Андрей тяжело вздохнул и посмотрел на серое небо, низко нависшее над городом. Холодный ноябрьский ветер трепал ветки деревьев, срывая последние упрямые листья. Пять лет брака рассыпались в пыль за считанные недели, и теперь он стоял перед подъездом дома, где жила Света — женщина, которую он когда-то называл женой.
— Ну и погодка сегодня, — пробормотал Андрей, поднимая воротник пальто. В кармане лежали ключи от машины и мобильный телефон с десятком неотвеченных звонков от матери. Раздражающе настойчивые звонки с одним и тем же вопросом: «Когда ты уже помиришься со Светой?»
Как будто всё было так просто.
Подъезд встретил его знакомым запахом — смесь готовки, старой краски и чего-то неуловимо родного. Андрей медленно поднимался по лестнице, и с каждой ступенькой сердце билось всё чаще. Что он скажет? Как объяснит свой приход? Пять месяцев не виделись, а тут вдруг появился на пороге.
Четвертый этаж. Знакомая дверь. Когда-то он возвращался сюда каждый вечер, и Света встречала его улыбкой. А потом начались ссоры. Мелкие, как песчинки, но острые, как осколки стекла. Они накапливались, превращаясь в непреодолимую стену.
Андрей поднял руку и помедлил секунду перед тем, как нажать на звонок. Внутри что-то сжалось от предчувствия. Один короткий звук — и нет пути назад.
Светлана стояла у окна и смотрела на мокрые от дождя улицы. В последнее время это стало её привычкой — наблюдать за жизнью других, пытаясь отвлечься от пустоты собственной. Пятый месяц одиночества. Пятый месяц без Андрея.
Их последняя ссора до сих пор стояла перед глазами, как кадры из плохого фильма.
«Уходи! — кричал он тогда, потеряв над собой контроль. — Уходи и не возвращайся! Я больше не могу так жить!»
А она, гордая и уязвленная, собрала вещи и ушла. К подруге. Потом сняла квартиру. Ждала звонка, извинений. Но телефон молчал. И только недавно, когда боль немного притупилась, она начала понимать, что, возможно, они оба наделали ошибок.
Звонок в дверь заставил её вздрогнуть. Сердце сделало кульбит и забилось где-то в горле. Кто бы это мог быть? Она никого не ждала.
Светлана медленно подошла к двери и посмотрела в глазок. На площадке стоял Андрей — осунувшийся, с отросшими волосами и какой-то новой, незнакомой складкой у губ.
Руки задрожали, когда она открывала замок. Дверь распахнулась, и они застыли друг напротив друга, разделенные порогом и пятью месяцами молчания.
— Привет, — тихо сказал Андрей, и его голос прозвучал хрипло, будто он долго молчал.
— Привет, — ответила Светлана, крепче сжимая дверную ручку. — Что-то случилось?
Андрей переступил с ноги на ногу. В глазах мелькнуло что-то беззащитное, почти детское.
— Я… можно войти? Нам нужно поговорить.
Светлана молча отступила в сторону, пропуская его в квартиру. Тесная прихожая наполнилась его присутствием — знакомым запахом одеколона, шорохом одежды. Воспоминания нахлынули с новой силой.
— Проходи на кухню, — сказала она, стараясь, чтобы голос звучал ровно. — Чай будешь?
— Буду, — кивнул он, снимая пальто.
Кухня была маленькой, но уютной. Светлана включила чайник и достала чашки — те самые, которые они когда-то вместе выбирали в магазине. Странно, как обычные вещи внезапно становятся значимыми, наполняются историей.
— Ты похудела, — заметил Андрей, садясь за стол.
— А ты выглядишь уставшим, — ответила она, не поворачиваясь.
Чайник закипел, наполнив кухню паром и спасительным шумом. Светлана заварила чай и поставила чашки на стол. Села напротив Андрея, глядя ему в глаза.
— Зачем ты пришел?
Андрей обхватил чашку ладонями, словно пытаясь согреться.
— Я… скучаю по тебе, — просто сказал он.
Эти слова, которых она так долго ждала, теперь прозвучали почти обидно. Слишком просто. Слишком поздно.
— Ты скучаешь? — переспросила Светлана, и в её голосе появились нотки горечи. — Пять месяцев ни звонка, ни сообщения. И вдруг ты скучаешь?
— Я звонил, — возразил Андрей. — Три раза. Ты не брала трубку.
— Три звонка за пять месяцев? — Светлана покачала головой. — И ты считаешь, этого достаточно?
Андрей отвел взгляд. Его пальцы нервно постукивали по столу — привычка, которая раньше так раздражала её, а теперь вызывала странную нежность.
— Я боялся, — признался он. — Боялся, что ты меня пошлёшь. И имела бы полное право.
— За что? — тихо спросила Светлана.
— За то, что я наговорил тебе тогда. За то, что выгнал тебя. — Андрей поднял глаза, и в них читалась боль. — Я не должен был этого делать. Но я был так зол…
— На что? — её голос дрогнул. — На то, что я хотела ребенка? На то, что я устала ждать, когда ты будешь готов?
Андрей сжал губы.
— Я испугался, — сказал он наконец. — Испугался ответственности. Того, что не справлюсь. Что буду плохим отцом.
Светлана смотрела на него с недоверием.
— И вместо того, чтобы поговорить со мной об этом, ты предпочел выставить меня за дверь?
— Я и.д.и.о.т, — согласился Андрей. — Законченный. И я понимаю, что, может быть, уже слишком поздно что-то исправлять. Но я должен был прийти и сказать тебе…
Он замолчал, словно потеряв слова. Светлана ждала, сердце колотилось в груди.
— Сказать что?
— Что я был неправ. Что я хочу все вернуть. Тебя. Нас. — Андрей протянул руку через стол, но не решился дотронуться до её ладони. — И… я готов. К ребенку. К семье. Ко всему, чего ты хочешь.
Светлана почувствовала, как к горлу подступают слезы. Пять месяцев она представляла этот момент, репетировала в голове свои слова. Гордые, решительные слова о том, что поезд ушел. Но сейчас, глядя на этого сломленного человека напротив, она не могла их произнести.
— Ты выгнал меня на улицу, а теперь зовешь обратно как ни в чем не бывало? — сквозь слезы спросила она.
— Не как ни в чем не бывало, — покачал головой Андрей. — Я знаю, что натворил. И я не прошу тебя забыть или простить. Я прошу шанса… исправить все.
Светлана встала и подошла к окну. Дождь усилился, превращая улицу в размытое пятно. Как ее жизнь в последние месяцы.
— Я не знаю, Андрей, — честно сказала она. — Слишком много было сказано. Слишком много боли.
— Я понимаю, — тихо ответил он. — Но я буду ждать. Сколько потребуется.
Они замолчали. Тишина наполнилась звуками дождя, тиканьем часов и несказанными словами…
Валентина Петровна, мать Андрея, металась по квартире, то и дело поглядывая на телефон. Сын не отвечал на звонки уже несколько часов, и это ее беспокоило.
— Ну куда он запропастился? — бормотала она, протирая и без того чистую посуду. — Говорила ему — поезжай к Свете, поговори по-человечески. Но чтоб потом позвонить матери и сказать, как всё прошло — это нет, это трудно!
Валентина Петровна тяжело опустилась на стул. Последние полгода выдались тяжелыми. Развод сына она переживала, пожалуй, острее, чем он сам. Света была ей как дочь — заботливая, внимательная. А как они с Андреем смотрели друг на друга первые годы! Глаз не оторвать.
А потом начались проблемы. Андрей всё больше времени проводил на работе, Света чувствовала себя одинокой. Они оба были упрямыми — в кого только уродились такие? — и никто не хотел уступать.
— Молодежь, — вздохнула Валентина Петровна. — Думают, что любовь — это только страсть да поцелуи. А то, что любовь — это ежедневный труд, этого никто им не объяснил.
Телефон наконец зазвонил, и она чуть не выронила чашку, которую держала в руках.
— Андрюша! Наконец-то! Ну что, был у Светы? Как всё прошло?
— Привет, мам, — голос сына звучал странно. — Да, был.
— И?
— Не знаю, — честно ответил Андрей. — Мы поговорили. Она… она не прогнала меня сразу. Это уже что-то, да?
Валентина Петровна закатила глаза.
— Ох, сынок. Конечно, это что-то! Света — умная девочка. Она любит тебя, я-то вижу. Просто ей нужно время.
— Да, она так и сказала, — Андрей помолчал. — Мам, я, кажется, всё испортил. По-крупному.
— Ничего ты не испортил, — твердо сказала Валентина Петровна. — Пока вы оба живы и можете говорить друг с другом — ничего не испорчено окончательно. Слышишь меня? Но тебе придется постараться. Не один разговор, не два. Каждый день доказывать, что ты изменился.
— А я изменился? — неуверенно спросил Андрей.
— А ты мне скажи, — хмыкнула мать. — Если пришел к ней с теми же мыслями, с которыми расстались — то нет, не изменился. И тогда лучше оставь девочку в покое. А если понял что-то важное за эти месяцы — то да, изменился. И тогда борись.
Андрей вздохнул.
— Кажется, понял. Что без нее — никак. Что я… боялся не того, чего следовало.
— Ну вот и хорошо, — смягчилась Валентина Петровна. — Приезжай ко мне на ужин сегодня. Поговорим. И пирог твой любимый испеку.
— Спасибо, мам, — голос Андрея потеплел. — Я приеду…
Подруга Светланы, Марина, слушала рассказ о визите Андрея с нескрываемым скепсисом. Они сидели в маленьком кафе недалеко от офиса, где работала Светлана.
— И ты ему поверила? — Марина покачала головой, помешивая кофе. — После всего, что было?
Светлана неопределенно пожала плечами.
— Я не знаю, верю ли я ему. Но он выглядел… искренним.
— Все мужики выглядят искренними, когда им что-то нужно, — фыркнула Марина. — Помнишь, как мой Витька каялся после той истории с секретаршей? Глаза такие честные-честные. А через полгода — та же песня, только с новой секретаршей.
Светлана улыбнулась. Марина всегда была категоричной в суждениях. Особенно после двух разводов.
— Андрей не Витька, — мягко возразила она. — И у нас были другие проблемы.
— Ага, — Марина отпила кофе. — Он не хотел детей, а ты хотела. И вместо того, чтобы сказать это как взрослый человек, он закатил истерику и выставил тебя за дверь. Очень зрелое поведение, ничего не скажешь.
Светлана поморщилась. Марина была права, но почему-то её слова царапали.
— Люди ошибаются, — сказала она тихо. — Я тоже наговорила ему всякого. Давила, требовала…
— Так, стоп, — Марина подняла руку. — Ты сейчас его защищаешь? Света, ты пять месяцев рыдала в подушку из-за этого человека. Пять месяцев собирала себя по кусочкам. И теперь готова всё забыть, потому что он соизволил явиться с извинениями?
Светлана опустила глаза. Действительно, разве не этого она хотела все эти месяцы? Чтобы Андрей пришел, признал свою неправоту, попросил прощения? И вот он пришел. Почему же теперь она чувствует такую растерянность?
— Я не говорю, что готова всё забыть, — медленно произнесла она. — Но, может быть, мы можем… попробовать поговорить. По-настоящему.
Марина внимательно посмотрела на подругу.
— Ты все еще любишь его, да?
Светлана кивнула, не в силах произнести это вслух.
— Ох, Светка, — вздохнула Марина. — Ладно. Только будь осторожна, хорошо? Не бросайся в омут с головой. Встречайтесь на нейтральной территории. Говорите. Но не спеши возвращаться. Пусть докажет, что действительно изменился.
— Спасибо, — Светлана благодарно сжала руку подруги. — Я буду осторожна.
Прошло две недели с того дня, как Андрей появился на пороге квартиры Светланы. Две недели осторожных встреч, долгих разговоров и медленного, шаг за шагом, восстановления доверия.
Они встречались в кафе, гуляли по паркам, однажды даже сходили в кино — как в первые дни знакомства. Говорили обо всем: о работе, о фильмах, о планах. И постепенно — о том, что разрушило их брак.
— Я думал об этом много, — сказал Андрей во время одной из таких прогулок. Они шли по набережной, и ветер с реки трепал волосы Светланы. — О том, почему я так боялся ребенка.
Светлана напряглась. Эта тема все еще была болезненной для них обоих.
— И к каким выводам пришел?
Андрей помолчал, подбирая слова.
— Мой отец ушел, когда мне было семь, — наконец сказал он. — Ты знаешь это. Но я никогда не рассказывал, как это было. Он просто… исчез. Не попрощался, не объяснил. Просто однажды не вернулся домой. А потом мама узнала, что у него другая семья. В другом городе. И, кажется, даже дети.
Светлана осторожно взяла его за руку. Он никогда раньше не делился этим.
— Мама тянула меня одна, — продолжал Андрей. — Работала на двух работах. Я часто оставался один дома. И я поклялся себе, что никогда не стану таким, как отец. Никогда не брошу своих детей. — Он горько усмехнулся. — А потом, когда ты заговорила о ребенке, я вдруг понял, что боюсь. Боюсь не справиться. Боюсь, что во мне проснется что-то от отца. Что я тоже смогу уйти.
— Андрей, — мягко сказала Светлана, — ты не твой отец.
— Знаю, — кивнул он. — Рационально — знаю. Но там, глубоко внутри… этот страх сидел годами. И когда ты начала говорить о детях, он просто… вырвался наружу. В самой уродливой форме.
Они остановились у парапета. Внизу плескалась темная вода, отражая огни города.
— Почему ты не рассказал мне об этом раньше? — спросила Светлана.
— Потому что было стыдно, — просто ответил Андрей. — Стыдно признаться, что я слабак. Что боюсь. Проще было злиться, обвинять тебя в давлении. — Он повернулся к ней. — Прости меня за это. Я должен был поговорить с тобой. Должен был объяснить.
Светлана смотрела на него — такого знакомого и одновременно нового. Открытого, уязвимого. И что-то теплое разливалось в груди.
— Я тоже виновата, — сказала она. — Я действительно давила. Не пыталась понять, что ты чувствуешь. Мне просто… очень хотелось ребенка. И мне казалось, что ты просто отмахиваешься от меня, не воспринимаешь всерьез.
Андрей осторожно обнял её за плечи. Это был первый физический контакт между ними за долгие месяцы, не считая случайных прикосновений рук.
— Я не знаю, получится ли у нас все исправить, — тихо сказал он. — Но я очень этого хочу. И готов работать над собой. Над нами.
Светлана прильнула к нему, вдыхая знакомый запах. Сколько вечеров она проплакала, тоскуя по этим объятиям? Сколько раз клялась себе, что никогда не вернется? И вот теперь стоит здесь, у реки, в кольце его рук, и чувствует, как лед внутри медленно тает.
— Я тоже хочу попробовать, — прошептала она. — Но нам нужно время. И, может быть… помощь.
— Ты имеешь в виду…
— Семейного консультанта, — кивнула Светлана. — Я уже ходила к одному. Одна. Это помогло мне разобраться в себе. Может, нам стоит сходить вместе?
Андрей помедлил секунду, но потом решительно кивнул:
— Да. Да, конечно. Всё, что нужно.
Они стояли у реки, держась за руки, и смотрели на воду. Два человека, прошедших через боль и одиночество, но нашедших в себе силы попытаться снова. Не зачеркнуть прошлое, но построить новое настоящее.
Весна пришла внезапно, как это часто бывает в средней полосе. Еще вчера лежал снег, а сегодня уже вовсю звенела капель, и воздух наполнился свежестью и предвкушением перемен.
Светлана вышла из метро и поспешила к дому, где ждал Андрей. После четырех месяцев встреч, разговоров и совместных сеансов у психолога они решились на новый шаг — снова жить вместе. Не в старой квартире, хранившей слишком много болезненных воспоминаний, а в новой, которую они выбрали вместе. Чистый лист.
Телефон в кармане завибрировал. Сообщение от Марины: «Удачи сегодня! Помни, что я говорила — если что, моя запасная комната всегда свободна!»
Светлана улыбнулась. Марина до сих пор относилась к воссоединению с Андреем скептически, но уже без прежней категоричности. «Он старается, это видно, — признала она недавно. — Но я все равно буду за тобой приглядывать».
Андрей ждал её у подъезда с букетом тюльпанов — ярких, весенних, полных жизни.
— Привет, — улыбнулся он, целуя её в щеку. — Готова?
— Готова, — кивнула Светлана, принимая цветы.
Они поднялись на пятый этаж. Новая квартира пахла свежей краской и чем-то еще — возможностями, новыми начинаниями, надеждой.
— Добро пожаловать домой, — сказал Андрей, открывая дверь.
Светлана шагнула внутрь, и её сердце наполнилось тихой радостью. Это не был хеппи-энд из сказки. Это было начало нового пути — сложного, требующего работы, но их общего пути.
Путь, на котором им еще предстояло многое узнать друг о друге и о себе. Путь, на котором будут и ссоры, и примирения, и открытия, и разочарования. Но главное — они снова шли по нему вместе. И это было самым важным.
— Спасибо, что дала мне второй шанс, — тихо сказал Андрей, обнимая её сзади.
— Спасибо, что нашел в себе силы его попросить, — ответила Светлана, поворачиваясь к нему.
За окном шумел весенний город, начиналась новая глава их истории. Истории о том, как два человека потеряли друг друга, а потом нашли снова — изменившихся, повзрослевших, готовых строить что-то настоящее…
