— Ты в своём уме вообще?! На время смотрел? Хватит голосить тут в три часа ночи! И мне плевать, что у тебя тут идёт игра какая-то! Это мой дом, а не твой развлекательный центр!
Голос Анны, обычно ровный и спокойный, сорвался на хриплый сонный крик, прорезав душную темноту спальни. Он был похож на треск сухого сука, который слишком долго гнули. Она резко села на кровати, сбросив одеяло. Холодный ночной воздух тут же впился в кожу, но она его почти не чувствовала. Вся комната, казалось, вибрировала от чужой, чуждой ей энергии. В углу, за компьютерным столом, сидел Лев. Его фигура была тёмным силуэтом на фоне яркого, безжалостного прямоугольника монитора, который заливал стену мертвенно-синим светом.
Он не сразу отреагировал. Его мир сейчас состоял из пиксельных взрывов, команд в чате и адреналинового гула в ушах. Он дёрнул плечом, сдвигая одно ухо огромных наушников.
— А? Что такое?
— Что такое?! — Анна повысила голос, уже не заботясь о шёпоте. — Мне в шесть утра вставать, Лёва! В шесть! А ты тут войну устраиваешь. И, повторюсь: мне плевать, что у тебя тут идёт игра какая-то! Это мой дом, а не твой развлекательный центр!
Лев наконец повернул голову. Его лицо, освещённое снизу сиянием экрана, выглядело чужим и раздражённым. В глазах ещё плескался азарт битвы, смешанный с досадой от того, что его оторвали от важного дела. Он не видел перед собой уставшую жену. Он видел помеху.
— Да ладно тебе, не шуми. У меня важный рейд, сейчас закончу.
Он махнул рукой, собираясь снова надеть наушники, но Анна уже стояла рядом с ним. Она была в одной ночной рубашке, босая, и её трясло от холода и сдерживаемой ярости. Она смотрела сверху вниз на его затылок, на его удобное игровое кресло, на весь этот алтарь, которому он поклонялся каждую ночь.
— Ты это говорил час назад, Лёва. И два часа назад. Тебе на работу не надо, ты можешь хоть до обеда дрыхнуть, работая из дома в удобное для тебя время. А я стою на ногах по девять часов. Мне нужен сон. Понимаешь? Просто. Человеческий. Сон.
Его лицо скривилось. Праведный гнев жены, которую лишают отдыха, он воспринял как личный наезд, как попытку контролировать его свободу.
— Я тоже работаю, между прочим! Это мой отдых! Я что, не заслужил расслабиться после тяжёлого дня? Весь день за монитором, так хоть ночью отвлечься!
— Отвлечься?! — она почти рассмеялась, но смех получился злым и коротким, как лай. — Ты кричишь так, что, наверное, соседи в соседнем подъезде думают, что у нас кого-то режут! «Давай, жми его! Слева обходи, слева!» Я лежу и слушаю, как ты орёшь на каких-то школьников по ту сторону экрана. У меня голова раскалывается от твоего отдыха!
— Так иди спи в гостиную, если тебе мешает! — бросил он, и эти слова стали последней каплей.
Его предложение, такое простое и такое чудовищное в своей сути — ей, хозяйке квартиры, уйти из собственной спальни, чтобы не мешать его развлечениям, — ударило её наотмашь. Вся усталость, вся накопленная обида, все бессонные ночи мгновенно превратились в холодную, звенящую сталь внутри неё. Она выпрямилась.
— Нет, Лёва. Это ты сейчас пойдёшь спать в гостиную.
Он замер и медленно обернулся в кресле, наконец отрывая взгляд от экрана. Теперь он смотрел на неё по-настоящему. И то, что он увидел, заставило его замолчать. Это было не лицо женщины на грани истерики. Это было лицо человека, принявшего окончательное решение. Никаких просьб. Никакой мольбы. Только ровный, холодный приказ.
— Что? — переспросил он, но уже без прежней уверенности.
— Вставай, бери свою подушку и иди в гостиную. Прямо сейчас. А завтра мы поговорим о твоём «отдыхе».
Весёлая игровая ярость в его глазах столкнулась с её ледяным, выверенным бешенством и отступила. Он понял, что спорить бесполезно. Не сейчас. Он тяжело поднялся, его крупное тело казалось неуклюжим и нелепым в полумраке спальни. Не говоря ни слова, он стянул с кровати свою подушку и, шаркая ногами, вышел из комнаты. Анна стояла неподвижно, пока его шаги не затихли в коридоре.
Она не легла спать. Она подошла к столу и посмотрела на светящийся монитор. На нём застыла какая-то фантастическая сцена. Но она видела не игру. Она видела источник проблемы. И в её голове, очищенной от эмоций и усталости, созрел план. Простой, как лезвие ножа. И такой же холодный и неотвратимый.
Будильник должен был зазвонить через полтора часа, но Анна уже не спала. Она сидела на кухне, глядя в чёрный квадрат окна, и пила остывший чай. В квартире стояла непривычная, почти оглушающая тишина. Из гостиной доносилось сонное сопение Льва, который, видимо, моментально уснул на диване, едва его голова коснулась подушки. Для него инцидент был исчерпан — маленькая ночная ссора, не более. Для неё всё только начиналось.
Она допила чай, поставила чашку в раковину и прошла в спальню. Серый, безжалостный свет рассвета уже просачивался в комнату, делая все предметы плоскими и бесцветными. Она не стала включать лампу. Она подошла к углу, где ещё несколько часов назад бушевала виртуальная война. Компьютер был в спящем режиме, монитор погас, но системный блок тихо гудел, а на корпусе горел маленький синий огонёк — как глаз недремлющего зверя.
Анна присела на корточки и нажала на кнопку выключения. Гудение прекратилось. Синий огонёк погас. Стало совсем тихо. Она не суетилась, не злилась. Её действия были медленными, выверенными и абсолютно спокойными, как у человека, выполняющего давно знакомую, рутинную работу. Из кладовки она принесла несколько пустых картонных коробок, оставшихся после покупки бытовой техники. Она поставила их рядом со столом.
Операция началась. Её пальцы двигались с бесстрастной точностью сапёра. Сначала она отсоединила толстый кабель питания от системного блока, потом — провод, ведущий к монитору. Она не бросала их на пол. Она аккуратно сматывала каждый провод в тугое кольцо и складывала в отдельную коробку поменьше. USB-кабели от клавиатуры, мыши, микрофона и огромных наушников — всё было отключено и смотано с той же методичностью. Вот она взяла в руки клавиатуру, ещё тёплую. Он часами стучал по этим клавишам, выкрикивая команды. Она положила её в коробку. Затем — мышь, похожая на большого чёрного жука. Наушники, те самые сдвоенные раковины, что отделяли его от её мира. Микрофон на гибкой ножке, инструмент его боевых кличей.
Самым тяжёлым был системный блок — чёрный ящик, сердце его вселенной. Она с усилием подняла его и аккуратно, стараясь не ударить, опустила в самую большую коробку. Затем пришла очередь монитора. Широкий, изогнутый, он был его окном в другой, более важный для него мир. Анна бережно обернула его старым пледом и поставила в ту же коробку, проложив картоном, чтобы он не соприкасался с системным блоком. Через пятнадцать минут угол комнаты опустел. Остался только голый стол и сиротливо стоящее кресло. На полу не было ни одного брошенного провода, ни одной бумажки. Идеальный порядок.
Она заклеила коробки скотчем. Самую тяжёлую она с трудом смогла сдвинуть с места. Тогда она вышла на лестничную площадку и позвонила в соседнюю дверь. Дядя Витя, пенсионер, который всегда вставал с первыми петухами, открыл почти сразу, протирая заспанные глаза.
— Анечка? Что-то случилось?
— Дядь Вить, здравствуйте. Извините, что так рано. Помогите, пожалуйста, пару коробок в машину спустить. Тяжёлые.
Сосед, не задавая лишних вопросов, кивнул и вышел, на ходу натягивая старую олимпийку. Он кряхтя поднял большую коробку, Анна взяла ту, что поменьше. Молча, стараясь не шуметь, они спустились по лестнице. Утренний воздух был свежим и чистым. Анна открыла багажник своей старой «Тойоты», и они погрузили внутрь всё «сокровище» Льва.
— Спасибо вам огромное, — сказала Анна, закрывая багажник.
— Да не за что, — отмахнулся сосед. — Технику старую вывозишь?
— Вроде того, — ровно ответила Анна.
Она вернулась в квартиру, быстро приняла душ и оделась. Бросив взгляд на спящего на диване Льва, она не почувствовала ни злости, ни жалости. Только пустоту. Она взяла ключи, сумочку и вышла. Дверь за ней закрылась с тихим щелчком. У неё было два часа до начала рабочего дня. До того момента, как её муж проснётся в пустом доме и обнаружит, что его мир аккуратно упакован и увезён в неизвестном направлении.
Рабочий день Анны был похож на медленное погружение в вязкую, серую массу. Цифры в отчётах, гудение офисной техники, приглушённые разговоры коллег — всё это создавало монотонный фон, который обычно успокаивал, но сегодня лишь подчёркивал звенящую пружину напряжения внутри неё. Она не чувствовала усталости, хотя спала всего пару часов. Её тело работало на чистом, холодном адреналине, выработанном за ночь. Она механически отвечала на письма, сверяла накладные, но часть её сознания была не здесь. Она была в багажнике своей машины, где в картонных гробах покоился разобранный мир её мужа.
После обеда, когда офисная жизнь вошла в самую сонную и расслабленную фазу, её телефон, лежавший на столе экраном вниз, завибрировал. Коротко и зло. Один раз, потом второй. Она знала, кто это. Лев проснулся. Она позволила телефону провибрировать в третий раз, делая медленный, глубокий вдох, а затем подняла его. На экране светилось «Лёва». Она провела пальцем по экрану и поднесла трубку к уху, ничего не говоря.
— Ань, привет, — голос Льва был сонным, немного растерянным, с той хрипотцой, которая всегда появлялась у него после долгого сна. — Слушай, а ты не видела… тут стол пустой.
Его тон был таким обыденным, будто он спрашивал, не видела ли она его носки. В его голосе не было и тени подозрения, лишь лёгкое недоумение. Он ещё не осознал масштаба произошедшего.
— Видела, — ровно ответила Анна, глядя на проезжающие за окном машины. — Я его разобрала.
На том конце провода на несколько секунд повисла тишина. Анна могла почти физически ощутить, как в его затуманенном сном мозгу шестерёнки скрежещут, пытаясь обработать эту простую фразу.
— В смысле, разобрала? — переспросил он, и в голосе уже прорезались первые металлические нотки. — Ты шутишь, что ли? Куда ты его дела?
— Он со мной. В багажнике.
Эта фраза подействовала как удар хлыста. Тишина взорвалась.
— Ты что себе позволяешь?! Совсем уже?! Это мои вещи! Ты какого чёрта их вообще трогала? Верни всё на место, немедленно!
Его голос из сонного превратился в резкий и злой. Он уже не был растерян. Он был взбешён. Он чувствовал, что его святыню осквернили, его личную территорию — захватили.
— Он вернётся домой, Лёва, — всё так же спокойно произнесла Анна. Её ровный тон был полной противоположностью его нарастающей ярости. — Но на моих условиях.
— Каких ещё к чёрту условиях?! — орал он в трубку так громко, что Света, её коллега за соседним столом, удивлённо подняла на неё глаза. Анна лишь качнула головой, давая понять, что всё в порядке.
— Условие одно. И оно очень простое. Компьютер вернётся в спальню тогда, когда ты поймёшь, что в этом доме, кроме твоего отдыха, есть ещё и мой. Когда я смогу ночью спать в своей собственной кровати, не слушая твои вопли и не вздрагивая от каждого крика в микрофон. Когда тишина в три часа ночи станет для тебя такой же нормой, как и для меня.
Она говорила медленно, чеканя каждое слово, чтобы оно дошло до него не как эмоциональный выплеск, а как непреложный факт, как пункт договора, который не подлежит обсуждению.
— То есть ты взяла мои вещи в заложники? Шантажировать меня вздумала? — в его голосе смешались ярость и презрение. — Ты решила, что можешь вот так просто взять и диктовать мне, как жить в собственном доме?
— В моём доме, Лёва, — мягко, но твёрдо поправила она. — Ты, кажется, забыл. И я не диктую, как тебе жить. Я обеспечиваю себе возможность спать. Если для этого нужно, чтобы твой игровой центр пожил некоторое время в багажнике, пусть будет так.
Он замолчал, тяжело дыша в трубку. Анна ждала. Она знала, что последует дальше. Он никогда не умел принимать правила игры, если их устанавливала не она.
— Хорошо, — процедил он сквозь зубы. И в этом «хорошо» не было ни капли согласия. В нём была угроза. — Я сейчас приеду. И заберу. Сам.
— Приезжай, — ответила она и нажала отбой, не дожидаясь его ответа.
Она положила телефон на стол и снова посмотрела в окно. Город жил своей жизнью, машины текли по улицам бесконечным потоком. И где-то в этом потоке уже двигалась к ней машина Льва. Она знала, что он не шутит. Он приедет. И это будет уже не телефонный разговор. Это будет финал.
Меньше чем через час на парковке перед офисным зданием остановилась знакомая машина Льва. Он не стал искать место, а просто бросил её во втором ряду, перегородив выезд кому-то ещё. Анна наблюдала за этим из окна своего кабинета на третьем этаже. Её сердце не ёкнуло, не забилось чаще. Оно просто продолжало качать кровь с ровной, почти механической размеренностью. Она видела, как он вышел из машины — взъерошенный, в той же мятой футболке, в которой спал, и в джинсах. Он не смотрел по сторонам. Его взгляд был устремлён на вход в здание.
Анна взяла со стола ключи от своей машины и пошла вниз, не дожидаясь его звонка на внутренний телефон. Она встретила его в холле, у турникетов. Он стоял, озираясь по сторонам, и его лицо было тёмным от сдерживаемой злости. При виде неё он не сказал ни слова, лишь сжал челюсти так, что на щеках заходили желваки.
— Ключи, — бросил он вместо приветствия. Его голос был низким и глухим.
Анна молча протянула ему брелок с ключами от своей «Тойоты». Он выхватил их из её руки так резко, что металл звякнул. Не говоря больше ни слова, он развернулся и пошёл к выходу. Анна последовала за ним, сохраняя дистанцию в несколько шагов. Она не чувствовала страха или желания остановить его. Она была лишь сторонним наблюдателем, который пришёл посмотреть на завершение давно начавшегося процесса.
На улице он подошёл к её машине, нажал на кнопку брелока. Багажник послушно щёлкнул и приоткрылся. Лев откинул крышку и замер, глядя на аккуратно сложенные коробки. Казалось, вид его разобранного и упакованного мира на мгновение выбил его из колеи. Но это длилось лишь секунду. Он наклонился, обхватил самую большую и тяжёлую коробку и с натужным кряхтением вытащил её. Его лицо покраснело от усилия. Он дотащил её до своей машины, распахнул заднюю дверь и кое-как впихнул на сиденье. Затем вернулся за второй коробкой, с периферией.
Анна стояла рядом, засунув руки в карманы плаща, и молча смотрела. Она не предлагала помощи, не произносила ни слова упрёка. Она просто смотрела. В этот момент она видела перед собой не мужа, а просто чужого, раздражённого мужчину, который забирал свои вещи. Он забрал всё. Когда багажник её машины опустел, он захлопнул его с такой силой, что машина качнулась. Он подошёл к Анне, бросил её ключи ей на ладонь и, не глядя в глаза, процедил:
— Довольна?
Она не ответила. Она просто смотрела на него ровным, спокойным взглядом. И в этом взгляде он не нашёл ни раскаяния, ни злорадства, ни сожаления. Только пустоту. Это взбесило его окончательно. Он резко развернулся, сел в свою машину, завёл мотор с рёвом и, сорвавшись с места, исчез за углом.
Но поехал он не домой. Инстинкт, который ведёт раненого зверя в знакомую и безопасную нору, привёл его в старый спальный район на другом конце города. Он припарковался у обшарпанной девятиэтажки и начал выгружать коробки. На втором этаже уже открылась дверь. На пороге стояла его мать, маленькая, суетливая женщина в домашнем халате.
— Лёвушка, сынок! Что случилось? Помочь? Ох, какой тяжёлый!
Она засуетилась, запричитала, помогая ему затащить коробки в свою двухкомнатную квартиру, пахнущую валокордином и жареным луком. Она не задавала вопросов по существу, ей было достаточно увидеть его нахмуренное лицо.
— Эта твоя довела, да? Я же говорила, сынок, она себе на уме. Ну ничего, ничего, у мамы тебе всегда место найдётся. Ты голодный? Я сейчас тебе котлеток разогрею.
Лев молча таскал своё сокровище в дальнюю комнату, которая когда-то была его детской. Он сбросил с кровати старые пледы, расчистил письменный стол от стопок газет и принялся за священнодействие. Он распаковывал коробки, подключал провода, устанавливал монитор. Его движения были быстрыми и точными. Вот он подключил системный блок, и тот привычно загудел. Вот загорелся синим огнём индикатор питания. Вот ожил экран, залив комнату знакомым светом.
Мать заглянула в комнату:
— Лёвушка, иди кушать, всё готово.
— Сейчас, мам, — не оборачиваясь, бросил он.
Он сел в старое скрипучее кресло, надел наушники, взял в руки мышь. Весь мир сузился до прямоугольника экрана. Здесь всё было правильно. Здесь были понятные правила. Здесь его никто не упрекал. Он чувствовал себя победителем. Он нашёл решение. Он вернул себе свой мир.
Он вытащил из кармана телефон и открыл чат с Анной. Пальцы быстро забегали по экрану. Он не стал писать длинных сообщений, не стал ничего объяснять или обвинять. Он набрал всего несколько слов, коротких, деловых и окончательных, как удар молотка по крышке гроба.
«Вещи перевёз. Ключи от квартиры завтра кину в почтовый ящик».
Он нажал «отправить» и отложил телефон. В наушниках уже звучала музыка из главного меню игры. Синий свет монитора отражался в его глазах, в которых не было ничего, кроме азарта предстоящей битвы…
