Когда двери захлопнулись за Максимом, я поняла — иллюзия семейного счастья рухнула окончательно. Три года мы строили отношения, а теперь всё разлетелось в пух и прах из-за одной фразы. Кто бы мог подумать, что человек, которого я готова была назвать мужем, превратится в беспринципного шантажиста? А ведь ещё вчера мы обсуждали свадебные планы…
История началась задолго до этого апокалиптического вечера. Мой первый супруг оказался катастрофой — сбежал от родительских обязанностей, словно от чумы. Для него появление дочери стало концом прежней беззаботной жизни. Машенька долго искала объяснение папиному исчезновению, мучила меня вопросами, сравнивала нашу семью с полными семьями одноклассников. Болью отзывалось в сердце видеть, как ребёнок тянется к призрачному образу отца. Но однажды дочь словно щёлкнула выключателем — перестала интересоваться пропавшим родителем, будто его никогда не существовало.
После развода я долго не решалась впускать в свою жизнь новых мужчин. Страх повторения сценария парализовал — боялась за собственное сердце и за хрупкую психику Машеньки. Однако сердце не приказать, и встреча с Максимом перевернула мою осторожность с ног на голову.
Максим производил впечатление интеллектуального, деликатного человека. Наши первые свидания прошли в атмосфере взаимного интереса и откровенности. Он рассказал о собственной дочери Полине, о том, как достались бывшей супруге квартира и львиная доля его скромного заработка. Я же поведала о Машеньке и о своих опасениях касательно новых отношений.
Практичность — моя отличительная черта, поэтому материальные вопросы мы обсудили без утайки. Понимала, что основная финансовая нагрузка ляжет на мои плечи, и готова была это принять. Единственным условием стало невмешательство прошлого в настоящее — никаких бывших супругов, которые могли бы отравить нашу совместную жизнь. Максим поддержал эту позицию, и мы начали жить вместе.
Жильё — моя однокомнатная квартира, купленная ещё до злополучного первого замужества. Машенька поначалу держалась с Максимом настороженно — опыт с родным отцом научил осторожности. Но вскоре лёд растаял, и между ними установились тёплые, дружеские отношения. Они не играли в папу и дочку, но искренне друг другу симпатизировали, что меня безмерно радовало.
Иногда к нам присоединялась Полина — тихая, немного замкнутая девочка. С Машенькой они не сдружились накрепко, но мирно сосуществовали. Развлечения для обеих девочек — кино, кафе, прогулки — оплачивала я, не считая это обременительным. В конце концов, Максим уделял время и моему ребёнку, так что справедливость соблюдалась.
— Она адекватная, — отвечала Машенька на расспросы о Полине. — Можно общаться.
Я просила Максима не принуждать девочек к дружбе, которая не складывалась естественным образом. Важно было сохранить хрупкое равновесие и позволить детям самостоятельно выстраивать взаимоотношения.
Когда мы обжились, Максим предложил официально оформить отношения. Ресторанный вечер, романтическая обстановка — всё располагало к положительному ответу.
— Давай не торопиться, — мягко отклонила я предложение. — У меня за спиной неудачный опыт. Хочется лучше узнать друг друга, пожить в браке без штампа. Потом и распишемся.
Максим назвал меня мудрой женщиной, что польстило моему самолюбию. Приятно было осознавать, что с годами приобрела здравомыслие и больше не кидаюсь в любовные омуты очертя голову. Наши чувства крепли, жизнь текла размеренно и счастливо.
Единственной ложкой дёгтя в бочке мёда оставалась призрачная фигура Максимовой бывшей жены Светланы. Несмотря на договорённость держать прошлое на расстоянии, ей удавалось периодически вторгаться в нашу жизнь. Светлану крайне раздражало, насколько комфортно устроился бывший муж. Она не стеснялась интересоваться моими доходами, тратами на детей и на самого Максима. Случайная встреча в парке превратилась в допрос с пристрастием.
Старалась относиться к её выходкам снисходительно — материнское беспокойство за ребёнка понятно. Но проблемы Светланы и Максима не должны были становиться моими проблемами.
— Тратишь деньгищи на чужую девочку, а на родную — жалеешь копейки! — выпалила она при встрече у магазина, увидев, как покупаю мороженое обеим детям.
Бедная Полина чуть не расплакалась от стыда за материнское поведение. Не желая устраивать сцену и унижать Максима, я взяла Машеньку за руку и удалилась, предоставив им возможность разбираться самостоятельно.
— Полина нормально к тебе относится? — поинтересовалась у дочери позже.
— Да вроде, — пожала плечами Машенька.
Становилось жаль Полину, которая, казалось, никому по-настоящему не нужна. Мать использовала её как орудие манипуляций, отец проводил большую часть времени с нами, а Машеньке было безразлично её присутствие. Впрочем, винить дочь не могла — подросток имеет право на собственные интересы и приоритеты.
Боялась только одного — что Светлана попытается настроить Полину против Машеньки и разрушить их хрупкие отношения. Но бывшая жена оказалась хитрее — поняла, что открытый конфликт лишит её финансовых вливаний с моей стороны.
После визитов к дочери Максим возвращался мрачнее тучи — раздражённый, злой, готовый сорваться по любому поводу. Понимала, что корень проблемы — в общении со Светланой, которая умело трепала ему нервы. Но надеялась, что он сам расскажет о своих переживаниях, когда будет готов.
Постепенно его настроение становилось всё хуже. Он начал срываться на мне, обвинять в жадности и бездушии.
— Какая же ты женщина, если тебе наплевать на нужды другого ребёнка? — бросал в моменты особого раздражения.
Подобные слова больно ранили. Разумеется, не прошла бы мимо, если бы Полина голодала или ходила в лохмотьях. Но помощь была бы актом доброй воли, а не женской обязанностью. Что же мне теперь — содержать всех детей планеты в ущерб собственной дочери? У Полины есть мать — пусть она и исполняет родительский долг.
Глотала обиды, понимая их источник. Светлана мастерски накручивала Максима, а он приходил домой взвинченным и готовым к скандалу. Встречаться с Полиной без материнского присутствия удавалось редко — Светлана не упускала возможности пройтись по бывшему мужу, попрекнуть маленькой зарплатой и неспособностью обеспечить дочь.
Но что категорически не могла стерпеть — нападки на Машеньку. Их дружеские отношения растворились в постоянных придирках. Дочь стала раздражать Максима — неправильно сидит, не так выглядит, громко ест. Доходило до абсурда — он обвинял Машеньку в дурных манерах за столом, что было откровенной ложью.
Тогда начались серьёзные ссоры — дочь в обиду не дам никому. Максим цеплялся к моим тратам на Машеньку: одежда, встречи с подругами, репетиторы, спортивные секции, мелкие покупки. Действительно, тратила на дочь немало… но на кого ещё мне тратить деньги, если не на единственного и самого дорогого человека? Могла позволить себе побаловать Машеньку качественной одеждой, современными гаджетами, дать денег на развлечения с подружками. Она планировала поступать в престижный университет, что требовало занятий с репетиторами.
Максимов вклад в семейный бюджет тем временем стремился к нулю. Понимала, что у него тоже дочь-подросток, и рассчитывала на символическое участие, но не ожидала полного финансового самоустранения. Получалось, что все свои деньги он отдавал в другую семью, а я должна была полностью его содержать плюс оплачивать потребности его ребёнка.
Ситуация категорически не нравилась — не хотелось превращаться в женщину-банкомат. Но молчала, надеясь, что Светлана угомонится, и всё вернётся в нормальное русло. Интересная получалась картина: работаю я, семью содержу я, а домашние обязанности никто не снимал. Максим, правда, не бездельничал — добросовестно выполнял свою половину домашних дел… именно половину.
Ещё одна причина моего молчания — Машенька. Она готовилась к поступлению, нуждалась в поддержке. Старалась оградить дочь от негатива, жёстко пресекая любые попытки втянуть её в конфликт. Со мной ругайся сколько угодно, но к ребёнку не приставай.
Наконец поступление осталось позади. Машенька прошла на желаемую специальность, светилась от счастья. Максим тоже искренне радовался её успеху, и я выдохнула с облегчением. Казалось, худшее позади. Девочки практически взрослые, можно пожить спокойно. Мы даже заговорили о предстоящей свадьбе.
Но радость оказалась преждевременной. На следующий день позвонила Светлана, и после разговора с ней Максим моментально сдулся. Вчерашнее счастье сменилось мрачной озабоченностью.
— Полина не прошла на бюджетное отделение, — объяснил он причину перемены настроения.
— Разве ты не знал? — удивилась я.
— Полина обещала сама сообщить результаты, но… позвонила Светлана.
Выразила сочувствие и из вежливости поинтересовалась дальнейшими планами — будет ли Полина подавать документы в другие учебные заведения или возьмёт годичную паузу для повторной подготовки. Максим отвечал вяло, неохотно, а затем уехал к дочери — сказал, что ей нужна поддержка. Это правда — девочка наверняка расстроена неудачей.
Вернулся к вечеру. Мы с Машенькой сидели на диване, листали каталоги в поисках обновок к учебному году. Заметив мрачное лицо Максима, дочь поспешила ретироваться, оставив нас наедине.
И тут он выдал свою коронную фразу:
— У тебя средств достаточно, оплатишь Полине обучение в университете на коммерческой основе — сказал будущий муж
Остолбенела от наглости. Он даже не вошёл в комнату — стоял в дверном проёме, смотрел исподлобья, словно готовился к бою. Денег у меня действительно хватало — на себя и на дочь. На Максима тоже, раз планировали официально оформить отношения. Но на чужого ребёнка? Нет, увольте.
— Ты в своём уме? — спросила я. — Светлана тебя надоумила?
— Никто меня не надоумливал, — отрезал Максим. — Твоя дочь поступила на бюджет в престижное место, деньги у тебя есть — ты же копила на случай, если она не пройдёт по конкурсу. А Полиночка потеряет целый год.
— Ага, теперь она «Полиночка». — Хмыкнула. «Полиночкой» девочку называла исключительно Светлана, а Максим всегда избегал уменьшительных имён. — Может, ещё курорт ей оплачу? Или автомобиль подарю? Что угодно — я же не живая женщина, а ходячий банк.
— Ты эгоистка, — ответил Максим. — Можешь позволить себе такие суммы, но из вредности будешь копить деньги, лишь бы моему ребёнку ничего не досталось.
— Твоего ребёнка должны содержать родители. Мать и отец. Хотел лучше обеспечивать дочь — искал бы более высокооплачиваемую работу или брал кредит.
— Хочешь загнать меня в долги? — вспыхнул он. — На прихоти твоей принцессы денег не жалеешь.
— Удобно устроился, — покачала головой. — За чужой счёт легко быть щедрым папашей.
— Всё, — Максим направился в спальню. Слышала его приглушённый голос из-за стены. — Не могу жить с жадной женщиной, которая думает только о собственном кошельке. Ухожу от тебя.
Слово «ухожу» ударило, как пощёчина. Глубоко вдохнула, выдохнула и осталась сидеть неподвижно. Если сейчас начну умолять и бегать вокруг него, он поймёт, что манипуляции работают. А этого допустить нельзя. Не буду содержать чужого ребёнка. Не хочу, не обязана. Пусть считает какой угодно — плохой, бессердечной — всё равно. Машеньке, конечно, будет нелегко… Она и так немало услышала из нашего разговора.
Максим собрал вещи и ушёл, как и обещал. Машеньку отправила погулять с подругами — пусть развеется. У неё поступление, праздник, незачем сидеть дома и переживать из-за человека, который в ссорах называет её не по имени, а только «твоя дочь».
Максима надолго не хватило. Через несколько дней он позвонил в дверь, но в квартиру я его не впустила.
— Мне ужасно стыдно! — говорил он через дверь. — Я был неправ. Давай забудем всё и начнём с чистого листа? С Полиной как-нибудь сам разберусь.
— Хорошо, — ответила я. — С чистого листа так с чистого листа. Жить вместе больше не хочу, мне нужно время всё взвесить и обдумать.
— Но как же… Мы собирались пожениться… — заикнулся Максим, но я его перебила.
— Поживём раздельно. Время покажет, что будет дальше.
Ему ничего не оставалось, кроме как уйти. Не знаю, смогу ли простить всю эту лавину проблем, которая обрушилась на наши отношения. И стоит ли вообще. Время рассудит. А Машенька в новом учебном году будет занята учёбой и легко переживёт его отсутствие.
