— Нет, мать, что-то святости маловато!
Работа над самой первой киноролью у Тони шла трудно, от волнения она уже не спала и не ела, а режиссер все недоволен. Она никогда и не стремилась на экран — «знала, что не фотогенична».
Однако именно на нее, высокую тоненькую девушку с огромными трагическими глазами, обратила внимание помощница Сергея Бондарчука, которая специально приехала в Ленинград на поиски типажей в экранизацию «Войны и мира».
Приезд московской гостьи взбудоражил весь четвертый курс ЛГИТМиКа, стали в шутку распределять роли и, когда дело дошло до княжны Марии Болконской, Тоня громко сказала:
— А, эта плакса с костлявой спиной? Тамара это твоя роль!
— Зачем Тамара? А вот вы бы не хотели попробовать? — спросила помощница режиссера.
— Нет, я не хочу сниматься в кино.
Не сразу, но Тоню удалось уговорить. И вот она на съемочной площадке, уже какой дубль подряд севшим голосом, почти шепотом произносит слова княжны Болконской.
— Еще дубль, немедленно! — кричит Бондарчук, потом обнимает Антонину: — Ну, мать, наконец-то…
— Так у меня же голос пропал.
— Да и не нужен он здесь.
Съемочная группа с восхищением наблюдала, как изящная девушка с легкой походкой, встав перед камерой, превращалась в угловатую княжну. Она сыграла эту роль так, что другой героиню Толстого уже сложно представить.
Ее Марья на долгие годы стала эталоном для других актрис, а в творческой среде Антонину Шуранову так и называли — Княжной, за гордый взгляд, высоко поднятую голову, благородную осанку и удивительную женскую красоту.
— Когда я в первый раз увидела себя на экране мне стало страшно. Неужели это я? Нет, я не буду больше сниматься!
Шуранову действительно снимали непростительно редко. От большинства ролей она отказывалась сама. Антонина была энергичной, уверенной в себе девушкой — в жизни совсем не княжна Марья. Актриса широчайшего диапазона, в профессии для нее невозможного было мало, а в кино предлагали все одно и то же.
Лишь на сцене ленинградского ТЮЗа она в полной мере реализовала свой потенциал. Для этого потребовалось не только актерское мастерство, но и человеческая зрелость. Здесь, в театре, Шуранова встретила и свою большую трагическую любовь.
И мало кто знал о том, что вся сила ее женщин — от полноты личного страдания. Гордая посадка головы, так восхищавшая критиков, — от унижений. Мудрость — от горького опыта. Вера и великое терпение — от потерь…
Маленькая «княжна»
В ее образе всегда была какая-то царственность, как будто Тоня росла с фрейлинами и гувернантками. Но нет, она была простым советским ребенком, а жизнь ее с раннего детства оказалась очень тяжелой.
Антонина родилась в 1936 году в Севастополе и стала старшей дочерью в семье морского офицера Николая Шуранова. Через четыре года, прямо перед войной, отец умер. Говорили, что он был арестован и просто не выдержал допросов.
Мать, купеческая дочка, забрав трех своих маленьких дочерей, бежала из Севастополя к сестре в Ленинград. Из вещей у них был всего один узелок.
Потом сразу война, эвакуация и опять возвращение в Ленинград. Жили за гранью нищеты в сыром полуподвале, куда с трудом проникал дневной свет. Мать сначала трудилась на военном заводе, потом стала подрабатывать шитьем.
Тоня окончила семь классов и пошла в техникум учиться на садовода, чтобы хоть как-то помочь матери стипендией. Мечту о сцене пришлось отложить на несколько лет. Потом она все-таки не выдержала и подала документы сразу в два института. Прошла и на биолога, и в театральный. Конечно, выбрала последний.
Ленинградский ТЮЗ
После института Антонина устроилась в ленинградский ТЮЗ, в труппу Зиновия Корогодского, чьи спектакли приезжали посмотреть со всего Советского Союза. Шуранова стала настоящей звездой сцены, хотя изначально у нее имелись предубеждения насчет работы именно в детском театре.
Но она доверилась режиссеру и нисколько не прогадала — с успехом проработала здесь два десятка лет. Сыграла почти все, порой самое неожиданное.
Тоня была совершенно особенной женщиной, выделявшейся в любой компании, — интеллигентная, с внутренним достоинством и отменным чувством юмора. Не классическая красавица, но мужским вниманием она никогда не была обделена.
Еще в юности Шуранова вышла замуж за однокурсника, потом был второй брак с известным врачом, но счастья ни с тем, ни с другим она не обрела.
Хочинский
Практически одновременно с Антониной в ТЮЗ пришел харизматичный молодой человек из творческой семьи — Александр Хочинский. «Он был изящный, худой, стремительный, нервный», очень музыкален, прекрасно пел и нравился женщинам.
Долгих четырнадцать лет их жизни шли параллельно, они словно не замечали друг друга как мужчину и женщину, зато очень долго дружили. Практически все время были друг у друга на виду, общались семьями. Хочинский тоже был дважды женат.
Параллельные жизни
Уже во время работы в театре Александра призвали в армию. Служил он в Выборге, откуда постоянно сбегал в Ленинград, в самоволку. И приходил он прямо к Антонине домой, оставался там ночевать.
Потом завтракал и куда-то пропадал на целый день, «он вообще обладал удивительной способностью — внезапно появляться и тут же незаметно исчезать. И так всю жизнь».
Этим Хочинский постоянно раздражал второго супруга Шурановой, известного врача. Тот любил порядок, и каждый день после спектакля Антонина спешила домой, чтобы заняться домашними делами.
Кстати, хозяйкой она была превосходной — аккуратистка, все по полочкам, готовила очень вкусно. Муж мечтал, чтобы она оставила театр, но в конце концов она оставила его самого:
Мне стало ясно, что не могу я жить с человеком, который не понимает ни меня, ни театр, ни моего способа существования в нем. Муж устраивал мне скандалы по поводу того, что я поздно приезжала с репетиций.
«В театре работают не по заводскому гудку. Это же не станок — выключил и пошел!» — бесполезно пыталась я достучаться до него. Я чувствовала, что постепенно погрязаю в чем-то абсолютно мне чуждом.
Точка пересечения
Вот так в свои 40 лет, Антонина покинула нелюбимого мужа и их шикарную пятикомнатную квартиру в центре Ленинграда. Не взяла оттуда ничего, кроме своей библиотеки, и ушла в новую жизнь к… непутевому Хочинскому, который еще и был моложе ее на целых 8 лет.
Шуранова всегда влюблялась в своих партнеров, это добавляло искренности ее образам, но дальше сцены все это, как правило, не распространялось. А тут — переросло в очень сильное чувство. Да и Александр вдруг рассмотрел в ней то, что давно видели другие.
Любовь в коммуналке
Хочинский жил в обычной ленинградской коммуналке, в холостяцкой берлоге, куда он каждый раз возвращался после очередного романа. Сюда же он впервые пригласил Антонину.
Они ели огромные пересоленные котлеты, собственноручно приготовленные Александром, запивали их кубинским ромом и были абсолютно счастливы. На следующий день она пришла к нему с шваброй и тряпкой, а вскоре переехала насовсем.
Прожили они так довольно долго, а потом коммуналку расселили и у Шурановой и Хочинского появилось отдельное жилье.
Их дом всегда был в цветах, кругом чистота и уют, все на своих местах. Хочинский, абсолютно не приспособленный и безразличный к быту, не всегда замечал эти старания жены, но всегда возвращался домой, даже если до этого пропадал дня на три. Его мать говорила:
Тонечка все подаст в красивой посуде, на салфеточках, а Сашку надо кормить на газете через форточку. Тогда ему будет вкусно.
Бытом занималась исключительно Антонина, супруг даже не знал, где у них пылесос:
— Тошенька, а где мне лучше лечь, чтобы тебе не помешать?
Противоположности притягиваются
Союз Шурановой и Хочинского оказался одним из ярчайших в истории советского театра, но коллеги поначалу удивлялись, как эти совершенно разные люди вдруг сошлись — яркий, темпераментный Александр и интеллигентная, не любящая суеты Антонина.
При всей любви к профессии Антонину Николаевну смущал повышенный интерес к своей персоне:
Когда меня стали узнавать на улице, я терялась и все время держала лицо, в то время как мне просто хотелось отдохнуть от чужого внимания.
Александр же напротив наслаждался своей популярностью. Он любил, когда его узнавали, был чересчур общителен – знаком чуть ли не со всем городом, слишком многих называл друзьями. Любил выпить, становился от этого весел, балагурил, снова и снова пропадал в никуда.
Он был кокетлив, любил прихвастнуть, в нем было много детского: тщеславия, обидчивости и хрупкости. Некая зыбкость характера.
Хочинский был невероятно талантлив, и это перекрывало все его недостатки. Супруга даже не знала, когда он учит роли. Если ей надо было материал разобрать, отрефлексировать, повторить, то Александр просто выходил на репетицию и играл так, как будто знает эту роль много лет.
Странная семейная жизнь
Антонина никогда не давила на супруга, ждала и принимала его любым, хотя его образ жизни приносил ей немало страданий. Когда Хочинский возвращался из очередного загула, он всегда просил прощенья и она прощала. Детей у них не было:
У меня уже есть ребёнок, 40 лет – Сашенька. Выйдет гулять с собакой, она через полчаса домой прибежит, а он через сутки. Приму, накормлю, отмою, отчищу, и опять отпущу – как мама своего сына-подростка…
Они даже расписались только через семь лет, просто в перерыве между репетициями забежали в ЗАГС.
Слава
Они оба были крайне порядочными людьми. Слава их нисколько не испортила, хотя испытания жизнь подкидывала серьезные. В Александра часто влюблялись, просто не давали прохода, но он знал, что дома ждет Тоня и всегда возвращался к ней.
Я никогда его не ревновала. Бывало, подхожу к окну, выглядываю: во дворе стоит его машина, и Саша сидит там с какой-то девицей. Час сидит, два. А я хожу и смеюсь: ведь знаю, что девица в него вцепилась, что-то расспрашивает, а ему неловко уйти. Он был очень деликатным.
После выхода на экраны фильма «Женщина, которая поет» к Хочинскому пришла бешеная популярность, его плакаты шли нарасхват, женщины сходили по нему с ума. А вот его партнерше Алле Пугачевой ее экранный супруг жутко не понравился. Почему — неизвестно.
— Вы ничего поприличнее не могли подобрать? — сказала она, когда увидела Александра на съемках.
Хочинский не терпел бестактности и от роли отказался. Пришлось Пугачевой потом долго перед ним извиняться.
Но и Антонина Николаевна не была синим чулком: хулиганила, умела быть и веселой, и легкой, и раскованной, и обольстительной. Вся эта сила женской обворожительности на экране проявится в «Неоконченной пьесе для механического пианино».
Ее Анна Петровна Войницева для многих станет любимой ролью Шурановой.
Трудные времена
В 1986 году против главного режиссера и их доброго друга Зиновия Корогодского было сфабриковано дело. С работы его, конечно, сняли. Вся труппа ходила в подавленном настроении, Хочинский и Шуранова были одними из немногих, кто решил открыто поддержать мастера.
После чего их перестали пускать в театр и вынудили написать заявления «по собственному желанию». У Александра тогда от переживаний открылась язва, его еле спасли.
Наступали очень трудные времена для всей страны. Супруги перебивались случайными заработками, брались за любую работу. Александр взял на себя роль главного добытчика, стал выступать с концертами. Его все еще узнавали и приглашали очень часто.
И тут очень выручили многочисленные «странные» знакомства Хочинского. То мяса подбросят, то картошки, то что-нибудь для дома. В магазин Антонина Николаевна практически не ходила — на подарки от местных «бродяг» вполне можно было жить.
Жизнь налаживается?
Потом их обоих пригласили в Театр сатиры на Васильевском. Антонину также звали на небольшие роли в новое российское кино. Теперь она не отказывалась — актер должен играть.
Казалось, жизнь начала налаживаться, у супругов появилось много планов на будущее. Но Александра стало подводить здоровье, сказывалось его «бродяжничество», с которым он так и не завязал, несмотря на все уговоры жены.
Однажды апрельским утром 1998 года Хочинский собрался на репетицию, завел машину, но почувствовал себя плохо и вернулся домой. Жена вызвала скорую. Его сердце пытались завести два с половиной часа, но не получилось — слишком изношено оно было.
В день похорон Антонине Николаевне позвонили в дверь квартиры. Это была доставка аэрогриля, о котором она когда-то мечтала, — подарок от покойного мужа. Он успел сделать заказ, но лично уже вручить не смог.
Хочинский был очень добрым и порядочным человеком с огромным сердцем. Каждый из этих странных людей — жителей соседних коммуналок, художников, поэтов, официантов из соседнего кафе, бандитов, маргиналов, считал его своим лучшим другом.
Теперь они стали приходить к ней, готовые помочь в чем угодно, — то конверт с деньгами вручат, то поддержат морально. Те, кого она избегала, стали для нее как родные. Они напоминали о нем. Антонина вся растворилась в работе, но так и не смогла отпустить любимого человека.
Через пять лет ее самой не стало. Теперь они вместе.
