— Миша, ну попроси ты свою жену сделать музыку потише, — голос золовки Марины сочился плохо скрываемым раздражением.
— У мамы голова разболелась от этого вашего… авангарда.
Я сделала тише. Не потому, что попросила Марина, а потому что свекровь, сидевшая на диване, и правда приложила палец к виску. Она всегда была на стороне дочери, в любом споре, в любом капризе.
Мой муж, Миша, виновато пожал плечами. Мол, извини, дорогая, ты же знаешь маму и сестру. Я знала. За пять лет брака я отлично изучила всю его семью.
— Анечка, ты не обижайся, — начала свекровь своим обволакивающим голосом, который я про себя называла «липким медом». — Просто мы люди простые, привыкли к мелодичной музыке, к душевным песням. А у тебя всё какое-то… нервное.
Я молча кивнула. Что я могла сказать? Что эта «нервная» музыка — саундтрек к фильму, который получил три «Оскара»?
Что эта квартира, которую они считают верхом моих финансовых возможностей, — лишь одна из моих инвестиций?
Они бы не поверили. Для них я всегда была бедной сироткой, которую их Мишенька осчастливил, взяв замуж.
— Кстати, о нервах, — подхватила Марина, отставляя чашку с недопитым напитком. — Нас на работе завтра ждет светопреставление. Новый владелец компании будет речь толкать.
Она работала секретаршей в крупном агрохолдинге «Золотой Колос». Жаловалась на работу постоянно, но держалась за нее, потому что «статус, связи и хороший офис в центре».
— Какой еще владелец? — нахмурился Миша. — Вроде же все стабильно было.
— Было, да сплыло. Продали нашу контору с потрохами. Никто даже имени покупателя не знает, какая-то темная лошадка, — Марина фыркнула. — Надеюсь, хоть зарплату не порежут. А то я только отпуск на Мальдивах запланировала.
Она бросила на меня быстрый, оценивающий взгляд. Я поймала его и спокойно выдержала. В этом взгляде читалось всё: и превосходство, и легкая брезгливость, и уверенность в моей полной несостоятельности.
Внутренне я усмехнулась. Темная лошадка. Это было забавно. Я и не думала, что покупка «Золотого Колоса» вызовет такой ажиотаж на уровне секретариата.
Я приобрела этот актив неделю назад, завершив сделку через оффшорный фонд. Тихо и без лишней огласки.
— Мальдивы — это прекрасно, — мягко сказала я.
— Ой, Ань, тебе это, наверное, не очень интересно, — отмахнулась Марина с видом снисходительной королевы.
— Это ведь отдых совсем другого уровня. Понимаешь, мы привыкли вращаться в определенном кругу, где люди могут себе позволить не смотреть на ценники.
Она сделала паузу, видимо, подбирая слова, чтобы не слишком сильно меня задеть, но получилось только хуже.
— Я не хочу тебя обидеть, но, боюсь, наш круг для тебя слишком… дорогой. Ты будешь чувствовать себя не в своей тарелке.
Миша неловко кашлянул в кулак, делая вид, что рассматривает узор на обоях. Свекровь одобрительно кивнула словам дочери.
А я просто смотрела на Марину. На ее ухоженное лицо, на дорогие часы на запястье, на самодовольство, плескавшееся в глазах.
Она и не подозревала, что ее Мальдивы, ее карьера, ее «круг» — всё это теперь находилось в моих руках.
— Возможно, ты права, — медленно проговорила я, и от моего спокойствия Марина даже слегка растерялась. — А возможно, мои тарелки гораздо разнообразнее, чем ты думаешь.
Я встала из-за стола.
— Угощайтесь. А мне нужно сделать пару звонков по работе.
В своей комнате я набрала номер своего помощника.
— Олег, добрый вечер. У меня небольшое изменение в планах на завтра. Я лично буду на собрании в «Золотом Колосе».
Да, представьте меня как нового владельца. И еще… подготовьте, пожалуйста, приказ об увольнении секретаря генерального директора. Марина Викторовна Сокольская. Причина? Профнепригодность.
Утром Миша, как обычно, ничего не заметил. Он выпорхнул из дома в свой офис, чмокнув меня в щеку и бросив на ходу: «Удачи на собеседовании!» Я как-то обмолвилась, что ищу подработку, чтобы ему было спокойнее.
Идея о том, что его жена может не просто работать, а владеть бизнесом, в его картину мира не вписывалась.
Я же не спешила. Выбрала строгий брючный костюм темно-синего цвета. Никаких кричащих брендов, только идеальный крой и дорогая ткань.
Минимум макияжа, волосы собраны в низкий пучок. Образ не владелицы заводов-газет-пароходов, а скорее юриста или топ-менеджера.
В холле «Золотого Колоса» царило нервное оживление. Сотрудники сбивались в кучки, перешептывались. Я вошла и скромно встала у стены, наблюдая.
Мой помощник Олег, представительный мужчина лет пятидесяти, уже был здесь. Он коротко кивнул мне издалека и продолжил разговор с пока еще действующим генеральным директором.
Марина была в своей стихии. Она порхала по холлу, раздавая указания и делясь «инсайдами» с коллегами.
— Говорят, это какой-то айтишник, — вещала она, картинно закатывая глаза. — Наверняка сейчас начнет всех нас учить, как правильно колоски в зуме собирать. Главное, чтобы платил исправно.
В какой-то момент ее взгляд наткнулся на меня. Она нахмурилась, пытаясь понять, что я здесь делаю.
— Аня? Ты что тут? — в ее голосе сквозило недоумение с оттенком пренебрежения. — Пришла на вакансию курьера устраиваться? Так отдел кадров на другом этаже.
Я едва заметно улыбнулась.
— Решила посмотреть, Марина. Вдруг и мне место найдется.
— Ну-ну, — хмыкнула она и, потеряв ко мне всякий интерес, отвернулась к своей свите.
Ровно в десять всех пригласили в конференц-зал. Марина, как секретарь, суетилась у входа, проверяя списки. Меня она пропустила с таким видом, будто делала огромное одолжение. Я села в последнем ряду.
Генеральный директор, бледный и вспотевший, вышел на сцену и начал мямлить что-то про новые горизонты и эффективный менеджмент. Наконец, он дошел до главного.
— …и я с гордостью представляю вам нового владельца холдинга «Золотой Колос»!
Все замерли. Олег, стоявший у сцены, жестом пригласил меня пройти вперед. Я встала и медленно пошла по проходу между рядами. По залу прокатился недоуменный шепот. Я видела, как вытягиваются лица, как округляются глаза.
Но мне было интересно только одно лицо. Лицо Марины.
Она стояла у стены, и ее улыбка медленно сползала, уступая место полному, абсолютному непониманию. Ее глаза расширились, рот приоткрылся. Она смотрела на меня так, словно увидела привидение.
Я поднялась на сцену, взяла микрофон из рук Олега и обвела зал спокойным взглядом.
— Добрый день, коллеги, — мой голос прозвучал ровно и уверенно. — Меня зовут Анна Воронцова. И с сегодняшнего дня я возглавляю эту компанию.
Я сделала короткую паузу, давая людям возможность переварить информацию.
— Я не буду говорить долгих речей. Скажу лишь, что «Золотой Колос» ждут большие перемены. Нас интересуют эффективность, рост и профессионализм.
Всё, что не вписывается в эту концепцию, останется в прошлом. Первые кадровые решения уже приняты. Олег, прошу.
Мой помощник вышел вперед с папкой в руках.
— Приказом номер один на должность генерального директора назначается…
Зал снова зашумел. Но я смотрела только на Марину. Она по-прежнему стояла, прислонившись к стене, и, кажется, даже перестала дышать.
— Приказом номер два, — продолжил Олег, — за систематическое невыполнение должностных обязанностей и несоответствие корпоративной этике увольняется секретарь Сокольская Марина Викторовна.
С сегодняшнего дня.
В зале повисла абсолютная, оглушающая пустота. Весь шум, все перешептывания разом смолкли. Сотни глаз устремились сначала на окаменевшую Марину, а потом — на меня.
Первой очнулась она. Краска бросилась ей в лицо, искажая красивые черты.
— Что?.. — прошептала она, но звук утонул в напряженной атмосфере. Потом она вскинула голову, и ее голос окреп. — Вы не имеете права! Это какая-то ошибка! Я буду жаловаться!
— Жалобы принимаются в письменном виде в отделе кадров, — ровным тоном ответила я в микрофон, не глядя на нее. — А теперь, если позволите, я продолжу.
Я обратилась к залу, коротко обрисовав планы развития. Я говорила о новых рынках, об инвестициях в технологии, о социальной программе для сотрудников. Я говорила как руководитель, и люди начали меня слушать. Они видели перед собой не мстительную невестку, а человека дела.
Когда я закончила, двое охранников уже вежливо, но настойчиво выводили Марину из зала. Она не сопротивлялась, шла как во сне. Ее мир рухнул, и она еще не успела этого осознать.
Вечером дома меня ждал «трибунал». На кухне сидели все: заплаканная Марина, мрачная свекровь и Миша, мечущийся между ними.
— Аня, как ты могла? — с порога набросился на меня муж. — Это же моя сестра! Моя семья!
— Твоя сестра, которая пять лет унижала твою жену, — спокойно поправила я, снимая жакет. — И твоя семья, которая этому потакала.
— Она просто… у нее такой характер! — пытался защитить ее Миша.
— Ты уничтожила жизнь моей дочери! — вступила свекровь, поднимаясь. — Ты лишила ее всего! За что такая ненависть, Аня? За то, что мы приняли тебя, нищую, в свой дом?
Я посмотрела на нее. И впервые за все эти годы не почувствовала ни страха, ни желания оправдаться. Только холодную, звенящую свободу.
— Приняли? Вы никогда меня не принимали. Вы терпели меня как досадное недоразумение. А насчет нищеты…
Ваш дом, как вы его называете, — это квартира, которую я купила три года назад на имя Миши, чтобы вам было где жить. Машина, на которой ездит ваш сын, — мой подарок на годовщину.
Та самая компания, откуда я уволила вашу дочь за хамство и лень, — лишь малая часть моего бизнеса.
Я говорила это не для того, чтобы хвастаться. Я просто расставляла все по своим местам.
Миша смотрел на меня широко раскрытыми глазами. Он не мог поверить.
— Аня… почему ты молчала?
— А ты когда-нибудь спрашивал? — я горько усмехнулась. — Тебя все устраивало.
Удобная, молчаливая жена, которая не лезет в твои дела и не отсвечивает на фоне твоей «статусной» родни. Тебе было комфортно считать меня бедной и зависимой. Так было проще меня не уважать.
Марина молчала, вжавшись в стул. До нее, кажется, начало доходить.
— Я подаю на развод, Миша, — сказала я тихо, но твердо. — Я устала быть для вас всех пустым местом. Я хочу жить там, где меня ценят не за деньги и не вопреки их отсутствию. А просто ценят.
Я развернулась и пошла к выходу. Никто не пытался меня остановить. В дверях я обернулась.
— Ах, да. Марина, можешь не беспокоиться о Мальдивах. Путевка была куплена с корпоративной карты. Она аннулирована.
