— Слушай, подмени меня на часок, ладно? – попросила моя напарница Валя, позвонив мне на мобильный. А чего бы и не подменить? Покупателей практически нет, дома меня никто не ждет, поэтому я с легкой душой согласилась.
Через час на пороге нашего небольшого магазинчика магазина показалась запыхавшаяся Валюша. Выглядела она не лучшим образом: под глазами синяки, лицо уставшее и напряженное.
— Случилось что-то? – спросила я.
— А давай кофе пить, — усмехнувшись, предложила Валя. Заодно тебе свою историю с географией расскажу.
Мы поудобнее расположились у кассы, припрятав от посторонних глаз чашки с ароматным кофе.
— Не поверишь, — начала Валюшка, — все утро пыталась дверь закрыть. Мой-то алкоголик вчера опять на рогах явился и стал меня жизни учить: почему, мол, в доме есть нечего (со сковороды котлеты взять – не царское дело). До того разошелся, что посуду бить начал. Тут уж я не выдержала, стала за дверь его выбрасывать. «Все, думаю, больше его на порог не пущу.
Пусть хоть на коленях ползет — не пущу». Ну а он давай в дверь ломиться, так соседи выскочили, полицией пригрозили. Вроде помогло. Утром на работу бежать, а эта скотина в замочную скважину пластилина напихал. Я и так, и сяк – ничего. Пришлось мастера вызывать…
Я смотрела на Валю и не могла понять: молодая еще женщина, красивая и умная, сын школу заканчивает. По-моему, самое время еще раз попробовать устроить личную жизнь. — Послушай, ну зачем ты все это терпишь? – не выдержала я. — Зачем тебе этот твой алкоголик?
Валя посмотрела на меня уставшими глазами:
— Знаешь, сама иногда думаю, что Ромка мой, глядя на все это, в гробу переворачивается…
— Ромка?
— Да, муж мой. Одиннадцать лет с ним прожили – ни разу не поругались. Знаешь, какие мы счастливые были! Сережка родился, дом купили. Тем летом на море ехать собрались. Сережку маме в деревню отвезли, сказали, что через десять дней вернемся.
Когда отъезжали от дома, как сейчас помню, смеялись, о чем-то шутили. Мне еще Ромку так поцеловать захотелось. А он отмахивался, мол на дорогу смотреть надо. Но я все-таки дотянулась до его слегка небритой щеки. Словно чувствовала, что не смогу больше этого сделать.
Дорога почему-то пустая, ни одной машины. И вдруг из-за поворота КАМАЗ по всей дороге из стороны в сторону. Рома только успел крикнуть: «Валюша, держись, родная!».
Очнулась я под яблоней, меня в скорую грузили, а я все по сторонам смотрела, Рому искала. И никто мне ничего не говорил.
Провалялась в больнице полгода. Собирали по кусочкам. Мама уверяла меня: «У Ромы ноги переломаны, на вытяжке лежит, вот к тебе прийти и не может. Ему еще тяжелее, чем тебе пришлось…».
В сентябре на мой день рождения в больницу вдруг пришел сосед Евгений Иванович. Да не просто так, а с букетом. Я удивилась, конечно. Но еще больше удивилась, когда он ни с того ни с сего заявил: «Слушай, я один, ты теперь одна. Выходи за меня замуж!». Я непонимающе улыбнулась: «Как одна? С ума сошел, я замужем».
И тут до меня медленно стало доходить: погиб мой Ромашка, нет его больше. Врали мне все. Представь, даже Сережка. А ведь ему тогда шесть лет было. Сказали: «Папа умер. Если маме про это расскажешь, и она умрет». И мой зайка молчал. Ни словечком ни обмолвился. Так боялся еще и меня потерять…
Валя вытерла слезы, навернувшиеся на глаза:
— Семь лет одна жила. А потом этот алкоголик подвернулся. Ты не думай, когда жить начали, он закодированный был, меня любил. Не знаю, чего я ждала от него. Ведь знала, что второго такого, как Рома быть не может.
А потом срок кодировки закончился. Пить стал, с работы выгнали. Вот ты говоришь: зачем живешь с ним? А он без меня совсем в бомжа превратится. Да и не найду я никого, хоть чуточку похожего на Рому.
— Слушай, — поежилась Валюшка, — заболтала я тебя совсем. Тебе же домой пора. Дождь, наверное, пойдет, надо дверь прикрыть.
Она подошла к двери и грустно усмехнулась:
— А вот и мой алкоголик.
На пороге магазина стоял мужчина с одинокой увядшей розой…
