Марина вытерла руки о кухонное полотенце и окинула взглядом стол. Салаты в хрустальных салатниках, горячее под крышками, чтобы не остыло, свежеиспечённый пирог с яблоками — всё как полагается. Она глянула на часы: гости должны были появиться с минуты на минуту.
— Марин, ты там готова? — крикнул из гостиной Игорь. — Лёха с Таней уже в подъезд зашли, мне сообщение прислали.
— Да, сейчас, — отозвалась она, поправляя на голове растрёпанный хвост.
В зеркале прихожей мелькнуло её отражение: мешковатый серый свитер с пятном от томатного соуса на рукаве, старые джинсы, лицо без капли косметики, усталые глаза с тёмными кругами. Марина поморщилась, но времени что-то исправлять уже не было. Она провела последние шесть часов на кухне, предварительно забрав младшего из садика, помогая старшему с уроками и разбирая огромную корзину белья.
Дверной звонок прозвенел бодро и весело. Игорь распахнул дверь с широкой улыбкой.
— Лёха! Танюх! Заходите, заходите! Как дела? — Он обнял друга, расцеловал Таню в обе щёки, принял из их рук бутылки вина и коробку конфет.
Марина вышла в прихожую, натянув на лице подобие улыбки.
— Здравствуйте, проходите, раздевайтесь.
Таня окинула её быстрым оценивающим взглядом, и Марина почувствовала, как вспыхивают щёки. Таня была при полном параде: идеальный макияж, модная стрижка, элегантное платье-футляр, на шпильках. Рядом с ней Марина ощущала себя серой мышью.
— Марин, привет! — Таня чмокнула её в щёку, от неё пахло дорогими духами. — Как дела? Ты выглядишь… устало.
— Да нормально всё, — пробормотала Марина, принимая верхнюю одежду. — Проходите за стол, всё готово.
Гости расселись в гостиной, Игорь разлил вино, и началась обычная светская беседа. Марина сновала между кухней и гостиной, подносила блюда, наполняла бокалы, убирала пустые тарелки.
— Марин, салат обалденный! — восхитился Алексей. — Ты всегда так готовишь, что пальчики оближешь!
— Спасибо, — она устало улыбнулась.
— А пирог откуда? — поинтересовалась Таня. — Не покупной же?
— Нет, сама пекла, — ответила Марина, убирая со стола использованные салфетки.
— Марина у нас мастерица, — вступил Игорь, отпивая из бокала. — Дома всё сама делает: готовит, стирает, убирает. Жаль только, что на себя времени не остаётся.
Повисла неловкая пауза. Марина замерла с тарелками в руках.
— Ну ты же понимаешь, я весь день с детьми, потом уроки, потом готовка… — начала она оправдываться, чувствуя, как горло сжимается от обиды.
— Понимаю, понимаю, — отмахнулся Игорь. — Но вот Танька же успевает за собой следить. Видишь, как выглядит? А ты… вечно в каких-то мешках ходишь.
Таня смущённо улыбнулась, но промолчала. Алексей поддержал друга:
— Игорь прав, Марин. Женщина всегда должна быть женщиной. Это ведь не так сложно — помаду нанести, причёску сделать. Вот моя старается, и я её за это ценю.
Он обнял Таню за плечи, и та расплылась в довольной улыбке.
Марина стояла посреди гостиной с грязными тарелками в руках и чувствовала, как накатывает волна обиды. Десять лет замужества. Десять лет она вкалывала как проклятая, превратившись в бесплатную домработницу, повара и няню. Игорь приходил с работы, плюхался на диван с телефоном, а она носилась между кухней, детской и ванной до полуночи. А теперь ещё и друзья его поддерживают.
— Марин, ты чего встала? — спросил Игорь. — Давай пирог на стол неси, пока чай горячий.
Она посмотрела на него долгим взглядом. Потом на Алексея с Таней, которые закивали в знак согласия. И вдруг с абсолютной ясностью поняла: хватит.
— Знаете что, — её голос прозвучал на удивление спокойно, — вы правы.
Марина прошла на кухню, аккуратно поставила тарелки в раковину и вытерла руки. Потом, не оборачиваясь, направилась в спальню.
— Марина? — окликнул её Игорь. — Ты куда? Гости же ещё не ушли!
Она не ответила. Закрыла за собой дверь спальни и заперла её на ключ. Сердце колотилось где-то в горле, руки дрожали от переполнявших эмоций — злости, обиды, но ещё и какого-то странного освобождения.
Марина подошла к зеркалу и посмотрела на своё отражение. Сколько лет прошло с тех пор, как она в последний раз наносила макияж не для галочки, а для себя? Когда в последний раз покупала себе что-то красивое, а не детям или «на дом»? Когда вообще в последний раз думала о себе?
Она открыла шкаф и достала платье. То самое чёрное платье, которое купила три года назад для корпоратива Игоря и так ни разу и не надела — то времени не было собраться, то с младшим что-то случалось. Платье висело на вешалке с биркой, упрёком глядя на неё из тёмного угла шкафа.
Марина стянула с себя мешковатый свитер и джинсы. Натянула платье — оно село идеально, подчеркнув фигуру, которую она так старательно прятала под бесформенной одеждой. Села за туалетный столик, открыла давно не используемую косметичку.
Тональный крем, чтобы скрыть следы усталости. Румяна, чтобы вернуть лицу живость. Тени, подводка, тушь — её руки двигались уверенно, словно она делала это вчера, а не несколько лет назад. Помада — яркая, красная, вызывающая.
За дверью раздавались приглушённые голоса:
— Игорь, может, сходишь проверишь? — это была Таня.
— Да ладно, сейчас выйдет. Наверное, в туалет пошла, — беспечно отмахнулся муж.
Марина распустила волосы, быстро уложила их волнами — благо, навык не забылся. Сбрызнула духами, которые когда-то подарил ей Игорь на день рождения и которыми она ни разу не пользовалась, жалея «до особого случая». Что ж, особый случай настал.
Она достала телефон и открыла страничку ресторана, который давно хотела посетить. Тот самый, с панорамным видом на город, куда Игорь обещал её сводить на годовщину свадьбы и, конечно, так и не сводил. Свободный столик через полчаса. Марина забронировала. На одного.
Ещё она написала сестре:
«Лена, можешь сегодня забрать детей из школы и сада завтра? Мне нужно кое-что уладить. Объясню потом».
Ответ пришёл мгновенно:
«Конечно! Всё в порядке?»
«Будет в порядке», — набрала Марина и убрала телефон в сумочку.
Она окинула себя последним взглядом в зеркале. Незнакомая красивая женщина смотрела на неё в ответ. Марина улыбнулась ей.
Когда она открыла дверь спальни и вышла в коридор, разговор в гостиной оборвался на полуслове.
Она прошла через гостиную медленно, изящно, на каблуках, которые тоже были куплены когда-то и тоже пылились в коробке. Три пары глаз уставились на неё в немом изумлении.
— Марин? — выдохнул Игорь, и в его голосе было столько растерянности, что Марине стало почти смешно.
— Вы знаете, вы были абсолютно правы, — произнесла она спокойно, застёгивая серьгу. — Мне действительно нужно было привести себя в порядок. И отдохнуть. Так что я пошла.
— Куда это «пошла»? — Игорь вскочил с дивана. — Марина, гости же ещё не ушли! Ты хотя бы пирог на стол…
— Пирог в духовке. Чайник на плите. Посуду помоете сами, — перебила она, надевая пальто. — Я забронировала столик в «Панораме». Мне одной. Наконец-то.
— Ты шутишь? — Игорь посмотрел на друзей, словно ища у них поддержки, но те молчали, явно не зная, что сказать.
— Нет, Игорь. Я совершенно серьёзна. Вы хотели, чтобы я выглядела как женщина? Пожалуйста. Считаете, что я должна ухаживать за собой? Получите. Но знаешь, для этого мне нужно время. И это время я получу. Прямо сейчас.
Она взяла сумочку, проверила, всё ли на месте — телефон, ключи, банковская карта.
— Постой, постой! — Игорь преградил ей путь к двери. — Ты не можешь просто так взять и уйти! А дети? А дом?
Марина посмотрела ему в глаза. Впервые за много лет — действительно посмотрела, не отводя взгляд.
— Дети завтра будут у моей сестры. Ты можешь справиться один вечер, Игорь. Ты же взрослый мужчина. А дом… — она оглянулась на гостиную, на грязные тарелки, бокалы, на смущённых Алексея с Таней, — дом никуда не денется. Лёха, Танюша, было приятно. Приходите ещё — только предупреждаю заранее, следующий ужин готовит Игорь.
И с этими словами она вышла за дверь, оставив позади себя оглушающую тишину.
Холодный ноябрьский воздух ударил в разгорячённое лицо, но Марина даже не поёжилась. Она шла к уже ждущему её такси, и каждый её шаг был упругим, уверенным. В груди бушевала буря эмоций — страх, восторг, облегчение, злость, свобода. Всё вперемешку.
Телефон начал разрываться от звонков и сообщений ещё до того, как она села в машину. Игорь. Игорь. Игорь. Снова Игорь. Марина отклонила вызовы и написала коротко:
«Не звони. Поговорим завтра».
В ресторане её встретили приветливо, проводили к столику у окна. Город расстилался внизу россыпью огней, и Марина вдруг поняла, как давно не видела эту красоту. Как давно вообще не видела ничего, кроме кухонных стен, детских площадок и магазинов.
Она заказала стейк средней прожарки, бокал красного вина и шоколадный фондан на десерт. Ела медленно, смакуя каждый кусочек. Никто не дёргал её по пустякам, не просил добавки, не надо было нарезать чью-то котлету на мелкие кусочки или вытирать пролитый сок. Только она, еда и тихая джазовая музыка.
Когда официант принёс десерт, Марина почувствовала, как на глаза наворачиваются слёзы. Не от горя — от облегчения. От того, что впервые за долгие годы она сделала что-то для себя. Не потому что надо, не потому что так положено, а потому что захотела.
Она достала телефон. Тридцать семь пропущенных от Игоря. Пять от Тани. Два от Алексея. И одно сообщение от сестры:
«Марин, ты меня напугала. Но если честно — горжусь тобой. Давно пора было».
Марина улыбнулась и набрала ответ:
«Спасибо. Я тоже горжусь собой».
Домой она вернулась только к полуночи. В квартире было тихо и темно. Игорь сидел на диване в гостиной, не включив свет. Когда она вошла, он вскочил.
— Марина! Наконец-то! Ты представляешь, что я пережил?!
— Представляю, — спокойно ответила она, снимая туфли. — Примерно то же, что я переживаю каждый день последние десять лет.
— О чём ты? Я же… я всегда… — он запнулся, не находя слов.
— Ты всегда что, Игорь? Работал? Да, работал. Но я тоже работаю. Круглосуточно. Без выходных, без отпусков, без благодарности. А ты видел во мне только прислугу, которая должна быть ещё и красивой по щелчку пальца.
— Это не так! Я никогда…
— Ты сегодня при гостях сказал, что мне стоило бы привести себя в порядок. После того, как я шесть часов готовила ужин, убиралась, занималась детьми. Ты хоть представляешь, как это унизительно?
Игорь открыл рот, но ничего не сказал.
— Я устала, — продолжила Марина, и в её голосе не было ни истерики, ни обиды — только твёрдая решимость. — Я устала чувствовать себя невидимой. Устала от того, что моя жизнь крутится только вокруг вас — тебя и детей. Я люблю своих детей больше всего на свете, но я не могу больше игнорировать саму себя. Понимаешь?
— Марин, ну прости, я не хотел… я просто не думал…
— Вот именно. Ты не думал. Не думал о том, как мне тяжело. Не думал о том, что я тоже человек, у которого есть желания, мечты, потребности.
Она прошла на кухню, налила себе воды. Игорь следовал за ней по пятам.
— Что мне сделать? Скажи, что мне сделать, чтобы всё исправить?
Марина обернулась к нему.
— Ничего, Игорь. Ты не можешь ничего сделать. Потому что завтра утром я собираюсь подать на развод.
Он побледнел.
— Ты… что?
— На развод. Мне нужно время подумать, хочу ли я вообще продолжать эти отношения. Но точно не на тех условиях, которые были до сих пор.
— Марина, постой, давай обсудим, я буду больше помогать, я…
— Спокойной ночи, Игорь, — она прошла мимо него в спальню и закрыла дверь.
Утром, когда Марина собиралась, Игорь уже не спал. Он встретил её на кухне с красными глазами.
— Ты правда пойдёшь?
— Да.
— Марин, пожалуйста… — его голос дрогнул. — Я люблю тебя. Я не хочу терять тебя. Прошу, давай поговорим.
— Мы и говорим, Игорь. Я сказала всё, что хотела сказать.
Она взяла сумку и направилась к выходу. У двери он снова попытался остановить её:
— Я изменюсь! Обещаю! Дай мне шанс!
Марина остановилась и посмотрела на него:
— Я подам документы. Ты получишь свой экземпляр. И тогда мы поговорим. Если ты действительно хочешь исправить ситуацию — докажи делом, а не словами.
Следующие две недели были странными. Игорь названивал каждый день, писал длинные сообщения с извинениями и обещаниями. Марина жила у сестры с детьми, которые, как ни странно, восприняли ситуацию спокойно. Дети чувствуют, когда родителям плохо вместе.
Она подала документы на развод. Срок рассмотрения — месяц.
И вот, когда до суда оставалось три дня, Игорь приехал к сестре. Марина согласилась с ним встретиться — в кафе, на нейтральной территории.
Он выглядел ужасно: осунувшийся, с синяками под глазами, в мятой рубашке.
— Я понял, — сказал он, едва она села за столик. — Марина, я всё понял. Ты была права. Я относился к тебе как к… к вещи. К бытовому прибору. И это было подло с моей стороны.
Марина молча слушала.
— Эти две недели я жил один. Пытался всё делать сам — готовить, убирать… И это ещё рядом не было детей! Знаешь, что я понял? Что даже не представлял, сколько ты делаешь. Я думал, это всё как-то само собой происходит. А это адский труд.
Он протянул ей конверт.
— Что это?
— Открой.
Внутри была бумага — договор на услуги клининговой компании, два раза в неделю. И ещё одна бумага — договор на найм няни на полставки.
— Я понял, что мы можем себе это позволить, — продолжил Игорь. — Просто раньше мне было удобно, что ты делаешь всё сама. Я экономил деньги за твой счёт. За счёт твоего здоровья, твоего времени, твоей жизни. И это чудовищно.
Марина смотрела на бумаги, не веря своим глазам.
— Ещё я записался на курсы для родителей. По воспитанию детей. Чтобы быть настоящим отцом, а не человеком, который просто живёт в одной квартире с детьми.
— Игорь…
— Подожди, я не закончил. Я понимаю, что ты можешь не забрать заявление на развод. И это будет справедливо. Но если ты всё-таки дашь мне ещё один шанс… я хочу, чтобы это были другие отношения. Отношения равных партнёров. Не начальника и прислуги. Я хочу, чтобы у тебя было время на себя. Хочу, чтобы ты могла ходить в рестораны, встречаться с подругами, заниматься чем угодно. Я буду сидеть с детьми. Я буду готовить. Я буду убирать. Не потому что ты меня заставишь, а потому что это мой дом и мои дети тоже.
В его глазах стояли слёзы.
— Прости меня. За всё. Если дашь шанс — я докажу, что изменился. Если нет… я пойму.
Марина молчала долго. Потом медленно кивнула.
— Я готова дать тебе шанс. Один. Но на моих условиях.
— На любых, — выдохнул он.
— Первое: я возвращаюсь к работе, пусть и на полставки. Мне нужна финансовая независимость и ощущение себя не только матерью и женой.
— Согласен.
— Второе: домашние обязанности делим поровну. Составим график, распишем, кто что делает. И ты будешь следовать ему, без напоминаний.
— Согласен.
— Третье: один вечер в неделю — мой. Полностью мой. Я могу провести его как угодно, и ты не будешь задавать вопросов и не будешь обижаться.
— Согласен, — Игорь взял её руку. — Марина, я правда хочу всё исправить. Я понял, как много потерял, пока воспринимал всё, что ты делаешь, как должное. Прости меня. Пожалуйста.
Она посмотрела на него — и впервые за долгое время увидела не потребителя, не человека, которому нужен был кто-то на подхвате, а мужчину, который действительно осознал свою ошибку.
— Хорошо, — сказала Марина тихо. — Попробуем. Но если ты снова скатишься к старому — я уйду окончательно. И без разговоров.
— Не скачусь. Обещаю.
Они сидели в кафе ещё час, разговаривая. Спокойно, без истерик и упрёков. Наверное, впервые за много лет они действительно разговаривали — как два взрослых человека, которые пытаются найти общий язык.
Через три дня Марина забрала заявление о разводе.
Изменилось ли всё разом? Нет. Игорь иногда забывал о своих обязанностях, иногда срывался в старые привычки. Но теперь Марина не молчала. Она говорила. Чётко, спокойно, без самобичевания. И Игорь прислушивался.
Няня появилась через неделю — молодая студентка, которая забирала детей три раза в неделю и гуляла с ними в парке. Клининговая компания приезжала по понедельникам и четвергам. Марина устроилась на полставки в библиотеку — работа не бог весть какая, но любимая, спокойная, среди книг.
А по пятницам она уходила. Иногда в ресторан. Иногда в кино. Иногда просто гуляла по городу, слушая музыку в наушниках. И это время принадлежало только ей.
Таня позвонила через месяц после того вечера.
— Марин, прости меня. Я тогда… я не знала, что сказать. Но то, что ты сделала — это было смело.
— Спасибо, Тань.
— Знаешь, я тоже задумалась. О своей жизни. О том, сколько времени я трачу на то, чтобы соответствовать чьим-то ожиданиям. Ты меня вдохновила.
Марина улыбнулась. Может, её маленький бунт в тот вечер действительно что-то изменил. Не только в её жизни.
Она снова посмотрела на себя в зеркало. Та же женщина, что и месяц назад, но в её глазах горел другой огонь. Огонь человека, который вспомнил, что он — не функция, не инструмент, не придаток чьей-то жизни.
Просто человек. Со своими желаниями, потребностями и правом на счастье.
И этого права у неё больше никто не отнимет.
