Барыня была зело сердита. Крестьянские девочки стояли перед грозной помещицей, дрожа, как осиновые листочки на ветру.
«Наказать их! — крикнула Анна Родионовна. — Чтобы неповадно было, запереть на чердаке!».
Слуги немедля бросились выполнять приказ суровой госпожи. И никто не подумал о том, что на дворе стояла лютая зима, а на чердаке сосульки свисали с потолка!
«Ну, родила?», — волнуясь до крайности, выпалил генерал-майор Иродион Кондратьевич Вейдель.
«Родила, родила, слава Исусу», — нараспев ответила повитуха, передавая счастливому отцу новорожденное дитя. Это была девочка.
«Назовем Анною», — твердо сказал генерал-майор, с нежностью глядя на свою дражайшую супругу, 25-летнюю Анну Богдановну, урожденную Пассек. Молодая женщина улыбнулась чрез силу.
Дело происходило в 1744 году в усадьбе Вейделей.
Через два года Анна Богдановна родила супругу и вторую дочку, которую муж снова назвал Анной, но прибавив к этому имени второе имя — Мария.
Вторые роды оказались менее благополучными, чем первые. Супруга Иродиона Кондратьевича стала часто хворать, и в 1748 году преставилась, отставив на руках у безутешного вдовца двух дочек четырех и двух годков от роду.
Первые годы жизни девочки провели на природе в отцовской усадьбе Вейделевка Воронежской губернии. Имение сие, которое называлось тогда хутором Вышняя Ураевка, отставной генерал-майор приобрел в 1747 году. Переименовав хутор в свою честь, Вейдель перевел в воронежские земли крепостных из малороссийских поместий своего шурина Богдана Ивановича Пассека.
В 1751 году, когда Анне исполнилось 8 лет, а Марии — шесть, отец перевез дочерей в Петербург и представил императрице Елизавете Петровне. «Дщерь Петрова» была очарована малышками и с удовольствием приняла их при дворе.
Иродион Кондратьевич вовремя устроил судьбу дочерей — отцовское сердце, должно быть, что-то почувствовало. В 1752 году генерал-майор скоропостижно скончался, и, таким образом, Анна и Мария остались сиротками.
Девочки росли при дворце, радуя Елизавету Петровну своими успехами в учении и отменной красотой. Еще в детстве обнаружилась разница в характерах сестер Вейдель. Если младшая Мария, пошедшая вся в покойную мать, была «добра как ангел», то старшая Анна, имея сердце доброе и отзывчивое, могла проявить и своенравие, и злопамятность и даже жестокость.
В 1762 году император Петр III произвел 18-летнюю Анну и 16-летнюю Марию во фрейлины. Екатерина II сестер Вейдель также привечала, и они оставались при дворе вплоть до замужества.
Первой, как и положено, в брак вступила старшая сестра. Анне достался в мужья 44-летний граф Захар Григорьевич Чернышёв, виднейший екатерининский вельможа, карьера которого развивалась самым стремительным образом. Мария в 1767 году стала супругой другого графа — Петра Ивановича Панина.
Анна проживала с мужем то в Петербурге, то в принадлежавшем графу знаменитом подмосковном имении Ярополец.
Став графиней, одной из богатейших женщин империи и настоящей барыней, Анна все чаще проявляла негативную сторону своего характера. Однажды любимая камеристка графини Марья Фоминишна, которая была с Чернышевой с детства, робко сообщила госпоже, что влюбилась и желает выйти замуж. Анна осерчала:
«Ты с чего это вздумала, с чего взяла свою волю иметь? Надоела я тебе? Отделаться от меня захотелось? За все, за великие мои милости? Ах ты неблагодарная! Вишь, замуж собралась! Когда так, выдам тебя, но только за кого мне угодно.
Эй! позвать сюда капельмейстера Переборенко!». — «Воспоминания Марьи Фоминишны», журнал «Русская старина».
Позвали Переборенко, а заодно и священника. В домовой церкви графов Чернышевых состоялось бракосочетание — и Марья Фоминишна осталась при Анне Родионовне.
Марья Фоминишна в своих воспоминаниях, впервые опубликованных в журнале «Русская старина» в 1874 году, очень зримо показала «раздвоенность» характера графини:
Вельможа настоящая, гордая, пышная и ох какая крутая да капризная. Все у ней выходило невзначай и временем: когда милость, а когда и гроза. Часом, бывало, станет вдруг богомольна, милостива, обходительна, и тогда уж добрым делам конца и меры нет.
По целым неделям Богу молится и постится, словно схимница какая, бедных людей и нищую братию щедро награждает, допускает к себе всякого, кто имеет просьбу к ней, и всем-то помочь старается; благодетельствует, по церквам и монастырям деньги без счету сыплет; а в иное время, что чаще бывало, просто и приступу к ней нет, такова делалась грозна и капризна; всех-то она тиранит и в страхе держит; всякого, кто бы ни был, норовит обидеть.
Не токмо что наша братья, рабы её, а и сильные люди по струнке перед ней ходили; а уж эти разные судейские чиновники, исправники там, да заседатели, те просто тряслись перед нею и не смели являться без зова».
Крестьянам, конечно, доставалось больше всех. В имениях Чернышевой пороли людей нередко, а потом, правда, плакали, лобызали, прощения просили. «Утром — бьет, вечером — молится», — шептали крестьяне, почесывая поротые спины.
В усадьбе Ярополец из-за вспыльчивости графини Чернышевой произошла страшная трагедия. Две дворовые девочки чем-то не угодили Анне Родионовне. Осерчав, барыня приказала посадить ослушниц на чердак, и держать там, пока госпоже будет не угодно их выпустить.
Обычная практика наказаний для того времени, вот только Анна Родионовна не учла, что на дворе стояла суровая зима с трескучими морозами.
Через два дня графине приснился сон, что наказанные ей превратились на чердаке в две ледышки. В диком испуге Анна Родионовна приказала слугам проверить, как там ослушницы.
Сон Чернышевой оказался вещим: девочки замерзли. Осознав, что произошло, графиня потеряла сознание, и служанки долго не могли привести ее в себя.
Очнувшись, Анна Родионовна, по словам Марьи Фоминичны, вела себя следующим образом:
Она и волосы на себе рвала, и руки ломала, рыдала, вопила… С тех пор, по самую смерть свою, графиня каялась в грехе этом и мучилась совестью. Иногда целые ночи напролет молилась Богу земными поклонами, со слезами и рыданиями, накладывала на себя эпитимии, морила себя голодом и холодом.
Вот только мори себя голодом — не мори, накладывай епитимью или не накладывай — девочек не вернешь. Две замерзшие малышки стали постоянно являться во снах религиозной, мистически настроенной графине, доводя ее иной раз до полного исступления.
Случай с девочками заставил Анну Родионовну еще активнее посещать церкви и монастыри, жертвовать огромные деньги на благотворительность.
Брак Анны Родионовны был счастливым: супруг, который был на 22 года старше, относился к ней с любовью и уважением. Вот только детей у пары не было. Дворовые Чернышевых были уверены: Господь покарал таким образом графиню за девочек.
Несмотря на замужество, Анна Родионовна часто бывала при дворе, где ее пожаловали в действительные статс-дамы.
В 1772 году граф Чернышев был назначен генерал-губернатором Могилевским и Полоцким, после чего супружеская чета поселилась в городке Чечерск Могилевского наместничества. В 1780 году в доме Анны Родионовны и Захара Григорьевича остановилась сама императрица Екатерина II, совершавшая путешествие по Белоруссии.
Граф Чернышев и чиновники его администрации ожидали больших наград от государыни, но их не последовало. Царица осерчала на генерал-губернатора из-за его ссоры с князем Потемкиным. Захар Григорьевич ничего не получил из рук Ея Императорского Величества, а вот Анне Родионовне государыня вручила жемчужное ожерелье — будущую реликвию рода Чернышевых.
В 1782 году карьера графа Чернышева достигла пика — Захара Григорьевича назначили генерал-губернатором новообразованной Московской губернии с присвоением титула Московского главнокомандующего. Таким образом, Анна Родионовна стала генерал-губернаторшей Первопрестольной.
Графиня участвовала в жизни губернии, обсуждала с мужем городские дела, помогала москвичам. К этому периоду принадлежит интереснейший рассказ современника, историка Павла Карабанова:
Этот рассказ показывает, насколько изменилась с возрастом графиня Чернышева, насколько большую нравственную работу она над собой провела. Раньше «разбранившей» Анну Родионовну барышне явно бы не поздоровилось, даром что та была дворянкой.
Кроме того, рассказ Карабанова демонстрирует положительные качества души Захара Григорьевича Чернышева, страстно желавшего изменить характер супруги к лучшему.
Вообще, Чернышев был великолепным губернатором. При нем были выправлены многие обветшавшие улицы Москвы, построены бульвары, отреставрированы стены Китай-города, рынки были очищены от грязи. Мытищинский водопровод, снабжавший только небольшую часть Москвы, по приказу Захара Григорьевича, был протянут до Кузнецкого моста.
И все это губернатор успел сделать за какие-то два года. 29 августа 1784 года граф скончался в возрасте 62 лет от тяжелейшей простуды, полученной во время поездки в свои имения в Белоруссии.
Анна Родионовна долго и безутешно оплакивала супруга. Жить в Москве она более не желала и отправилась в свою усадьбу в белорусский Чечерск.
В Чечерске графине Чернышевой довелось еще раз принимать императрицу Екатерину II. В 1787 году государыня провела в доме Анны Родионовны более суток.
Сразу после отъезда Екатерины, честолюбивая Чернышева поехала к своей подруге мадам Фабрициан, чтобы поделиться с нею впечатлениями от общения с венценосной гостьей. Анна Родионовна задержалась у Фабрициан и осталась у нее ночевать.
Ночью в доме вспыхнул пожар. Анна Родионовна и ее подруга чудом остались живы: их успели вытащить из окон в одном белье за несколько минут до того, как вся комната была охвачена пламенем.
В пожаре погибли управляющий имениями Чернышевой, а также ее землемер Дольнер. Узнав об этом, Анна Родионовна потеряла сознание. Впоследствии графиня долго отказывалась ездить в гости по приглашениям, отвечая:
«Не желайте вы видеть в своем доме несчастную. Я, куда ни приеду — всюду бедствие и смерть с собою привезу».
Анна Родионовна, к чести ее, полностью обеспечила семьи погибших служащих.
Последние годы жизни графиня Чернышева потратила на богомолье и благотворительность. Анна Родионовна щедро тратила деньги на строительство церквей и монастырей по всей России, за что духовенство души в ней не чаяло.
В своем имении в Чечерске графиня поселила многочисленных странниц, богомолок, с которыми подолгу и с удовольствием беседовала.
Во время Отечественной войны 1812 года Анна Родионовна проявила себя истинной патриоткой России. Марья Фоминична Переборенко рассказывала, что однажды в Смоленское имение графини пробрались два французских солдата. Принялись грабить, «девок пужать».
Внезапно на крыльцо вышла 68-летняя графиня «при полном параде» с лентой статс-фрейлины на груди. На чистом французском языке женщина крикнула:
Разве не знаете, кто я такова? Да со мною сам Наполеон ваш знаком, и я сейчас письмо к нему пошлю; вот тогда узнаете, кого осмелились беспокоить!
Наполеоновские мародеры сразу струхнули, извинились и ретировались подальше от рассерженной «французской мадам».
В 1825 году графиня Чернышева поселилась в женском монастыре в Белгороде, где отмаливала свои грехи, постилась. В гостях у Анны Родионовны бывали многие видные аристократы, в том числе, сам государь император Александр I.
9 июля 1830 года Анна Родионовна Чернышева скончалась в белгородской обители в возрасте 86 лет.
Господь подарил этой женщине долгую жизнь, чтобы она могла отмолить страшный грех, совершенный в молодости. Отмолила ли? Кто знает…
