Темноволосая худенькая девчонка в майке и сатиновых трусах крутилась под ногами у соседей в ташкентском дворике. Сосед, дядя Садык, готовивший во дворе плов, цокнул на нее языком:
— Динка-хон! Ты такой худой! Кушай больше, будет морда красивый.
Дина рассмеялась. Хон — это ласковое, уважительное обращение в Ташкенте, ее городе детства. Дина Рубина родилась в столице Узбекской ССР в 1953 году.
Ее родители встретились в Ташкенте после войны. Мама, Рита Александрова Жуковская, молоденькая учительница, эвакуировалась из Полтавы, а отец, художник Илья Давидович Рубин, оказался в Ташкенте после войны, демобилизованным лейтенантом.
Молодая семья долго не имела своего жилья и ютилась по съемным клетушкам с земляным полом. Если кто-то из жильцов готовил что-нибудь особенно вкусное, то обязательно угощал соседей. Так делала и ее мама — в доме всегда пахло наваристым борщом, пирожками с капустой и картошкой. Жили дружно и весело.
Соседка, пропитая тетка, попыхивая папироской, говорила:
— Каждый советский человек должен отсидеть как минимум восемь лет, чтобы быть ближе к народу.
А ее сожитель весомо добавлял:
— По-моему, и двух вполне достаточно.
…Рита Александровна выбрала дочери имя в честь популярной актрисы Дины Дурбин. Но Дурбин была холеной красавицей-блондинкой, а девочка родилась черненькой и некрасивой, но очень живой и вертлявой.
Маленькая Дина целыми днями носилась по двору в шлепанцах и сатиновых трусах, с вечно сбитыми локтями и коленками. В школе Дина была неизменным шутом — провоцировала учительницу и развлекала ребят. Конечно, мальчики на нее серьезного внимания не обращали — им нравились совершенно другие девочки.
К тому времени финансовое положение семьи Рубиных улучшилось: отец получил наследство, большая часть которого пошла на взнос за кооперативную квартиру, а остаток — на пианино, купленное специально для Дины. Детство закончилось, началась музыкальная школа.
«Сколько себя помню, меня обуревало стремление заполнить лист бумаги буквами, словами, строчками. Все время что-то строчила. А мама мою писанину беспощадно выбрасывала — надо было заниматься музыкой, готовиться к контрольной по математике…»
Внезапные перемены с внешностью Дины произошли после девятого класса. Девочка уехала с родителями на лето в санаторий. В горах Чимгана случилось чудо: некрасивая девочка оформилась из гадкого утенка в достаточно обустроенного лебедя. Не вполне себе белоснежного, но очень ладного.
Болтающиеся руки и ноги приобрели удлиненный вид и начали действовать плавно и соразмерно, кудрявые волосы отросли и волнами падали на плечи, миндалевидные глаза сияли загадочным внутренним светом. Приехав на 1 сентября в школу, Дина заметила, как мальчишки смотрят на нее во все глаза.
Она тоже влюблялась и тут же наделяла героя своего романа рыцарскими доспехами, внимательно присматривалась к его жестам, словечкам, деталям поведения.
Однажды Дина, которой было пятнадцать лет, прочла в журнале «Юность» рассказ, подписанный «Наташа Хмелик, 8 класс». Девушка удивилась: «Я тоже так могу», и отправила в редакцию свой ироничный рассказ «Беспокойная натура».
К ее удивлению, рассказ напечатали и прислали ей гонорар — 98 рублей, по тем временам большие деньги. Успех Дина приняла спокойно: как будто это была игра и звездная болезнь ее миновала.
После школы Дина поступила в ташкентскую консерваторию и безоглядно влюбилась. Ее избранник был молодым инженером. Чувство Дины было огромным, но потом, спустя много лет, она иронически заметила:
«Просто ключ какой-то повернулся внутри… Человек должен быть готов к сильной любви. А мы оба были детьми и просто не вынесли обрушившегося на нас огромного чувства».
Они поженились и начали совместную жизнь в квартире родителей мужа, как это было раньше принято. Вскоре родился сын Дмитрий. Ребенок был беспокойным и молодая мать от усталости валилась с ног. Если малыш под утро заходился криком, Дина быстро кормила его и шла с коляской на бульвар, даже если на часах было четыре утра.
На воздухе ребенок спокойно дремал, а она садилась на лавочку, качала сына, доставала блокнот и начинала писать на коленке. Так в скверике ранним утром родилась пронзительная повесть «Когда же пойдет снег?», принесшая молодой писательнице всесоюзную славу.
По сюжету повести, пятнадцатилетняя девочка Нина встречает свою любовь накануне смертельно опасной операции. По этому произведению был снят фильм, поставлены теле- и радиоспектакль, написана пьеса, которая много лет шла на сцене Московского ТЮЗа.
В 24 года Дина Рубина членом Союза писателей — на тот момент самым молодым в стране. В Ташкент специально приезжали знакомиться с ней. Супруг не принял успех Дины и ее творческую ипостась. Начались необоснованная ревность, большие претензии и крах любви…
«Уходила я по-мужски, забрав только сына и пишущую машинку. Больше мне ничего не было нужно», — скажет Дина Ильинична.
Дина ушла с ребенком к родителям и не сомневалась: она сама заработает на жизнь. Так оно и вышло — на гонорары Рубина купила однокомнатный кооператив. Но квартирка была такой крохотной, а спальное место — одна раскладушка на двоих.
Дина после развода долго оставалась одинокой. Но однажды в Москве, ее друг, композитор Шандор Каллош, сказал:
— Диночка, хочу вас представить одному гениальному художнику!
Она подумала: только мне этого не хватало! На художников она насмотрелась с детства: ее отец был художником и весьма деспотичным человеком, он не разрешал Дине и ее младшей сестре приводить в дом гостей когда работал.
И все-таки Шандор был настойчив и буквально затащил Дину в мастерскую художника Бориса Карафелова. Дина дежурно подарила Борису свою книжку и быстро распрощалась. Это не была любовь с первого взгляда.
Рубина уехала в Ташкент. Спустя некоторое время Шандор привез Дине ее портрет, написанный Борисом, в качестве подарка. Портрет ей не понравился.
Время от времени Дина бывала в Москве по литературным делам. Однажды вечером она зашла во Дворец пионеров на Миусской площади и неожиданно встретила там Бориса Карафелова, который вел там студию.
Борис поднимался по лестнице и она неожиданно его окликнула по имени. Он обернулся и вот тогда началась история их любви.
На первое свидание Борис повел Дину в обкомовскую столовую, где после 16:00 можно было поесть за какие-то копейки. Денег у художника не водилось: большая часть зарплаты, которая была 90 рублей, уходила на холсты, кисти и краски. Дина же была вполне обеспеченной, она получала гонорары за повести и рассказы, переводы узбекских авторов, плюс заработок на радио…
И вот они идут в столовую: Борис в облезлом пальто с каракулем и Дина, у которой в кармане пятьсот рублей. Неожиданно Борис обмолвился, что у него день рождения — 38 лет. Рубина предложила:
— Раз такое дело, я вас приглашаю отметить свой день рождения со мной в ЦДЛ. Это мой подарок!
Ресторан ЦДЛ был закрытым заведением, очень респектабельным, с дубовым залом, лестницей, с которой вроде как падал император Александр II.
Вахтер злобно посмотрел на странную парочку: худенькую, модно одетую молодую женщину в дубленке и джинсах и бородатого мужчину в облезлом каракуле:
— Не положено!
Дина очаровательно улыбнулась и решила пошутить:
— Мы хотели перекусить.
— Вы не знаете, что нужен билет!?
— Какой? Проездной?
— Девушка, вы откуда свалились? Билет Союза писателей.
Дина изобразила полное изумление и вытащила из кармана книжицу.
— Ах вот этот?
Вахтер крутил, вертел ее и хотел поймать Рубину на подлоге. Ведь очевидно, что тощая в джинсах девица может быть только чьей-то любовницей и никак не писателем. К удивлению вахтера, документ был настоящий.
Через несколько минут пара расположилась за одним из столиков ресторана и сделала заказ. В тот вечер они просто объелись на двенадцать рублей: начали с борща, заказали отварной язык, маслины, потрясающие пирожки и тарталетки с сыром и печенью. Потом пили вино, разговаривали и рассматривали посетителей в зале. Рубина тихонько сказала:
— Смотрите, за соседним столом сидят Битов, Искандер и Вознесенский.
Борис огляделся и произнес:
— По-моему, мы здесь самые симпатичные люди.
Когда он это сказал, Дина поняла, что Борис ей нравится все больше и больше. А потом они просто гуляли по Москве и Рубину это очень подкупило. Конец марта, взрослый одинокий мужик бродит со взрослой одинокой молодой женщиной, абсолютно не пытаясь ее затащить в свою квартиру.
И к слову, Борис и предложение сделал, основываясь на абсолютно платонических ощущениях. Дина, когда уже они были женаты, спросила:
— Боря, как ты мог? Как могло случиться в наш век, что ты делаешь предложение женщине, ни разу не переспав с ней?
Он ответил красиво:
— Милая моя! Я — художник и вижу пропорции тела.
После того первого свидания Дина уехала в Ташкент. Борис стал ей писать письма. Но что это были за письма! Дина Ильинична говорила:
«…мой муж — дислексик. То есть будучи абсолютно грамотным человеком (в отличие от меня он точно знает, чем отличается сложноподчиненное предложение от сложносочиненного), он не может писать грамотно. Все равно напишет с ошибками. Поэтому письма Бори состояли из одного слова: «Любимая». А дальше — рисунок. А мне-то хотелось текста!
На рисунки я, честно говоря плевала, мы этого накушались с детства, Я с двух лет модель, у меня все всегда завешано картинами. Но писать пространно Боря не мог. Помню, когда я дочку родила, он прислал записку: «Мои дорогие девочки…», и дальше — рисунок».
Летом Дина поехала отдыхать на Украину, и зная, что Борис гостит там у мамы, позвонила ему:
— Знаете, я буду в тех краях проездом мимо Винницы.
Боря ответил:
— Я приду встречать ваш поезд.
В три часа ночи поезд остановился в Виннице, Дина достала заранее купленную дыньку и выскочила на перрон. Там уже стоял Борис с букетом цветов. Рубина протянула ему дыню, а он вдруг попросил:
— Дина, выходите за меня.
Она в ужасе прошептала:
— Поезд уходит. Стоянка всего три минуты.
Борис запрыгнул вместе с ней в вагон, протянув рубль проводнику. Вот такая романтика. Но пожениться быстро не получилось. Карафелов приехал в Ташкент на три дня. Пришлось купить за двадцать пять рублей справку, что невеста беременна. Тогда они отправились в ЗАГС, где их брак зарегистрировали.
Родственники Дины негодовали: отец хотел, чтобы дочь блюла себя в творческом одиночестве. Но со временем отношение близких Дины к Борису сгладилось — стало понятно, что Карафелов мужик надежный, можно сказать — стационарный и не собирается Дину бросать.
Дина с сыном переехали к Борису в Москву. Здесь у супругов родилась дочь Ева. В 1990 году семья переехала в Израиль.
Совмещать роль мамы и успешной писательницы было сложно. Дети рисовали на ее рукописях, делали из листочков голубей. Иногда рисунки Бориса появлялись на черновиках Дины, но это еще было полбеды. А если это готовый вариант для издательства?
Многие годы Дина печатала свои повести… в туалете. В квартире был совмещенный санузел. В ванной стояла стиральная машина, на нее ставилась пишущая машинка. На унитаз клалась деревянная дощечка с подушечкой, чтобы было мягко. Вот такой почти отдельный «кабинет», пока кто-то из домашних не начинал кричать: «Ну выходи уже оттуда!»
Свой кабинет у писательницы появился только в пятьдесят лет, как и настоящая супружеская кровать в спальне, и большой обеденный стол. А в пятьдесят два года Дина Ильинична впервые села за руль, когда ее пожилым родителям понадобилась постоянная помощь.
Рубина продолжает радовать нас своим творчеством. Каждого творения мастера, имеющего остроумный стиль и яркие образы, поклонники по-прежнему ждут с нетерпением. Муж Дины Ильиничны всегда ее первый читатель. Супруги живут вместе уже сорок лет.
Дина Ильинична вспоминала, что роман о Ташкенте «На солнечной стороне улицы» она писала в полном изнеможении, работая по четырнадцать часов в день. Наконец поставила точку и рухнула в постель во втором часу ночи. Проснулась утром от того, что Борис, всю ночь читавший роман на кухне, поцеловал ее в макушку. Но ведь дочитал и оценил!
Несмотря на благополучную жизнь, в которой есть дети, внучка, друзья, любимый муж, писательница считает, что творческий человек обречен на одиночество. Ведь его внутренний мир буквально перенаселяют различные жизни. Главное, по ее мнению, для писателя — лист бумаги, где перевариваются и разрешаются все личностные глубинные проблемы.
