— Быстрее-быстрее, бежим пока муж и папенька не спохватились, — вцепилась Ульрика в руку своего любимого.
Ефросинья Ульрика фон Липгарт, родившаяся в 1761 году в остзейском имении Ратсхоф, принадлежала к старинной лифляндской семье фон Липгарт, известной с XVI века как выходцы из Саксонии.
Детство её протекало в кругу местного немецко-балтийского дворянства, где ценились манеры, благочестие и строгие обычаи; тем не менее характер Ульрики, по воспоминаниям близких, отличался живостью и склонностью к более дерзким поступкам.
В 1778 году её, совсем юной, выдали замуж за барона Морица фон Поссе. Этот союз, как нередко бывало в остзейской среде, заключался скорее для укрепления связей между двумя влиятельными семействами.
Однако жизнь с бароном не заладилась: позднее говорили, что отношения быстро испортились из-за несходства характеров, и Ульрика решилась на необратимый шаг — оставила мужа и, по некоторым непроверенным документам, бежала вместе с русским дворянином из рода Загряжских.
Иван Александрович Загряжский построил невероятную военную карьеру: дослужился до чина генерал-поручика и генерал-лейтенанта, отличившись в войне против турков. Женился он на Александре Степановой Алексеевой, которая родила ему четверых детей и терпеливо ждала с военных кампаний. Да вот зря. С виду идеальный брак дал трещину.
В 1782 году в Дерпте, ныне Тарту в Эстонии, проходила январская ярмарка. Его жена с детьми осталась в Яропольце. Купцы съезжались со всей Лифляндии и соседних земель, привозя драгоценные ткани, специи, меха, утончённые изделия ремесленников. На площадях выступали музыканты, скоморохи забавляли публику, кареты знати соседствовали с простыми повозками крестьян.
Среди заснеженных улочек и хвои, усыпанных снегом, он увидел прекрасную Ульрику. Ей было всего 21 год, и уже четыре года она томилась в несчастливом браке. Не остановило баронессу даже наличие дочери.
Она прыгнула в сани к Загряжскому и уехала в Псков, в позже в Петербург. Барон фон Поссе и отец Ульрики хватались за голову. От Ульрики такого предательства и бегства просто не ожидали! С виду примерная дочь и жена всё же взбунтовалась против навязанного ей брака.
«28 января сего года вечером в 7 часов пополудни по дороге между имением Ратсхоф и городом Дерпт покинула свои сани и вместе с горничной Грете пересела в заранее приготовленные дорожные сани, с великой поспешностью уехала и вообще пропала; а также высказывается просьба о розыске похищенной особы, её задержании, согласно её статусу и водворении обратно» — материалы дела.
В 1782 году Мориц подал на развод, обратившись с письмом к императрице Екатерине Алексеевне. 20 июня 1782 года Ульрику вызывали приехать из Петербурга в Ригу на суд, но баронесса всячески отказывалась от любых контактов с мужем. Видимо, боялась, что её вновь принудят к супружеской жизни с бароном фон Поссе.
Её адвокат Иоганн Генрих Янкевич выступил в суде от имени Ульрики, не отрицая её вину и бегство. Оправданием служил брак по принуждению. 24 августа 1782 года развод был завершен. Морицу разрешили снова вступить в брак, а вот Ульрика не могла выйти замуж раньше мужа. Но чтобы соблюсти все эти формальности ей пришлось бы писать бывшему супругу, спрашивая о его личной жизни.
Загряжский и Ульрика подкупили священника, который и обвенчал их в православном храме. И как бы Ульрика ни просила прощения у отца, — все было тщетно. Карл Липхардт даже не ответил на письма дочери. Лишь через третьи лица он уведомил, что его неблагодарная дочь навсегда для него умерла.
А ведь отец семейства заботился о каждой дочери, их было семь, и каждую удачно выдал замуж с точки зрения статуса и денег. Его жена, мать Ульрики, умерла ещё в далеком 1772 году. Карл Липхардт не растерялся и самолично вырастил свой цветник из дочерей.
Переезд в Россию обернулся для Ульрики новым скандалом. Загряжский Иван Александрович оказался женат, тогда как Ульрика уже успела забеременеть. В итоге, как пишет семейное предание, обманутая Лифляндская баронесса прибыла в дом Загряжского, где жила его законная жена.
Обстановка дошла до грандиозного скандала: Ульрика, остававшаяся в крайне подвешенном положении, оказалась «другой женщиной» в чужом доме.
Одни говорили, что её вынудили остаться, другие — что она была «слишком горда», чтобы просить помощи, и надеялась, что мужчина покинет прежнюю жену ради неё. Третьи, что Александра, жена Загряжского, смирилась и приняла Ульрику, заботясь о ней, как о члене семьи.
А вот Загряжский, зная о доброте первой и законной жены, даже как-то не особо стеснялся наличия в доме «третьего» человека. Ульрика была раздавлена. Лучше бы она осталась с Морицем на правах законной жены и баронессы, чем жила в чужом доме беглянкой, разлучницей и фавориткой.
«Ты и шагу не можешь сделать в Лифляндии, не встретив моих благородных родичей, которые не хотят нас признавать из-за бесчестья, какое им принесла моя бедная бабушка. Я всё же хотела бы знать, жива ли тётушка Жаннет Левис, я знаю, что у неё была большая семья. Может быть, случай представит тебе с ними познакомиться» — писала Наталья Гончарова Ланскому 29 июня 1849 года.
Жаннет Левис это как раз дочь Ульрики, которую она оставила на попечение барона фон Поссе.
Как бы то ни было, родилась дочь Наталья, но сама Ульрика умерла в 1791 году, довольно скоро после этих событий. На момент смерти ей было всего 30 лет. Александра Степановна Загряжская воспитала Наташеньку как родную дочь, и даже заранее позаботилась о её наследстве и приданном.
Позднее утверждали, что красота Натальи Пушкиной могла передаться именно от Ульрики, которую ещё в молодости называли «необычайно привлекательной для сурового балтийского климата».
Если верить старинным рассказам, Ульрика обладала утончёнными чертами и лучистым взглядом. Про жену Пушкина, Наталью Гончарову, говорили похожие слова — её лицо выделялось гармонией линий, а фигура казалась идеальной. Те, кто дружил с семьёй Гончаровых, шутили: «Видно, бабушка-немка щедро дала ей свой дар красоты».
В лице Натальи, жены Пушкина, проступила та же «иностранная аристократическая красота»: бабушкины черты и грация, унаследованные от «лифляндской баронессы», которая отважилась на рискованный побег и слишком быстро погасла в чужом месте.
