— Люда, давай спокойно поговорим! Прекрати этот детский сад и давай вести себя, как взрослые люди.
— Данил, ты правда считаешь, что это по-взрослому? То, что устроили из моей жизни ты и твой любимый сыночек с его семейкой?
— Я считаю, что по-взрослому – это соблюдать устроенные договоренности. Виктор и Олечка рассчитывали жить в этой квартире, ты им и мне тоже слово дала, а сейчас возьмешь – и попытаешься отыграть все назад?
Это ведь не по-человечески и уж точно не по-семейному.
— А что по-семейному, Данил? Что? Ноги об меня вытирать? Ни в грош меня не ставить?
— Ну так ты бы не давила на них, они бы и не реагировали так…
— Раз я во всем виновата – радуйся, что я из твоей жизни исчезла. И пусть твой любимый сынок со своей семейкой разрушают твою квартиру.
— Между прочим, это и твоя квартира тоже.
— Между прочим, еще неделю назад ты сказал мне совершенно другое.
— Эй, вы двое достали уже, ночь на дворе – либо зайдите, либо выйдите, но хватит через дверь переругиваться, дайте поспать, а то сейчас полицию вызову! – выскочила в подъезд Людина соседка.
— Разговор окончен, Данил, уходи. А то сейчас человек и правда вызовет, — скороговоркой произнесла Люда и захлопнула приоткрытую «на цепочку» дверь.
Замерла, прислушиваясь и, уловив едва слышный звук приехавшего лифта, расслабленно выдохнула. Похоже, что пронесло. На этот раз.
А сколько времени потребуется, чтобы до родственничков дошло, что ее поведение – не «временное помутнение», а естественная реакция на их отношение?
Начиналось все куда более адекватно. Почти два месяца назад они с мужем еще были любящей и довольно крепкой семьей.
Проблем у них не было никаких, так как для обоих брак был вторым, дети от первых уже выросли и уехали жить в другие города, появляясь раз в год по большим праздникам и отзваниваясь родителям раз в месяц с целью узнать как дела.
У каждого из супругов была двухкомнатная квартира, что сразу давало семье неплохой дополнительный доход от сдачи Людиной недвижимости квартирантам.
Ну и, конечно, были свои собственные работы, какие-никакие накопления, одна на двоих машина и нормальная, без ссор и эмоциональных качелей, жизнь.
— Людочка, у меня просьба к тебе будет, — от очередного разговора Люда никаких подвохов не ожидала. Поэтому с легким сердцем выслушала супруга и, конечно, согласилась помочь его сыну.
Тот возвращался в родной город после нескольких лет работы в другом регионе. И, соответственно, нуждался в жилье.
И как можно было семью с двумя детьми оставить на улице, когда в семье есть свободная недвижимость?
Тем более, что жить там планировали молодые буквально год, а то и меньше. Мол, быстренько найдут работу, поймут окончательно, что хотят здесь остаться, купят себе подходящую квартиру – и распрощаются с отцом и мачехой главы семейства.
Люда была не против, поскольку с Виктором у нее сложились отношения, как она сама считала, весьма неплохие.
Мамой ее, конечно, парень не называл, но держался с ней всегда вежливо, подлостей не делал, грязью за спиной не поливал.
Да и делить им было нечего, по сути, ведь во второй брак Данил вступал через пять лет после развода, да и Виктору на момент появления мачехи было уже двадцать четыре года.
Какие тут могут быть разборки? Как оказалось, они очень даже могут быть.
Потому что за десять лет жизни в другом городе мужчина обзавелся женушкой Олечкой, взял на себя заботу о ее дочери от первого брака и, вдобавок, завел с ней общего сына.
И их привычное поведение очень сильно отличалось от быта нормальной семьи с двумя детьми, которой их изначально представляла Люда.
Сейчас она как никогда радовалась тому, что на момент приезда чертовой семейки ее квартира еще была занята и в ней доживали последние два месяца предыдущие арендаторы.
Ведь если бы она сразу пустила в нее эту фантастическую четверку – вполне возможно, что после их проживания жилплощадь не отмыла бы ни одна клининговая служба.
Но так сложились обстоятельства, что Людина квартира была занята и на первые два месяца проживания в родном городе Виктор с женой и детьми поселились на одной территории с Данилой и Людой.
Звоночки начались с первых же дней пребывания, когда родственники после завтрака пошли по своим делам, оставив Люде на столе гору грязной посуды с остатками пищи.
Завтракали они после того, как Люда с Данилом ушли на работу, поэтому к шести вечера на кухне Людмилу ждало незабываемое зрелище и незабываемый же запах, учитывая летнюю жару.
К моменту возвращения родственников последствия были устранены, кухня проветрена, но все же наедине Людмила сделала Ольге замечание.
Та отреагировала вроде бы как адекватно – извинилась и сказала, мол, прости, сильно торопились, поэтому помыть не успели.
Не успевать или забыть помыть посуду они стали регулярно. Как и разводить бардак везде, где побывали.
И если к горе вещей в отведенной им комнате Люда относилась с пониманием – все-таки, места для четверых там и правда маловато, а мест для хранения не так уж и много, то вот к брошенной мимо урны использованной туалетной бумаге и желтым каплям на сантехнике – уже нет.
А уж когда к Олечкиной дочери Соне в гости пришла красная армия – так и вовсе психанула Людмила и сказала и девочке и ее матери самим отчищать от пятен матрас, обивку двух кресел и ковер на полу.
А заодно – компенсировать стоимость четырех испорченных полотенец, раз уж не научила мама дочку правилам гигиены в такие вот дни.
Тут уж на Люду обрушился шквал обидок и претензий, мол, решила она Сонечку затравить и придирается к ребенку по пустячным поводом.
Можно подумать, Людмила сама не женщина и ей не приходилось попадать в подобные ситуации.
Люда все парировала тем, что пусть и доводилось ей в такие ситуации попадать, но никогда бы она не позволила другим людям убирать разведенный ею бардак.
А вот для Сони и Ольги это было, судя по всему, в порядке вещей.
— Что-то ты стала хуже вести домашнее хозяйство, а ведь к тебе и Оля в помощь приехала, — вскользь отметил муж, который приходил первый месяц пребывания сына в гостях только ночевать.
Людмила тогда впервые за все время их отношений вспылила и высказала, что ей надоело выгребать каждый день авгиевы конюшни и не видеть результата.
Муж в ответ пожал плечами и предложил потерпеть оставшийся месяц.
— А потом они съедут и мы забудем об этом, как о страшном сне. Что поделать, у каждой семьи свои порядки и то, что хорошо нам, принесет дискомфорт им. И наоборот.
Оля тогда и решила, что не стоит приносить родственникам мужа дискомфорт. И не стала за ними убирать. Вообще. Уборную старалась посещать на работе, в душ ходила в ближайший к дому спортзал.
Купленный туда абонемент заодно позволял и коротать вечера до прихода мужа с работы вне дома – сразу после работы женщина шла тренироваться или плавать в бассейне, а возвращалась уже после того, как Данил переступал порог дома.
Надолго «счастливой семейки» не хватило.
— Люда, это вообще-то за гранью всех законов гостеприимства, — за неделю до предполагаемого съезда Ольга решила высказать все накипевшее.
О том, что только плохая хозяйка не будет мыть посуду, убирать, стирать и пылесосить.
О том, что они себя чувствуют в чужом, фактически, городе, брошенными и покинутыми.
Итогом этого разговора стала ссора, во время которой муж и крикнул в запале на жену, что это не ее дом, а значит – распоряжаться здесь она права не имеет.
Не ее? Ну и ладно, тогда она съезжает, а эти пятеро пусть сами ладят друг с другом, как умеют.
Как оказалось, не умели, поскольку муж после ухода жены невольно погрузился в бытовую жизнь своих родственников и пришел в уж ас от устраиваемого ими бардака.
Настолько уж аснулся, что даже не стал больше заводить про комфорт и дискомфорт – просто выпинал всех четверых к чертовой матери на съемную квартиру.
Мол, живите сами, как знаете, главное – подальше от меня. С Людой он после этого помирился, хотя и пришлось ему очень долго извиняться, в особенности за фразу «это не твой дом».
Интересно ведь получается: как порядок наводить, носки стирать и обеды-ужины готовить, так дом был очень даже ее, а вот как о праве голоса речь зашла – так вдруг и оказалось, что никто она и звать ее никак?
Нет уж, не будет Люда терпеть такого к себе отношения.
— Больше никаких гостей без согласования с тобой, — заверил супругу Данил. – И если вдруг оказывается, что они вести себя не умеют – сразу за порог, терпеть больше заставлять не буду.
На первый раз мужу Людмила решила поверить. Как-никак, за больше чем десять лет брака это был первый «косяк» с его стороны.
Но повторно себя обидеть так или как-нибудь иначе она, конечно же, не позволит.
Пасынка после примирения с мужем она не видела, но доходило по слухам, что ни в одной съемной квартире суперсемейка не может задержаться дольше, чем на месяц. Интересно, почему бы это?
