Марину Цветаеву называют не иначе, как «великая отечественная поэтесса». Да, свой творческий след она, безусловно, оставила. Но, всякий раз, когда я перечитываю историю ее ненависти к своей младшей дочери, градус «великости» Цветаевой лично для меня сразу падает до самых маргинальных отметок.
Как в этой несомненно талантливой и умной даме могли сочетаться гениальность с дикостью, грубостью и равнодушием.
Марина Цветаева с детства выделялась на фоне своих сверстников незаурядными способностями. Уже с четырех лет для девочки не было ничего лучше, чем часами сидеть за книгами. Стихи она начала писать очень рано, тайком записывая их и никому не показывая, причем не только на русском, но и на иностранных языках.
Впечатлительная, наделенная явным даром, казалось бы, баловница судьбы. Но ее отношения с матерью не были идеальными. Возможно, этим объясняется непомерная жестокость Цветаевой к одной из своих дочерей.
Когда Марина стала мамой, она смогла полюбить только старшую дочь — Ариадну или Аля, как ее звали близкие. Младшая Ирина росла болезненной и требовала много внимания.
Какое унижение, великой писательнице иметь такую обузу. Но отношение к первой дочери тоже было эгоцентричным. Аля смотрела на мать как на божество. Ведь кто она, в сравнение с Цветаевой: именно так ее и воспитывала мать.
Будучи ребенком гениальных родителей, старшая Аля рано начала писать стихи, вела дневники, любила читать и имела собственные суждения по многим вопросам. Стихи дочери поэтесса даже опубликовала в своем сборнике «Психея».
Ариадна полностью оправдала ожидания родителей. Ее загадочная, творческая ненормальность постоянно оказывалась на виду. Цветаева ни на минуту не сомневалась в блестящем будущем дочери: «Она, конечно, будет поразительным ребенком», «К двум годам она будет красавицей. Вообще я ни в ее красоте, ни уме, ни блестящести не сомневаюсь ни капли», «Аля нисколько не капризна, – очень живой, но «легкий» ребенок».
Совсем по-другому поэтесса обращалась с Ириной. Она ничего не ждала от девочки и ничего в нее не вкладывала. Бедность, болезнь, приют.
Между тем, у маленькой Ириши тоже был талант.
О чудном голосе малышки писала артистка Гринева-Кузнецова:
«Я заглядываю в первую (три шага от входа) комнату: там кроватка, в которой в полном одиночестве раскачивается младшая дочь Марины — двухлетняя Ирочка. Раскачивается — и напевает: без каких-нибудь слов — только голосом, но удивительно осмысленно и мелодично».
Однако Цветаева явно не разделяла их мнения считая, что ребенок отстает в развитии. Это привело к тому, что поэтесса испытывала к крошечной Ирине неприязнь. В итоге нелюбовь к младшей сказалась и на методе ее воспитания.
От свидетельств друзей и приятелей Цветаевой кровь стынет в жилах.
Из записей русской поэтессы Веры Клавдиевны Звягинцовой.:
«Всю ночь болтали, Марина читала стихи… Когда немного рассвело, я увидела кресло, все замотанное тряпками, и из тряпок болталась голова — туда-сюда. Это была младшая дочь Ирина, о существовании которой я до сих пор не знала».
Ребенок всю ночь спал в кресле, на тряпках, а мать в это время читала свои стихи.
А еще Цветаева привязывала малышку веревкой к стулу. В своем дневнике женщина так объясняет зачем подобные меры были необходимы.
Запись от 10 ноября 1919 г: «Если Аля (старшая) была со мной, первым делом отвязываю Ирину от стула. Стала привязывать ее с тех пор, как она, однажды, в наше с Алей отсутствие съела из шкафа полкочана сырой капусты».
В 1919 году, пребывая в очередной депрессии, Марина сдала обеих дочерей в приют. Але было 5 лет, Ирише 2 года. В те времена при живых родителях в сиротский дом не брали, поэтому Цветаева попросила знакомых выдать дочерей за сирот. Свой поступок она объяснила безденежьем и желанием обеспечить детям полноценную жизнь. Правда, вместо «полноценной» жизни девочек ждали ужасы сиротства.
Цветаева вообще многое объясняла безденежьем. При этом она нагло врала. Поэтесса могла прокормить детей даже не работая, просто за счет продажи вещей на рынке, например, дорогой шубы. Это в последствии признала она сама.
Ариадна из приюта все время писала обожаемой матери. По уговору, она должна была называть мать чужой тетей — чтобы не обязали вернуть детей.
Письма из приюта не отправлялись, их Цветаевой передали, когда она забирала старшую. В письмах Аля писала матери, что Ира кричит нестерпимо от голода, что у нее начали отказывать органы и она по несколько раз за ночь ходит под себя.
Девочки спали в одной кровати. Прочитав эти письма уже дома, она не побежала в приют спасать дочь. Судьба младшего ребенка ее больше не заботила.
Только вообразите себе, что перенес этот маленький ангел в приюте. Беспомощный ребенок, голодный, замерший, который раздражал своей жизнью не только мать, но и старшую сестру, боготворившую лишь Марину Цветаеву.
Вот что еще писала матери семилетняя Ариадна:
«У Вас я ела лучше и наедалась больше, чем у этих. О мама! Если бы Вы знали мою тоску. Я не могу здесь жить. Я не спала еще ни одной ночи еще. Нет покою от тоски и от Ирины. Тоска ночью и Ирина ночью. Тоска днем и Ирина днем.
Марина, я в первый раз в жизни так мучаюсь. О как я мучаюсь, как я Вас люблю. Я ни за что не пойду в школу. Там не то не то. Мне нужны Вы. Всё время у меня тяжелая голова, и думаю, думаю, думаю об Вас».
А Цветаева в это время писала пьесы, ходила на литературные чтения и думала, что так всем будет лучше…
Вскоре оба ребенка заболели. Алю лихорадило, она кашляла кровью, постоянно жаловалась на головные боли. Ирина не ходила: в столовую ее носили на руках. В январе 1920 года Цветаева увезла старшую дочь к себе в Москву. Младшая осталась в приюте.
Сестры Эфрона Вера и Лиля предлагали забрать девочку на время или насовсем, но Цветаева, которая была с ними в ссоре, ответила категорическим отказом. В феврале маленькая Ириша умерла в приюте, не дожив до трехлетия двух месяцев.
О смерти дочери матери сообщили словами: «Ребенок умер от голода и тоски». На похороны Марина не поехала: объяснила, что не могла бросить Ариадну, у которой поднялась температура.
В письме приятелям Звягинцевым Цветаева винилась, что ее подвели авантюризм, легкое отношение к трудностям и собственная выносливость. Она надеялась, что вылечит старшую дочь и вернется за младшей, но не успела.
Но Але она говорила: «Пойми, что я спасла из двух — тебя, двух не смогла. Тебя выбрала… Ты выжила за счет Ирины».
Поступок поэтессы обсуждают до сих пор. Действительно она не могла прокормить дочерей или просто не хотела работать? Почему Цветаева не позволила сестрам мужа забрать младшую дочь? Может быть, женщина была в депрессии, и повезло, что она спасла хотя бы одного ребенка? Откуда столько неприязни в заметках об Ире?
Судя по всему, Цветаева действительно не любила Ирину. И если знать, как проходило ее детство, то понять причины этого можно.
Ведь и сама Марина была одной из «нелюбимых» дочерей. У девочки имелись способности к музыке, и ее мать мечтала, что она станет знаменитой музыкантшей. Но девочка хотела писать стихи, и это безмерно раздражало ее мать Марию. Ребенку не давали бумагу, а найденные «вирши» мать торжественно зачитывала, чтобы продемонстрировать всю их бездарность.
Сестра Цветаевой считала, что из-за деспотичности матери в голове у Марины смешались понятия добра и зла. Судя по всему, Цветаева протестовала против правил своей матери — и в то же время они глубоко отпечатались в ее сознании. Одаренную Ариадну она считала достойной дочерью. Обычную Ирину — плохой, негодной.
Жизнь Марины Цветаевой оборвалась по ее собственному желанию, и это очень на нее похоже. Всегда решая сама за себя, а чаще и за своих близких, поэтесса сделала так и в этот последний, роковой раз. Можно долго осуждать и обсуждать ее, хотя стоит помнить лишь одну простую истину: если человек сам несчастлив, он не может сделать счастливыми других.
И то, что происходило с ней за всю ее взрослую жизнь, хоть и было порой шокирующим, являлось поиском себя. Поиском счастья. Который так и не завершился успехом.
