исходники проекта вентиляции для торгового комплекса. Заказчик — крупная строительная фирма. Если я завтра не пришлю им файлы, они выкатят мне неустойку. Знаешь какую? Примерно в три раза больше, чем твой абонемент. Плюс я должен буду вернуть аванс, который мы с тобой уже проели и потратили на твои «инвестиции» в прошлые месяцы.
Марина на секунду оторвалась от экрана, нахмурив идеально выщипанные брови.
— Ой, ну вечно ты усложняешь, — отмахнулась она. — Позвонишь, соврешь что-нибудь. Скажешь, вирус сожрал, или жесткий диск сгорел. Они же люди, поймут. Попросишь отсрочку на пару дней, сядешь и переделаешь. Ты же у меня гений, ты быстро чертишь. Ночами посидишь, тебе не привыкать.
Игорь смотрел на нее и чувствовал, как внутри поднимается холодная волна омерзения. Она предлагала ему врать, унижаться и работать на износ, чтобы покрыть последствия её прихоти. Для неё его труд не стоил ничего. Ночи без сна, красные глаза, боли в спине — всё это было для неё чем-то само собой разумеющимся, функцией, встроенной в его организм по умолчанию.
— То есть, по-твоему, это нормально? — тихо спросил он. — Я должен не спать ночами, потому что тебе захотелось в элитный зал именно сегодня?
— А что такого? — искренне удивилась Марина. — Я же для тебя стараюсь! Чтобы ты шел рядом со мной и гордился, какая у тебя классная жена. А ты… Ты думаешь только о своих чертежах. Ты стал скучным, Игорь. Занудным. Раньше ты был легче на подъем, дарил подарки, возил на море. А сейчас? «Марина, экономим», «Марина, у меня дедлайн». Тоска зеленая. Мне нужна энергия, драйв, статус! А ты тянешь меня вниз своим бытовым занудством.
— Я тяну тебя вниз? — Игорь горько усмехнулся. — Я оплачиваю ипотеку за эту квартиру, где ты наводишь уют. Я оплачиваю твои бесконечные курсы «личностного роста», от которых толку ноль. Я покупаю продукты, одежду, бензин для твоей машины. И я же тебя тяну вниз?
Марина фыркнула, подходя к зеркалу над комодом и поправляя прическу.
— Это обязанность мужчины — обеспечивать свою женщину. Это база, Игорь. Если ты не можешь дать мне то, что мне нужно, я беру это сама. Ты должен был сам догадаться и купить мне этот абонемент еще месяц назад, когда я намекала. Но ты был занят. Ты меня не слышал. Так что нечего теперь строить из себя обиженку. Считай, что это налог на твою невнимательность.
Слова падали в тишину комнаты тяжелыми камнями. «Налог на невнимательность». Она не просто не раскаивалась. Она подвела под свое воровство целую философскую базу, в которой он, Игорь, был кругом виноват, а она — жертва обстоятельств, вынужденная действовать радикально.
Игорь встал с кровати. Его движения были медленными, но в них появилась пугающая четкость. Он вдруг осознал, что разговоры закончились. Диалога не будет, потому что диалог возможен только между равными людьми, уважающими друг друга. Здесь же было паразитирование в чистом виде.
— Ты права, — сказал он неожиданно спокойно. — Мужчина должен решать вопросы. И если я был невнимателен к балансу наших вкладов в семью, то сейчас самое время это исправить.
Марина победно улыбнулась своему отражению.
— Ну вот, наконец-то здравые мысли! — она обернулась к нему, сияя. — Я знала, что ты поймешь. Ты же у меня умничка. Давай так: ты сейчас метнешься в ломбард, попробуешь выкупить ноут, а если нет — ну, купишь новый в кредит. А вечером отметим! Я приготовлю твой любимый салат… или закажем пиццу, я же устану после тренировки.
Она щебетала, уже планируя вечер, уверенная, что буря миновала, что она снова прогнула его, заставила принять её правила игры. Она видела в его спокойствии капитуляцию. Но Игорь смотрел не на неё. Он смотрел на туалетный столик. На ту самую резную шкатулку.
Он подошел к столику вплотную. Марина замолчала на полуслове, уловив перемену в его позе.
— Ты чего? — спросила она настороженно. — Ищешь заначку? У меня нет наличных, я все на такси потратила.
— Нет, Марина, — сказал Игорь, кладя руку на лакированную крышку шкатулки. Дерево было теплым и гладким. — Я не ищу заначку. Я ищу способ восстановить справедливость. Ты сказала, что всё в этом доме общее. Что можно брать вещи партнера, если тебе «нужнее». Что активы можно конвертировать в статус. Я согласен с этой концепцией.
Он открыл шкатулку. Внутри, на бархатной подложке, блеснуло золото. Цепочки, кольца, массивные серьги с топазами, которые он дарил ей на тридцатилетие. Рядом лежали брендовые швейцарские часы — его подарок на прошлый Новый год, стоившие как два его ноутбука.
— Ты что делаешь? — голос Марины дрогнул, потеряв свою вальяжность. Она сделала шаг вперед, выставив руку, словно пытаясь остановить его дистанционно.
— Произвожу переоценку активов, — ответил Игорь, не глядя на неё. Он начал сгребать украшения в горсть. Золото тихо звякало, соприкасаясь друг с другом. — Мой рабочий инструмент стоил триста тысяч. Плюс моральный ущерб, плюс неустойка заказчику, плюс мое потраченное время, которое ты так легко списала в утиль. Я думаю, содержимого этой коробочки как раз хватит, чтобы покрыть кассовый разрыв.
— Не смей! — визгнула Марина, бросаясь к нему. — Положи на место! Это мое! Это подарки! Ты не имеешь права!
Игорь резко повернулся к ней, сжимая в кулаке холодный металл. В его глазах не было ни ярости, ни любви — только ледяная пустота.
— Подарки делают любимым женщинам, Марина. А паразитов просто выводят. Ты уничтожила мою работу ради своей задницы? Прекрасно. Теперь я уничтожу твои «статусные побрякушки» ради своего будущего.
Марина замерла в шаге от него, глядя на его кулак. До неё, наконец, начало доходить, что на этот раз привычная схема «поскандалить и помириться» не сработает. Что она перешла черту, за которой больше нет мужа-спонсора, а есть мужчина, который пришел забрать своё.
— А ну положи! — взвизгнула Марина, бросаясь на него, как дикая кошка, защищающая свою добычу. Её пальцы с дорогим маникюром впились в предплечье Игоря, оставляя глубокие, жгучие борозды. — Это мое! Ты дарил! Подарки не отдарки! Ты совсем с катушек слетел?!
Игорь даже не поморщился от боли. Адреналин действовал лучше любой анестезии. Он с силой, но без лишней жестокости перехватил её тонкое запястье и отстранил жену от себя. В этом движении не было удара, только холодная, непреодолимая механика. Марина пошатнулась, отступила на шаг и ударилась бедром о край комода, но тут же восстановила равновесие, готовая ко второму раунду.
— Я вызову полицию! — задыхаясь от ярости, выкрикнула она. Её грудь под спортивным топом ходуном ходила, лицо пошло красными пятнами, исказив привычную миловидность до неузнаваемости. — Я скажу, что ты меня ограбил! Что ты меня бьешь!
Игорь горько усмехнулся. Он подошел к шкатулке и достал оттуда часы. Тяжелые, швейцарские, с перламутровым циферблатом. Он помнил, как выбирал их, как откладывал деньги с трех крупных заказов, чтобы порадовать её на Новый год. Тогда она визжала от восторга и прыгала ему на шею. Сейчас эти часы в его руке казались просто куском холодного металла с ценником.
— Вызывай, — кивнул он, взвешивая часы на ладони. — Расскажешь им заодно, как вынесла из дома профессиональное оборудование, купленное на мое имя. Расскажешь про ломбард. Поверь, участковому будет очень интересно послушать про наши «семейные разборки». Но ты же не дура, Марина. Ты знаешь, что полиция не приедет на раздел имущества между супругами. Так что давай без дешевого театра.
Марина замерла. Она действительно понимала, что угроза пустая. В её глазах мелькнул животный страх — не перед законом, а перед тем, что привычный мир, где ей всё прощалось, рушится прямо сейчас. Она видела, как её «статус», её блестящие игрушки исчезают в кармане мужа, который всегда был таким удобным и покладистым.
— Игорь, — её тон резко сменился. Визгливые нотки исчезли, уступив место попытке манипуляции. Она сделала шаг вперед, облизнула губы. — Ну хорошо. Ну психанул. Ну наказал. Давай поговорим нормально. Отдай цацки. Я поняла, я была неправа с ноутом. Я… я завтра займу у мамы, выкуплю его. Честно. Только часы отдай, мне в них завтра в клуб идти, там же все смотрят…
— Займешь у мамы? — перебил её Игорь, и его взгляд стал тяжелым, как могильная плита. — Ты не поняла. Дело не в том, что ты сдала ноут. Дело в том, что ты посчитала это нормальным. Ты вытерла ноги о мой труд. А теперь ты торгуешься?
Он сунул часы в другой карман. Марина, поняв, что дипломатия провалилась, снова кинулась в атаку. На этот раз она попыталась вырвать карман целиком. Её ногти царапнули ткань брюк, она вцепилась в него, пытаясь залезть рукой внутрь, рыча от бессилия и злобы.
— Отдай! Это мои деньги! Я заслужила! Я на тебя лучшие годы трачу! — орала она ему прямо в лицо, брызгая слюной.
Игорь схватил её за плечи и резко встряхнул. Голова Марины мотнулась, она клацнула зубами и замолчала, глядя на него расширенными зрачками.
— Ты ничего не заслужила, кроме пинка под зад, — сказал он тихо, чеканя каждое слово. — Ты не жена. Ты паразит. Ты живешь за мой счет, ешь за мой счет, одеваешься за мой счет, а теперь еще и грабишь меня, чтобы потешить свое эго. Математика простая, Марина. Ноутбук стоил триста тысяч. Твое золото в ломбарде потянет дай бог на сто пятьдесят. Часы — еще на сотню, если повезет скупщику. Мы даже в ноль не выходим. Так что считай, что я тебе еще и скидку сделал.
Он отпустил её, словно она была грязной тряпкой. Марина отступила, потирая плечи. В её глазах плескалась чистая, незамутненная ненависть. Она поняла, что проиграла этот бой, но не собиралась сдаваться.
— Ты пожалеешь, — прошипела она. — Ты приползешь ко мне. Ты никто без меня. Задрот с чертежами. Кому ты нужен? А я… Я найду себе нормального мужика в зале. Богатого. Который не будет считать копейки и трястись над своим паршивым компьютером!
— Отлично, — кивнул Игорь. — План надежный. Вот и приступай к его реализации. Прямо сейчас.
Он развернулся и пошел к выходу из спальни. Марина растерянно моргнула.
— В смысле? — крикнула она ему в спину. — Куда ты?
— Не я, — бросил Игорь через плечо, не останавливаясь. — Ты. Абонемент у тебя есть. Форма на тебе. Кроссовки в коридоре. Всё, что нужно для охоты на олигархов, у тебя имеется. А эта квартира — для тех, кто работает, а не торгует лицом.
— Ты меня не выгонишь! — взвизгнула Марина, побежав за ним. — Я здесь прописана! Это мое жилье тоже!
— Временная регистрация закончилась месяц назад, — напомнил Игорь, выходя в коридор. Он вспомнил, как она просила продлить, а он всё откладывал из-за работы. Какое счастье, что он был так занят. — Так что юридически ты здесь — гость. Гость, который проворовался и стал нежелательным.
Он подошел к входной двери и распахнул её настежь. Лестничная площадка встретила их запахом табака и гулким эхом чьих-то шагов этажом выше.
— Вон, — коротко сказал Игорь, указывая на серый бетон подъезда.
Марина стояла посреди коридора в своих ядовито-салатовых легинсах, босиком, с растрепанными волосами и размазанной тушью. Она выглядела нелепо и жалко, но в её позе всё еще было столько гонора, что хватило бы на небольшую армию.
— Ты блефуешь, — усмехнулась она нервно. — Ты не выставишь меня. Ты же интеллигент, Игорек. Мама говорила, ты тряпка. Ты сейчас закроешь дверь, извинишься и вернешь мне золото.
Игорь шагнул к ней. В нем не осталось ни капли интеллигентности. Только холодная решимость хирурга, ампутирующего гангренозную конечность.
— Мама ошиблась, — сказал он и схватил её за локоть. — Тряпкой я был, пока оплачивал твои капризы. А сейчас я — коллектор, который взыскивает долг.
Он потянул её к двери. Марина уперлась ногами в пол, пытаясь затормозить, её пятки скользили по ламинату.
— Не трогай меня! Урод! Пусти! — заорала она, пытаясь ударить его свободной рукой.
Но Игорь был сильнее. Он просто тащил её к выходу, игнорируя её вопли и удары. Он вывел её за порог, как нашкодившего кота. Марина вылетела на лестничную клетку, едва удержавшись на ногах, и больно ударилась плечом о косяк соседской двери.
— Твои кроссовки, — Игорь пнул стоящие у порога модные беговые «найки». Они вылетели следом за хозяйкой, один из них прокатился по ступеням вниз.
— Ты больной! — орала Марина, подбирая обувь. — Я босиком! Я без куртки! На улице апрель!
— В «World Class» тепло, — ответил Игорь, глядя на неё сверху вниз. — Беги скорее, согреешься. Ты же хотела привести себя в форму к лету? Вот и начинай марафон. Старт дан.
Он взялся за ручку двери. Марина стояла на грязном полу подъезда, прижимая к груди кроссовки, и смотрела на него с таким выражением, будто он только что застрелил её на месте. Впервые за все время в её глазах не было ни презрения, ни насмешки. Только шок от столкновения с реальностью, где за поступки приходится платить мгновенно.
— Игорь… — начала она, и голос её предательски дрогнул.
— Дверь, — сказал он и с силой захлопнул тяжелое металлическое полотно.
Щелчок дверного замка прозвучал в тишине прихожей как звук упавшей гильотины. Игорь повернул «вертушку» на два оборота, проверяя надежность засова, и только после этого прислонился спиной к холодному металлу двери. Сердце колотилось где-то в горле, отдаваясь гулким стуком в висках, но руки, на удивление, не дрожали. Внутри, вместо ожидаемого страха или сожаления, разливалась звенящая, кристалльная ясность. Будто у него годами был заложен нос, и только сейчас он впервые вдохнул полной грудью.
С той стороны двери, на лестничной клетке, повисла секундная пауза. Марина, видимо, переваривала случившееся, не веря, что «интеллигентный Игорек», который всегда сглаживал углы и первым шел на примирение, действительно закрыл перед ней дверь.
— Игорь! — глухо донеслось снаружи. Удар ладонью по металлу. — Ты что, серьезно? Открой сейчас же! Это не смешно!
Игорь не ответил. Он медленно сполз спиной по двери, сел на корточки и закрыл глаза. Он представлял её там: в этих нелепых кислотных лосинах, с одним кроссовком в руке, растерянную и злую. Королева, которую свергли с трона и вышвырнули на задний двор.
— Игорь! — голос Марины сорвался на визг. Удары стали чаще и сильнее, она колотила в дверь то ли кулаками, то ли ногами. — Открой, урод! Там холодно! У меня ключи остались на тумбочке! Телефон садится! Ты слышишь меня?!
Он достал из кармана телефон. Экран был темным, но уведомления от банка уже начали приходить — видимо, автоплатежи за её подписки пытались списаться, но он еще вчера, сразу после обнаружения пропажи ноутбука, заблокировал общую карту. Интуиция сработала быстрее мозга.
— Слышу, — громко и спокойно произнес он, не вставая с корточек. Металл двери хорошо проводил звук. — И соседи слышат. Продолжай орать, Марина. Устрой им шоу. Ты же любишь внимание. Пусть все видят, как выглядит «статусная женщина», когда у неё отбирают кормушку.
— Да пошел ты! — заорала она, и в голосе послышались истеричные слезы, но не от горя, а от бессильной ярости. — Ты пожалеешь! Я всем расскажу, какой ты садист! Я напишу во все чаты, что ты выгнал жену босиком! Тебе никто руки не подаст!
— Пиши, — равнодушно отозвался Игорь. — Только не забудь добавить предысторию про ноутбук. И про то, как ты сдала мою карьеру в ломбард. Думаю, люди оценят твою предприимчивость.
Снаружи что-то грохнуло — похоже, она швырнула кроссовок в стену.
— Отдай мне куртку! — потребовала она, сменив тактику. Тон стал требовательным, но с нотками паники. — И сумку! Там мои вещи! Я не уйду без своих вещей!
Игорь встал. Он прошел в гостиную, где на диване валялся её пушистый плед, а на полу — стопки глянцевых журналов. Вся квартира была пропитана её присутствием, её вещами, её запахом. Раньше это казалось уютом, теперь напоминало плесень, захватившую здоровый организм.
— Вещи? — переспросил он, подходя к двери, но не открывая её. — Марина, твои вещи — это то, что ты купила на свои заработанные деньги. А таких вещей в этой квартире нет. Всё, что на тебе надето — куплено мной. Телефон в твоих руках — куплен мной. Даже трусы на твоей «статусной заднице» оплачены с моих проектов. Так что ты уходишь с тем, что принадлежит тебе по праву: с твоим гонором и абонементом в фитнес.
— Ты мелочный скупердяй! — взвыла она. — Я подам на раздел имущества! Я отсужу у тебя половину этой халупы!
— Квартира куплена до брака, ипотека на мне, платежи с моего счета, — сухо напомнил Игорь, словно зачитывал инструкцию к тостеру. — Ты здесь никто, Марина. Ты просто жилец, который нарушил договор аренды. А за порчу имущества арендодатель имеет право выселить без предупреждения. Считай, что договор расторгнут в одностороннем порядке.
За дверью наступила тишина. Было слышно лишь тяжелое, прерывистое дыхание Марины. Она поняла. Наконец-то, сквозь пелену собственного эгоизма, до неё дошло, что это не игра, не воспитательный момент, не ссора, после которой будет бурный секс примирения. Это конец. Финал. Титры.
— Игорь… — её голос стал тихим, жалобным, тем самым «лисьим» голоском, которым она обычно выпрашивала новые туфли. — Ну хватит. Ну пожалуйста. Мне правда холодно. Я все поняла. Я была дурой. Прости меня. Давай я зайду, мы поговорим, я сделаю чай… Я выкуплю этот чертов ноутбук, клянусь!
Игорь слушал её и удивлялся самому себе. Еще вчера эти интонации заставили бы его чувствовать вину. Он бы бросился утешать, объяснять, искать компромиссы. Но сегодня этот голос вызывал лишь брезгливость, как вид раздавленного таракана. Он понимал, что она не раскаивается. Ей просто холодно, неудобно и страшно терять комфорт. Она не жалеет о поступке, она жалеет о последствиях.
— Не надо чая, — сказал он, глядя в глазок. Он видел её искаженное лицо, размазанную тушь, дрожащие губы. Она выглядела жалко, но он знал: пусти её сейчас обратно — и через час она снова будет хозяйкой положения, а он — виноватым тираном. — И ноутбук выкупать не надо. Я сам решу свои проблемы. Как всегда.
— И куда мне идти? — спросила она с вызовом, в котором сквозило отчаяние. — К маме? В таком виде?
— В «World Class», Марина. Я же сказал, — Игорь усмехнулся, но улыбка вышла горькой. — Ты так хотела туда попасть. Ты пожертвовала всем ради этого зала. Так иди. Наслаждайся. Там душевые, сауна, фен. Приведешь себя в порядок. Там же статусные люди, ты говорила. Может, кто-то подберет. Ты же красивая женщина, когда молчишь. Тебе не привыкать искать шею покрепче.
— Будь ты проклят! — прошипела она, пнув дверь напоследок. — Чтоб ты сдох со своими чертежами!
— И тебе удачной тренировки, — ответил Игорь.
Он отошел от двери и направился на кухню. Ноги были ватными, адреналин отступал, уступая место чудовищной усталости. Он налил себе стакан воды прямо из-под крана и выпил залпом. Рука потянулась к карману брюк. Он вытащил горсть золота и часы. Бросил их на кухонный стол. Блестящая кучка металла выглядела сиротливо на пустой столешнице.
Это был не выигрыш. Это была компенсация за разрушенную иллюзию.
С лестницы донесся звук вызываемого лифта, потом мелодичный звонок прибытия кабины и лязг закрывающихся створок. Шаги стихли. Марина уехала.
Игорь остался один в тихой квартире. Он прошел в комнату, где еще утром стоял его рабочий стол. Сейчас там было пусто, только пыль и провода. Завтра будет тяжелый день. Ему придется звонить заказчику, унижаться, просить отсрочку, возможно, платить неустойку. Ему придется искать деньги на новую технику, работать на старом планшете, не спать ночами. Его жизнь, выстроенная по кирпичику, рухнула за один день из-за чужой прихоти.
Но глядя на пустое место, Игорь вдруг почувствовал странную легкость. Да, у него нет работы. Да, он потерял деньги. Да, он, возможно, потерял репутацию. Но он избавился от чего-то гораздо более тяжелого и разрушительного. От паразита, который жрал его жизнь изнутри, прикрываясь словами о любви и уюте.
Он подошел к окну. Внизу, у подъезда, хлопнула дверь. Маленькая фигурка в салатовых легинсах выбежала на тротуар, ежась от вечерней прохлады, и быстро пошла в сторону ярко освещенного проспекта, где горела неоновая вывеска фитнес-клуба. Она не оглянулась.
Игорь задернул штору.
— Ничего, — сказал он в пустоту комнаты. — Заработаю. Но теперь — только для себя.
Он выключил свет и впервые за три года лег спать на середину широкой кровати, не боясь кого-то разбудить или потревожить. В квартире было тихо, и эта тишина стоила дороже любого золота…
