Аня резко отшатнулась, не удержавшись на краю ступеньки. Ещё секунда – и она бы кубарем покатилась вниз, унося с собой старое ведро и тряпку, которыми только что мыла крыльцо. Но ей удалось ухватиться за перила, крепко вцепившись в облупившуюся древесину. Словно в этот момент от этих перил зависела вся её жизнь.
– Ты что творишь, тётя Марфа?! – Аня в ужасе смотрела на свекровь, не узнавая её лицо. Резкие морщины, сжатые губы, глаза сверкают ледяным блеском. Та самая женщина, что когда-то принимала её в семью с улыбкой? Та самая, что нянчила её детей? – Вы меня с детьми на улицу хотите выгнать?
– Да! Хочу! – отрезала Марфа, подбоченившись. – Скатертью дорога! Я вам ничего не должна. Ни тебе, ни твоим спиногрызам!
Аня едва сдержала слёзы. Вот так? Ничего не должна? А четыре года, что она ухаживала за ней после инсульта? А бесконечные компрессы, лекарства, ночные дежурства? Не должна?
– Я Сергею всё расскажу, – голос дрожал, но Аня старалась держаться. – Он узнает, как вы с нами поступаете!
Марфа усмехнулась, почти плюнула под ноги:
– Да рассказывай! Сын мой, не твой. Он мне ни слова поперёк не скажет. Будет делать, как я скажу!
Аня знала, что Сергей всегда подчинялся матери. Но чтобы настолько? Неужели он и правда выгонит её с детьми по первому слову своей матери?
– Вы… Вы несправедливы, – прошептала она, сжимая перила. – Я ведь всё для вас делала… Всё, что могла…
– Да что ты могла?! – Марфа презрительно покосилась на тряпку, валяющуюся на ступеньках. – В доме грязь, дети орут, мужа удержать не смогла. И ты ещё жаловаться смеешь?! Убирайся, сказала!
Аня замерла. «Мужа удержать…» Значит, вот в чём дело. Сергей в последнее время часто стал задерживаться на работе. Или не на работе? Нет… Неужели…
Она резко вскинула голову:
– Вы знаете что-то, да? О Сергее? Где он по вечерам пропадает?
Марфа лишь усмехнулась, глаза её сощурились:
– Это уж не твоё дело. Мой сын – мне и решать, что ему делать и с кем быть. А ты… Ты здесь лишняя.
– Я – его жена! – Аня не узнавала свой голос – он дрожал, был хриплым, как у больного. – Мы семья!
– Семья… – Марфа усмехнулась. – Семья! Да если бы не дети, давно бы он от тебя ушёл! Ты думала, он тебя любит? Да он терпит тебя только из-за них! Но теперь хватит. Собирай шмотки и уходи, пока я не выгнала тебя силой!
Аня стояла, не двигаясь, не веря услышанному. Это был её дом… Дом, в который она столько вложила – сил, любви, надежд. И теперь её просто вышвыривают? Как ненужную вещь?
– Я не уйду, – тихо, но твёрдо сказала она, отнимая руки от перил. – Не уйду, пока Сергей сам мне этого не скажет.
Марфа побагровела:
– Ах, вот как?! Ну тогда я ему позвоню! Пусть приезжает и сам тебя вышвыривает!
Она развернулась и направилась в дом, грохнув дверью так, что стёкла в окнах задребезжали.
Аня осталась одна на крыльце. Она судорожно пыталась отдышаться, стараясь унять дрожь в руках. Внутри всё бурлило – обида, злость, растерянность.
«Удержать мужа… Не смогла удержать…» – эти слова крутились в голове, как ядовитый шёпот. Неужели она и правда так жалка в глазах этой женщины? И что теперь делать?
Она подняла глаза на окна дома. За шторой мелькнула тень – дети. Они всё слышали? Чувство вины пронзило её до костей. Нет… Она не имеет права падать духом. Ради них – не имеет.
Аня резко выпрямилась, вскинув подбородок. Она не уйдёт. И не даст выбросить своих детей на улицу. Ни за что.
И если для этого придётся бороться с Марфой – она будет бороться.
Телефон звонил долго. Так долго, что Аня уже начала надеяться: не возьмёт трубку. Не услышит. Не приедет. Но в последний момент звонок оборвался, и из дома донёсся резкий голос Марфы:
– Серёжа! Приезжай немедленно! Да, прямо сейчас! Твоя благоверная совсем страх потеряла… Да, да, с детьми… Нет, не шучу! Хватит! Приезжай и разберись, или я сама её выставлю!
Аня чувствовала, как холод ползёт по спине. Она стояла на крыльце, не в силах пошевелиться. Всё было как в тумане: дребезжание окон, щёлканье замка, тяжёлые шаги Марфы по коридору.
– Ну вот и посмотрим, – свекровь вышла на крыльцо, скрестив руки на груди. – Сейчас сын приедет, и узнаем, кто в этом доме хозяин.
Аня сглотнула, стараясь взять себя в руки:
– Он… Он меня выслушает. Я ему объясню…
– Объяснишь? – Марфа усмехнулась. – Да ты ему сто лет не сдалась со своими объяснениями. Думаешь, он тебя слушает? Ха! Я ему каждый день говорю, как ты меня гробишь. И знаешь что? Он мне верит.
Верит… Значит, вот почему он всё время такой холодный. Отворачивается, молчит, избегает взгляда.
– Зачем… – прошептала она, сжав руки в кулаки. – Зачем вы так? Я вам что плохого сделала?
– Ты? – Марфа сжала губы. – Ты у меня сына отняла! Я всю жизнь ему посвятила, а он притащил тебя в дом и стал под твою дудку плясать! Думаешь, я не вижу? Ты его настраиваешь против меня! Ты… ты ведьма!
Аня не верила своим ушам. Ведьма? Она? Женщина, которая ночами не спала, ухаживая за больной свекровью? Тащила её в ванную, мыла, кормила с ложечки, переворачивала, чтобы пролежней не было? Это – она ведьма?
– Вы… вы не понимаете, что говорите, – голос её дрожал. – Я ведь вас спасала… Я ради вас всё бросила. Даже работу…
– Спасала… – Марфа сплюнула на крыльцо. – Не смей прикрываться добротой! Я прекрасно видела, как ты кривилась, когда меня поднимала. Как зубы скрипели, когда я воду просила ночью. Не обманешь! Я тебя насквозь вижу!
Аня стояла, разрываясь между обидой и яростью. Это было слишком. Слишком несправедливо.
– Я старалась… – голос её дрогнул. – Я правда старалась… Я думала, мы сможем жить одной семьёй. Думала, вы ко мне хорошо относитесь…
– Хорошо? – Марфа с силой хлопнула ладонью по перилам. – Да мне ты никогда не нравилась! Уж больно хитрая. В глаза заглядываешь, а за спиной, небось, проклинаешь. Нет, девочка. Убирайся, пока я полицию не вызвала.
Аня задохнулась от негодования:
– Полицию?! Вы же не имеете права! Это дом Сергея, мы здесь прописаны!
– А вот и посмотрим, – усмехнулась Марфа. – Сейчас он приедет, и я посмотрю, как ты запоёшь.
Аня обессиленно опустилась на ступеньку, уронив голову на руки. Как же так? Что она сделала не так? Почему эта женщина её так ненавидит?
За спиной послышался шорох. Она обернулась – на пороге стоял сын, пятилетний Мишка. Он смотрел на неё испуганными глазами, не решаясь подойти.
– Мам, а бабушка нас правда выгонит? – голосок дрожал от страха. – Мы теперь бездомные?
Аня почувствовала, как слёзы подступают к глазам. Но она не имела права плакать. Не перед детьми. Она заставила себя улыбнуться:
– Нет, сынок. Мы никуда не пойдём. Это наш дом. Мы здесь останемся.
Мишка чуть успокоился, но всё ещё боялся подойти ближе. Он оглянулся на бабушку, которая стояла у двери, сверля Аню взглядом.
– Иди в комнату, – ласково сказала Аня, пытаясь скрыть дрожь в голосе. – Поиграй с сестрёнкой. Я скоро приду.
Мишка кивнул и убежал в дом. Аня снова подняла голову и встретила холодный взгляд Марфы.
– Довольна? – тихо спросила она. – Они же ваши внуки… Как вы можете так с ними?
– Они мне никто, – отрезала Марфа. – Они – твои. А ты мне никто.
Аня почувствовала, как мир вокруг рушится. Она сидела, не в силах подняться, не в силах дышать.
Послышался шум двигателя. Машина свернула к дому, остановилась у ворот. Сергей. Он вышел, огляделся, заметил Аню на крыльце, нахмурился.
– Что здесь происходит?
Марфа тут же подскочила к сыну, вцепилась в его руку:
– Сынок! Она совсем меня не слушает! Устроила тут балаган, кричит на меня, детей науськивает! Я больше не могу! Выгоняй её! Выгоняй, пока я в больницу не попала!
Аня с трудом поднялась на ноги, уставившись на мужа. Глаза встретились. Его взгляд был холодным, чужим.
– Сергей… – она подошла ближе, но он отступил, отстраняясь. – Ты ведь не веришь ей, правда? Я… Я ничего такого не делала…
Сергей отвернулся, стискивая зубы:
– Я устал. Постоянные скандалы, жалобы… Я больше не могу. Почему ты не можешь с ней поладить?
– Я пыталась! – воскликнула Аня. – Я всё делала, чтобы она была довольна! Я ухаживала за ней, заботилась…
– Не так уж хорошо ты за мной ухаживала, – влезла Марфа, поджимая губы. – Дома грязь, дети орут, еда невкусная. Ты вообще зачем нужна в этом доме?
Сергей повернулся к жене:
– Собирай вещи.
Аня замерла, чувствуя, как по спине пробегает холод.
– Что… Что ты сказал?
– Ты слышала. Собирай вещи и уезжай.
Она вскинула руки, словно пытаясь защититься:
– Ты меня выгоняешь?! С детьми?!
– Ты оставляешь мне выбор? – его глаза были холодны. – Либо ты, либо мама. Я не могу бросить её одну.
Аня почувствовала, как ноги подкашиваются. Она искала в его глазах хоть каплю сочувствия, любви… Но не нашла.
Она медленно кивнула, чувствуя, как внутри что-то рушится.
– Хорошо. Я уйду.
– Мама, а куда мы поедем? – голос Мишки дрожал, он крепче сжал куклу сестрёнки, едва не отрывая ей руку. – Мы к бабушке? Или на улицу?
Аня остановилась, стараясь удержать слёзы. Она уже собрала вещи: два чемодана, два рюкзака – всё, что они нажили за шесть лет брака. Остальное осталось здесь. В доме, который теперь стал чужим.
– Мы поедем к моей маме, – ответила она, стараясь придать голосу твёрдость. – Там нас ждёт комната, кровати. И пирожки. Ты же любишь бабушкины пирожки?
Мишка кивнул, но глаза оставались печальными. Он оглянулся на дверь, за которой пряталась бабушка Марфа, и прошептал:
– А папа? Он с нами поедет?
Аня сжала губы, чувствуя, как сердце сжимается от боли. Она не знала, что ответить. Взгляд упал на дверь спальни – Сергей там, за закрытой дверью. Не вышел ни попрощаться, ни объясниться.
«Либо ты, либо мама…» Эти слова крутились в голове, как заезженная пластинка. Ей всё ещё не верилось, что он выбрал её… Эту женщину, что выживала их из дома.
– Папа останется, – наконец ответила она, стараясь, чтобы голос не дрогнул. – Он должен заботиться о бабушке. А мы… Мы поедем к бабушке Вере.
Мишка опустил глаза, пытаясь скрыть слёзы. Он был ещё слишком мал, чтобы понять, что это не просто поездка. Что это – конец.
Дверь в спальню открылась. Сергей вышел, бросив быстрый взгляд на чемоданы, на детей… На Аню. Их взгляды встретились. Он нахмурился, словно хотел что-то сказать, но слова застряли в горле.
– Мы уезжаем, – сказала Аня, стараясь говорить спокойно. – Надеюсь, ты доволен.
Сергей отвернулся, избегая её взгляда:
– Так будет лучше для всех.
– Для всех? – Аня не удержалась. – Или для твоей мамы?
Он напрягся, будто собирался возразить, но так и не нашёл слов. Молчание висело в воздухе, давило, не оставляя шансов на примирение.
– Ты хотя бы попрощаешься с детьми? – спросила она, с трудом сдерживая слёзы.
Сергей подошёл к сыну, неуклюже потрепал его по голове:
– Слушай маму. Будь хорошим мальчиком.
Мишка уткнулся ему в колени, обхватил руками, не отпуская.
– Папа… Мы ведь скоро вернёмся, да? Ты приедешь за нами?
Сергей напрягся, глаза забегали, он оглянулся на дверь, за которой стояла Марфа, наблюдая за ними из-за угла.
– Я… Я навещу вас, – выдавил он. – Обещаю.
Мишка кивнул, отпуская отца, но в глазах его читалось разочарование. Маленький, но уже понимающий, что обещания взрослых не всегда сбываются.
Аня смотрела на них, чувствуя, как внутри разрастается боль. Она пыталась понять, как они дошли до этого. Как из семьи превратились в чужих людей.
Она взяла за руки детей, повела их к машине. Чемоданы уже лежали в багажнике, рюкзаки в салоне. Всё готово к отъезду.
– Аня… – голос Сергея остановил её у калитки.
Она обернулась, надеясь увидеть сожаление, раскаяние… Но нет. Лишь усталость и растерянность.
– Я… Я не хотел, чтобы так вышло, – пробормотал он, не глядя ей в глаза. – Просто… Просто мне нужно заботиться о маме. Она одна не справится. Ты ведь понимаешь?
Аня смотрела на него, пытаясь найти в душе хотя бы каплю жалости. Но не смогла. Он выбрал свою мать. Выбрал, даже не пытаясь защитить их – жену, детей.
– Нет, Сергей, – тихо сказала она, сжимая руки на рюкзаке. – Я не понимаю. И никогда не пойму.
Он нахмурился, словно хотел возразить, но промолчал. Лишь сжал губы, отвернулся, уходя обратно в дом.
– Прощай… – прошептала Аня, зная, что он не услышит. Не захочет услышать.
Она посадила детей в машину, обошла её, села за руль. В последний раз оглянулась на дом. Тот самый дом, где она столько раз мечтала о счастье. Где верила, что их семья будет крепкой и дружной.
Машина завелась с глухим урчанием. Она нажала на газ, медленно выезжая за ворота.
– Мам, а мы вернёмся домой? – спросила Мишка, глядя в окно, пока дом медленно исчезал из виду.
Аня крепче сжала руль, стараясь удержать слёзы:
– Нет, сынок… Дом теперь там, где мы будем вместе.
Она ехала по знакомой дороге, унося с собой обиды, разочарования, надежды, которые так и не сбылись. Уезжала навсегда, закрывая дверь в прошлое.
– Как они? – голос Веры звучал тревожно, но она старалась говорить спокойно. – Дети… Они всё понимают?
Аня опустила глаза на чашку с чаем. Чёрный, крепкий, горький. Как её мысли.
– Понимают, – тихо ответила она. – Слишком много понимают…
Они сидели на старой кухне. Здесь Аня чувствовала себя в безопасности. Но даже здесь боль не отпускала. Она всё ещё слышала слова Сергея. Видела его глаза – холодные, отстранённые. Будто он уже давно принял решение, а она просто не хотела этого замечать.
– Мам… – Аня сжала чашку, чувствуя, как горячий край обжигает пальцы. – Я не знаю, как дальше жить. Я… Я столько лет старалась… Ради него, ради семьи… А теперь… Теперь ничего не осталось.
Вера положила руку на её плечо, осторожно, словно боялась ранить ещё больше:
– Остались дети. Осталась я. Осталась ты сама. Это – главное. Всё остальное… Всё остальное можно пережить.
Аня вскинула голову, пытаясь найти в маминых глазах утешение. Но вместо этого увидела боль. Ту самую боль, что когда-то пережила и она сама.
– Мам… Ты ведь тоже через это прошла? – спросила Аня, чувствуя, как к горлу подступает ком. – Когда папа ушёл… Это было так же больно?
Вера отвела взгляд, нервно сжав губы:
– Больно… Очень больно. Я думала, не переживу. Думала, мир рухнул. Но потом посмотрела на тебя… Маленькую, беззащитную… И поняла: я не имею права сдаваться. Ради тебя.
Аня опустила глаза. Она помнила ту боль. Помнила, как мама плакала ночами, как пыталась улыбаться днём. Помнила, как однажды спросила, когда папа вернётся… И как мама тогда отвернулась, чтобы скрыть слёзы.
– Я не хочу, чтобы мои дети это помнили, – прошептала она, чувствуя, как слёзы текут по щекам. – Я не хочу, чтобы они страдали из-за нас.
– Они не будут страдать, если будут видеть, что мама сильная, – твёрдо сказала Вера. – Если будут знать, что мама их любит, что бы ни случилось.
Аня смахнула слёзы, пытаясь взять себя в руки:
– Я постараюсь. Правда. Ради них… Я постараюсь быть сильной.
Вера крепче сжала её плечо, тепло, по-матерински:
– Я в тебя верю. Ты сильная. Ты всегда такой была. Даже когда казалось, что мир рушится.
Аня тихо кивнула, понимая, что нет смысла спорить. Её мама всегда знала, как найти нужные слова.
Из комнаты раздались детские голоса – Мишка и Лиза играли в куклы, разыгрывая сценку с весёлым смехом. Они ещё не понимали, что дом остался позади. Что папа больше не будет приходить по вечерам, обнимать их, читать сказки на ночь.
Аня закрыла глаза, сдерживая слёзы. Они привыкнут. Они переживут. Ради них она должна быть сильной.
– Мам, а что мне делать, если он захочет нас вернуть? – вдруг спросила она, не поднимая глаз. – Если Сергей передумает? Если придёт и скажет, что всё это была ошибка?
Вера вздохнула, аккуратно отодвинув чашку:
– Аня… Я не могу за тебя решить. Только ты знаешь, простишь ли его. И только ты можешь понять, сможешь ли снова ему доверять.
– Я… Я не знаю… – голос Ани дрожал. – Я любила его. Люблю… До сих пор… Но после того, что он сделал… Как он мог так поступить с нами? Как мог выбрать её, а не нас?
Вера молчала. Она знала, что никакие слова не помогут. Она тоже когда-то задавала себе эти вопросы. Тоже искала ответы, которых не было.
– Дай себе время, – наконец сказала она. – Не принимай решений на эмоциях. И главное – не вини себя. Ты не виновата.
Аня снова вскинула глаза:
– Но ведь это я не смогла поладить с его матерью. Я старалась, но… но всё делала не так. Она ненавидела меня с самого начала. И он… Он выбрал её… Потому что я не смогла стать для него важнее.
– Это не твоя вина, – Вера говорила жёстко, отчётливо, чтобы каждое слово врезалось в память. – Это его выбор. Его слабость. Ты сделала всё, что могла. Всё.
Аня закрыла лицо руками, стараясь успокоиться. Всё ещё болело. Всё ещё кровоточило.
– Спасибо, мам… – прошептала она. – Спасибо, что не оставляешь меня.
– Ты – моя дочь, – Вера улыбнулась, нежно погладив её по волосам. – Я всегда буду рядом. Что бы ни случилось.
Аня прижалась к её плечу, чувствуя, как тепло матери согревает, успокаивает, исцеляет. Она не знала, что ждёт её дальше. Не знала, как справится с болью, с одиночеством.
Но теперь она точно знала одно: она не одна. У неё есть дети. У неё есть мама.
И у неё есть сила. Та самая сила, что когда-то помогла выжить Вере. Та самая, что передалась ей по наследству.
Она справится. Она выстоит. Ради них. Ради себя.
А за окном светило солнце. Тёплое, ласковое. Обещающее новый день. Новую жизнь.
