— Лен, а где папка «Проект_Финал»? — голос Сергея звучал глухо, будто из бочки. Он сидел перед ноутбуком, в одних трусах, сгорбившись, и тупо смотрел на экран, который светился неестественной синевой девственно чистого рабочего стола.
— Там, где ей и место, — лениво отозвалась жена, потягиваясь в кровати и с наслаждением зарываясь лицом в подушку. — Я там порядок навела. Удалила всё лишнее.
Сергей замер. Его пальцы зависли над тачпадом, не решаясь сделать следующее движение. Внутри у него всё похолодело, словно он проглотил кусок льда размером с кулак. Часы в углу экрана показывали 06:15 утра. До защиты проекта, от которого зависела не просто премия, а вся его карьера на ближайшие пять лет, оставалось ровно три часа. Он медленно, очень медленно повернулся к кровати, на которой лежала его супруга, и посмотрел на неё так, словно видел впервые в жизни.
— Что значит «навела порядок»? — спросил он тихо, но в голосе уже начинали звенеть опасные металлические нотки. — Ты понимаешь, что я полгода над этим сидел? Полгода, Лен! Ночами, выходными… Где файлы? В корзине?
— Да почистила я твою корзину, успокойся, чего ты так напрягся? — фыркнула она, переворачиваясь на другой бок и демонстрируя мужу спину. — Ноутбук тормозил, я решила фильм посмотреть, пока ты храпел как трактор, а места не было. Вечно у тебя там всё забито каким-то мусором. Вот я и снесла эту ерунду. Всё равно ты там только в игрушки свои играешь да графики какие-то дурацкие рисуешь, никому не нужные.
Сергей почувствовал, как кровь приливает к лицу, пульсируя в висках. Он судорожно начал кликать мышкой, открывая «Мой компьютер», надеясь, что это просто дурацкая шутка, сон, бред. Но диск D был пуст. Диск C показывал максимум свободного места. Она не просто удалила ярлыки с рабочего стола. Она отформатировала всё. Под чистую. Даже резервные копии, которые он по глупости скинул во временную папку вчера вечером, чтобы перенести на флешку утром.
— Ты отформатировала жесткий диск? — спросил он, чувствуя, как начинают предательски дрожать руки. — Ты хоть понимаешь, что ты наделала, женщина? Это не игрушки! Это проект торгового центра на сорок миллионов! Меня сегодня должны были повысить! Я должен был стать ведущим архитектором!
— Ой, да хватит уже! Надоел! — Лена резко села в кровати, отбросив одеяло. Её лицо выражало не раскаяние, а крайнюю степень раздражения. — Повысить, повысить… Я это слышу уже год! «Вот сдам проект, вот получу должность…». А я? А мы? Ты когда последний раз меня в кино водил? Ты когда на меня смотрел не сквозь экран своего проклятого ноутбука? Я для тебя кто тут? Мебель? Прислуга?
— Ты не мебель, ты вредитель. Ты диверсант, — процедил Сергей, захлопывая крышку ноутбука с таким звуком, что казалось, дорогой пластик сейчас треснет пополам. Он встал и начал ходить по комнате, хватаясь за голову. — Ты уничтожила полгода моей жизни. Ты понимаешь это своей головой или нет? Я пахал как проклятый, чтобы мы могли закрыть ипотеку раньше! Чтобы купить тебе ту шубу, которую ты канючила всю зиму и тыкала мне в нос фотками из инстаграма!
— Не нужна мне твоя шуба, если мужа рядом нет! Подавись ты своей шубой! — взвизгнула Лена, вскакивая на ноги. — Я удалила это специально! Да! Слышишь? Специально! Чтобы ты очнулся наконец! Чтобы ты увидел, что рядом живой человек, а не приложение к мультиварке! Я думала, ты проснешься, увидишь, что работы нет, расстроишься немного, а потом поймешь, что это знак! И мы проведем выходные вместе. Погуляем, сходим в ресторан, как нормальные люди…
Сергей остановился посреди комнаты. Он смотрел на жену, растрепанную, в пижаме с мишками, и пытался найти в её глазах хоть каплю разума. Но там было только упрямство избалованного ребенка, который сломал папину любимую вещь, чтобы папа перестал заниматься делами и поиграл с ним.
— В ресторан? — переспросил он шепотом. — Ты думала, я обрадуюсь, что ты пустила мою карьеру под откос, лишила нас денег, выставила меня идиотом перед заказчиками, и поведу тебя есть суши? Ты серьезно сейчас?
— Ну а что такого? — Лена пожала плечами, и этот жест окончательно добил Сергея. — Ну скажешь им, что компьютер сломался. Вирус там, или еще что. Ты же умный, придумаешь. Зато мы будем вместе. Я же для нас стараюсь, дурак!
Сергей молча подошёл к шкафу-купе. Он рывком распахнул зеркальную дверцу, чуть не сорвав её с петель, и, встав на цыпочки, достал с верхней полки большой дорожный чемодан на колесиках.
— Ты чего делаешь? — Лена напряглась, глядя на чемодан. Её уверенность начала давать трещину, но она всё ещё держалась за свою правоту. — Серёж, ты чего удумал? Убирай давай. Пошутили и хватит. Ну восстановишь ты свои картинки, ты же компьютерщик, вы там все волшебники.
— Я не компьютерщик, я архитектор, Лена! И это не картинки, это чертежи, расчеты, сметы! Их нельзя восстановить за два часа! Их нельзя просто «придумать» заново! — рявкнул он так, что Лена отшатнулась. Он швырнул чемодан на пол, открыл его и начал сгребать с полок её вещи. — Всё. Хватит. Этот цирк окончен.
— Куда ты мои вещи кладешь? — она вытаращила глаза, наконец-то начиная осознавать происходящее. — Ты что, выгоняешь меня? Из-за работы?
— Собирайся, — сухо бросил Сергей, закидывая в чемодан стопку джинсов, даже не заботясь о том, как они лягут. — Туда, где ценят такие методы воспитания. К маме своей езжай. Или к подругам. Мне плевать. В моем доме врагов не будет.
— Ты сейчас серьезно? Из-за каких-то файлов? — Лена побледнела, но тут же её лицо налилось краской гнева. — Ты выгоняешь жену из дома из-за паршивого компьютера? Да ты больной! Тебе лечиться надо! Псих! Трудоголик несчастный! Ты меня не любишь!
— У тебя десять минут, — отчеканил Сергей, продолжая опустошать полки. — Потом я вызываю такси. И поверь мне, Лена, я сейчас настолько не шучу, насколько это вообще возможно. Ты хотела моего внимания? Поздравляю. Вот оно. Теперь я смотрю только на тебя и на то, как ты собираешь манатки. Довольна?
Сергей с методичностью робота продолжал опустошать полки. В чемодан летели шелковые блузки, которые Лена покупала «для настроения», дорогие свитера, надетые по одному разу, и бесконечное кружевное белье, которое стоило как половина его аванса. Он действовал молча, и это пугало Лену больше, чем его крик. Она стояла у кровати, скрестив руки на груди, и наблюдала за этим разрушением своего уютного мирка. В её голове всё ещё не укладывалось, что это происходит на самом деле.
— Ты ведешь себя как истеричка, — наконец выдавила она, пытаясь вернуть себе контроль над ситуацией. — Ну удалила и удалила. Подумаешь! Можно подумать, ты там лекарство от рака изобретал. Мир не рухнет без твоего торгового центра. А вот семья рушится, и рушишь её ты!
Сергей остановился с охапкой платьев в руках. Он медленно повернулся к ней, и в его глазах плескалась такая усталость пополам с презрением, что Лене стало не по себе.
— Семья? — переспросил он тихо. — Лена, давай начистоту. Семья — это когда люди вместе строят будущее. А ты сегодня ночью взяла кувалду и разнесла фундамент, который я заливал шесть месяцев. Ты хоть представляешь, сколько я потерял? Это не просто сорок миллионов для фирмы. Это мои бонусы, это повышение оклада в полтора раза. Это возможность закрыть ипотеку за эту квартиру за два года, а не за десять. Ты не файлы удалила. Ты удалила мои нервы, моё здоровье и мои деньги. Наши, черт возьми, деньги!
— Опять ты про деньги! — закатила глаза Лена, подходя к туалетному столику и начиная демонстративно перебирать баночки с кремом. — У тебя в глазах только доллары светятся. Ты женат на своей работе, Серёжа! А я так, бесплатное приложение. Я хочу романтики, понимаешь? Я хочу, чтобы муж приходил домой и обнимал меня, а не утыкался в монитор. Я живая женщина! Мне нужно тепло!
— Тепло? — усмехнулся Сергей, швыряя платья в чемодан. — Тепло стоит денег, Лена. Эта квартира, за которую я плачу сам, — это тепло. Еда в холодильнике, которую ты не покупаешь, — это тепло. Твой фитнес, твои курсы макраме, на которые ты сходила два раза и бросила, твой маникюр каждые две недели — это всё моё время и мои силы. Ты работаешь администратором в салоне красоты два через два за копейки, которых тебе хватает только «на шпильки». Я ни разу тебя этим не попрекнул. Ни разу! Я тянул всё сам, потому что думал: «Ладно, ей так комфортнее, пусть занимается чем хочет». А в благодарность я получаю удар в спину?
— Не смей меня попрекать! — взвизгнула она, разворачиваясь к нему. Лицо её пошло красными пятнами. — Я создаю уют! Я делаю этот дом пригодным для жизни! Я тебе готовлю, стираю! Это тоже работа, между прочим! И стоит она не меньше твоих чертежей!
— Уют? — Сергей обвел рукой комнату. — Уют — это когда жене не плевать на то, чем живет муж. А ты даже не знаешь, над чем я работал. Ты называешь сложнейший архитектурный проект «картинками». Ты считаешь, что моя карьера — это блажь, которая мешает тебе смотреть со мной сериалы. Ты не уют создаешь, Лена. Ты создаешь вакуум, который высасывает из меня все ресурсы.
Он подошел к тумбочке и сгреб в кучу её косметику.
— Эй! Аккуратнее! Это люкс! — закричала она, бросаясь к нему и пытаясь выхватить тюбики. — Ты нормальный вообще? Это стоит бешеных денег!
— Вот именно! — рявкнул Сергей, отталкивая её руку. — Моих денег! Которых теперь не будет, потому что через два часа я приду в офис и скажу шефу, что я — идиот, который позволил жене уничтожить заказ. Меня не просто не повысят, Лена. Меня могут уволить за срыв сроков. Или впаять неустойку. Ты об этом подумала, когда жала кнопку «Форматировать»? Чем мы будем платить за этот «уют», если меня уволят? Твоей зарплатой администратора? Да её на коммуналку не хватит!
Лена замерла, прижимая к груди спасенную банку крема. В её глазах промелькнула тень испуга, но защитная реакция сработала быстрее здравого смысла. Ей было проще обвинить его в жадности, чем признать свою катастрофическую глупость.
— Ты просто мелочный, — процедила она сквозь зубы, глядя на него с ненавистью. — Ты считаешь каждую копейку. Я думала, ты мужчина, стена, опора. А ты бухгалтер с калькулятором вместо сердца. Если бы ты меня любил, ты бы сейчас посмеялся, обнял меня и сказал: «Черт с ней, с работой, главное, что мы есть друг у друга». Так поступают настоящие мужчины в фильмах!
— В фильмах мужчины не живут с паразитами, которые перегрызают провода системы жизнеобеспечения, — холодно отрезал Сергей. Он застегнул молнию на одной половине чемодана и принялся за вторую. — Я не мелочный, Лена. Я ответственный. А ты — инфантильная эгоистка, которая застряла в подростковом возрасте. Ты хотела поиграть во взрослую жизнь, но не выучила правила. Правило номер один: за свои поступки надо отвечать.
— Я никуда не поеду, — вдруг твердо сказала она, садясь на край кровати и скрещивая ноги. — Это и мой дом тоже. Я здесь прописана… ой, нет, не прописана, но я здесь живу! Ты не имеешь права меня выгонять на улицу как собаку.
— Квартира моя, куплена до брака, ипотека на мне, — напомнил Сергей, не прекращая сборов. Теперь он кидал в сумку её обувь. — Ты здесь гость, который злоупотребил гостеприимством. Я даю тебе шанс уйти красиво, без полиции. Не заставляй меня менять замки, пока ты будешь на работе.
— Ты блефуешь, — неуверенно усмехнулась Лена, хотя голос её дрогнул. — Ты сейчас побесишься и успокоишься. Ты же не сможешь без меня. Кто тебе рубашки гладить будет? Кто тебя ждать будет?
— Я лучше буду ходить в мятой рубашке, чем жить с человеком, который может в любой момент выдернуть чеку, просто потому что ему скучно, — Сергей захлопнул чемодан и поставил его вертикально. Колесики глухо стукнули об пол. — Всё. Вещи собраны. У тебя есть пять минут, чтобы одеться. Или поедешь в пижаме.
Лена смотрела на огромный серый чемодан, стоящий посреди спальни, как на надгробный памятник их браку. До неё наконец начало доходить: он не играет. Он действительно готов вычеркнуть её из жизни так же быстро, как она удалила его файлы. Паника начала подступать к горлу, но вместе с ней пришла и злость — липкая, женская, мстительная злость на то, что её, такую замечательную, не оценили.
— Ах так… — прошептала она, хватаясь за телефон. — Ну хорошо. Раз ты такой умный, поговорим по-другому. Сейчас мама тебе объяснит, что такое семья.
Сергей лишь криво усмехнулся, глядя, как она судорожно тычет пальцем в экран смартфона. «Тяжелая артиллерия», — подумал он. Этого и следовало ожидать.
Лена нажала кнопку вызова и, глядя Сергею прямо в глаза с вызовом маленькой девочки, которую обидели злые взрослые, ткнула пальцем в иконку «Громкая связь». Гудки шли долго, томительно, словно даже телефонная сеть не хотела участвовать в этом фарсе. Наконец, трубку сняли.
— Да, Леночка, доченька, что случилось? Ты почему плачешь? — голос Галины Петровны, тещи, мгновенно заполнил комнату, дребезжа на высоких нотах. Она, видимо, сразу почувствовала неладное по сбитому дыханию дочери.
— Мама! — всхлипнула Лена, хотя слёз на её лице не было и в помине, только злость и страх. — Серёжа меня выгоняет! Вещи собрал, чемодан выставил! Представляешь? Прямо сейчас, утром!
— Что?! — динамик телефона едва не хрипел от возмущения. — Сергей? Ты там совсем с ума сошел? А ну-ка возьми трубку! Немедленно объяснись! Что ты творишь с моей девочкой?
Сергей тяжело вздохнул, потёр переносицу и подошел ближе к телефону, который Лена держала перед собой как щит.
— Я вас слышу, Галина Петровна, — произнес он ровным, ледяным тоном. — И объяснять мне особо нечего. Ваша девочка, как вы выразились, сегодня ночью уничтожила полгода моей работы. Просто стерла. Из прихоти. Из глупости. Называйте как хотите.
— Какой работы? О чем ты говоришь? — затараторила теща, не давая вставить слова. — Из-за каких-то бумажек ты выгоняешь жену на улицу? Ты в своем уме, Сергей? Она живой человек! Она, может, ошиблась, с кем не бывает! Техника — дело наживное, а семья — это святое! Ты что, зверь?
— Это не бумажки, Галина Петровна. Это проект, от которого зависело наше благополучие. Мое повышение, моя зарплата, выплата ипотеки, — Сергей чеканил каждое слово, стараясь не сорваться на крик. — Лена не просто ошиблась. Она сделала это специально. Она мне в этом призналась. Она хотела «внимания».
— Ну и правильно! — неожиданно заявила теща, и Сергей даже опешил от такой наглости. — Значит, ты её довел! Значит, ты совсем перестал уделять ей время! Женщина чувствует холод и пытается вернуть тепло любыми способами! А ты, вместо того чтобы понять её крик души, сразу за чемодан хватаешься? Эгоист! Черствый сухарь! Мы тебе дочь доверили, думали, ты надежный, а ты…
Лена торжествующе посмотрела на мужа. Вот она, поддержка. Мама всегда знает, как повернуть ситуацию.
— Хорошо, — кивнул Сергей, и в его голосе появилась пугающая решимость. — Раз я такой плохой, черствый и ненадежный, я возвращаю вам ваше сокровище. Прямо сегодня. Встречайте.
— В каком смысле? — голос Галины Петровны дрогнул.
— В прямом. Лена едет к вам. И, кстати, Галина Петровна, я надеюсь, ваша пенсия и зарплата вашего мужа позволяют содержать Лену в том стиле, к которому она привыкла за мой счет?
— Ты о чем? При чем тут деньги? — теща явно растерялась.
— При том, — жестко перебил её Сергей. — Давайте посчитаем. Маникюр, педикюр, ресницы, брови — это около пятнадцати тысяч в месяц. Фитнес-клуб с бассейном — еще пятерка, если раскидать годовой абонемент. Одежда, косметика, кофейни, такси, потому что на автобусе Лена ездить не любит — еще тысяч тридцать-сорок. Плюс еда. Лена предпочитает форель и авокадо, а не макароны. Итого, по скромным подсчетам, ваша дочь обходится семейному бюджету в семьдесят-восемьдесят тысяч рублей в месяц. Её зарплата администратора покрывает дай бог четверть этого.
В трубке повисла тяжелая тишина. Лена покраснела, открыла рот, чтобы возразить, но Сергей жестом велел ей молчать.
— Так вот, Галина Петровна, — продолжил он, наклоняясь к телефону. — Я эти расходы больше не тяну. Особенно теперь, когда благодаря Лене меня, скорее всего, лишат премии или вообще уволят. Я не могу позволить себе содержать диверсанта, который стреляет мне в спину. Так что готовьте кошелек. Лена возвращается в родительское гнездо. Вы же так о ней заботитесь, вот и позаботьтесь финансово.
— Да как ты смеешь… — просипела теща, но уже без прежнего напора. — Ты меркантильный… Мы пенсионеры… У отца сердце…
— У меня тоже сердце, Галина Петровна. И нервы. Которые закончились ровно в шесть утра. Я вызываю такси до вашего адреса. Ждите.
— Не смей! Не приезжай! Мы… нам надо подумать! Лена, дай ему трубку! Лена, скажи ему! — голос матери сорвался на визг, а потом Сергей просто нажал кнопку «Завершить вызов».
Он посмотрел на жену. Лена стояла бледная, опустив телефон. Её главный козырь — мамино заступничество — был бит простой арифметикой. Она впервые осознала, что мама готова защищать её только на словах, пока это не касается реальных проблем и денег.
— Ну что? — спросил Сергей. — Мама, кажется, не очень рада перспективе взять тебя на полный пансион. Странно, да? Она же так любит говорить о святости семьи.
— Ты чудовище, — прошептала Лена, и в её глазах появились настоящие слезы, слезы бессилия и обиды. — Ты унизил меня перед матерью. Ты посчитал меня как вещь. Ты выставил мне ценник!
— Нет, Лена. Ценник ты выставила себе сама, когда решила, что имеешь право распоряжаться моей жизнью и моей работой, ничего не давая взамен, кроме претензий, — Сергей взял чемодан за ручку и покатил его к выходу из спальни. Колеса глухо прогрохотали по ламинату. — Одевайся. Я не шутил про десять минут. Семь уже прошло.
— Я никуда не поеду! — вдруг закричала она, топнув ногой. Истерика накрывала её с головой. — Ты не выгонишь меня! Я жена! Я имею право здесь жить! Я сейчас лягу на пол и буду лежать! Вызывай кого хочешь! Полицию, МЧС! Я с места не сдвинусь!
Она действительно демонстративно села на кровать, скрестив руки и вцепившись пальцами в покрывало, словно утопающий в спасательный круг. Её лицо выражало упрямство барана, который уперся в новые ворота.
Сергей остановился в дверях. Он посмотрел на эту сцену — на разбросанную косметику, на скомканное одеяло, на жену, которая вела себя как капризный подросток, и почувствовал, как внутри умирает последняя капля жалости. Осталась только звенящая пустота и желание закончить это как можно скорее.
— Не хочешь по-хорошему? — тихо спросил он. — Хорошо. Тогда будет по-другому.
Он достал свой смартфон, открыл приложение такси и начал вбивать адрес тещи. Его пальцы двигались быстро и уверенно. Точка невозврата была пройдена.
Смартфон в руке Сергея коротко вибрировал, разрывая вязкую атмосферу спальни. На экране высветилось уведомление: «Желтая Киа Оптима, ожидание 3 минуты». Он поднял глаза на жену, которая всё так же сидела на кровати, вцепившись в покрывало, словно это был плот посреди штормового океана. Её поза выражала смесь испуга и детского упрямства, но в глазах уже читалось понимание: игра закончилась, и она проиграла.
— Машина внизу, — произнес Сергей абсолютно будничным тоном, будто сообщал прогноз погоды. — У тебя есть выбор, Лена. Либо ты спускаешься сама, сохраняя остатки достоинства, либо я выставляю чемодан за дверь, закрываю замки, и ты будешь ломиться в собственную квартиру, пока соседи не вызовут наряд. Поверь, мне уже всё равно, что обо мне подумает баба Валя с третьего этажа.
Лена медленно разжала пальцы. Её губы дрожали, но она попыталась собрать лицо в гримасу гордого презрения. Она встала, поправила халат, который теперь казался нелепым в контексте происходящего, и подошла к шкафу, чтобы переодеться. Сергей демонстративно вышел в коридор, оставив дверь в спальню открытой. Он не хотел давать ей ни секунды приватности, он контролировал каждое её движение, как надзиратель.
Через пять минут она вышла в прихожую. На ней были джинсы и какая-то растянутая толстовка. Лицо было заплаканным, но сухим — злым и колючим. Она посмотрела на свой чемодан, одиноко стоящий у входной двери, потом перевела взгляд на мужа.
— Ты пожалеешь, — тихо, с ненавистью прошипела она. — Ты будешь локти кусать, Серёжа. Ты меняешь живую, любящую женщину на железку. На кусок пластика с микросхемами. Ты думаешь, твой проект тебя согреет ночью? Думаешь, заказчик тебе суп сварит? Ты останешься один, в пустой бетонной коробке, со своим ноутбуком. И сдохнешь тут от тоски.
Сергей слушал это, прислонившись плечом к косяку. Внутри у него не шелохнулось ничего. Ни жалости, ни сомнений. Только холодная, кристаллическая ясность. Он смотрел на неё и видел не любимую женщину, а стихийное бедствие, которое наконец-то покидает его территорию.
— Я не меняю тебя на железку, — медленно проговорил он, глядя ей прямо в переносицу. — Я меняю хаос на порядок. Ты так и не поняла главного, Лена. Дело не в супе и не в сексе. Дело в уважении. А ты вытерла ноги о мой труд.
Внезапно его голос сорвался на крик, и эта вспышка была страшнее, чем весь предыдущий спокойный тон. Он сделал шаг к ней, и Лена инстинктивно вжалась в стену.
— Ты удалила мою презентацию и отформатировала жесткий диск за ночь до защиты проекта, потому что я уделяю работе больше времени, чем тебе? Ты решила таким образом вернуть моё внимание? Поздравляю, ты добилась своего: теперь я смотрю прямо на тебя, пока ты собираешь чемоданы!
Эхо его голоса ударилось о стены прихожей.
— Смотри! Я весь внимание! Я не смотрю в монитор! Я смотрю, как ты обуваешься! Этого ты хотела? Получила? Наслаждайся!
Лена замерла, ошеломленная этой вспышкой. Она привыкла, что Сергей всё проглатывает, что он бубнит и отходит. Но сейчас перед ней стоял чужой человек. Человек, у которого она украла будущее.
— Если я сейчас выйду за эту дверь, — дрожащим голосом произнесла она, натягивая кроссовки и не попадая ногой в задник, — я больше никогда не вернусь. Слышишь? Никогда! Даже не надейся, что я приползу просить прощения. Мы разводимся, Сергей! Ты слышишь меня? Это конец!
Она ждала. Ждала, что сейчас, на краю пропасти, он одумается. Что это слово — «развод» — станет тем стоп-краном, который остановит этот безумный поезд. Она видела это в сотне мелодрам: герой должен остановить героиню у порога, схватить за руку, прижать к себе…
Сергей молча протянул руку к замку. Щелкнул язычок. Он распахнул тяжелую входную дверь настежь. Из подъезда пахнуло сыростью и чужими запахами жареной картошки.
— Счастливого пути, — сказал он, глядя сквозь неё. — Номер такси — 458. Поездка оплачена картой. Это мой последний подарок тебе. Дальше — за счет мамы.
Лена задохнулась от возмущения. Она схватила ручку чемодана, дернула его так, что он едва не перевернулся, и, громко цокая подошвами кроссовок, выкатилась на лестничную площадку.
— Ненавижу! — крикнула она уже от лифта. — Ты больной урод! Жадный, мелочный урод!
Сергей не ответил. Он смотрел, как двери лифта с мягким шелестом смыкаются, отрезая от него искаженное злобой лицо жены. Цифры на табло побежали вниз. 7… 6… 5…
Он закрыл дверь. Повернул замок на два оборота. Потом накинул цепочку. И только после этого выдохнул.
В квартире стало тихо. Не было того зловещего безмолвия, которым пугают в книгах. Нет. Это была благословенная, стерильная тишина. Не работал телевизор с глупыми ток-шоу, не шумела вода в ванной, которую Лена забывала выключить, не было слышно её бесконечных телефонных разговоров с подругами.
Сергей прошел в комнату. Ноутбук всё так же лежал на столе — черный, мертвый кирпич, хранящий в себе пустоту отформатированного диска. Проект был уничтожен. Карьера висела на волоске. Через два часа ему предстоял самый унизительный разговор в его жизни с начальством. Возможно, его действительно уволят. Возможно, ему придется искать деньги, чтобы платить неустойку.
Но он подошел к окну и посмотрел вниз. Желтая машина такси отъехала от подъезда и влилась в утренний поток.
Сергей почувствовал странное, почти забытое ощущение. Он был в руинах. Его жизнь была разрушена. Но впервые за три года брака он чувствовал, что дышит полной грудью. Паразит был удален. Система перезагружалась. И пусть диск был пуст, теперь он мог записать на него всё, что захочет сам.
Он достал телефон, нашел контакт начальника и нажал вызов. Терять было больше нечего, а значит, и бояться было нечего.
— Алло, Виктор Павлович? Это Сергей. У меня ЧП. Нет, не заболел. Всё гораздо хуже. Мне нужно встретиться с вами на час раньше. Я всё объясню.
Он говорил твердо. Голос мужчины, который только что потерял всё, но обрел себя…
