Возле Galerie du Luxembourg на улице Сен-Дени в Париже бурлила толпа. Из белого лимузина вынырнула шляпа с широченными полями, закрывавшая лицо хозяйки так, что можно было разглядеть лишь ярко-красные губы и мундштук.
Увядшая шея дамы была увита гирляндами жемчуга, а на узловатой, покрытой старческой рябью руке мерцал огромный топаз, оправленный в серебро.
Все время поездки она, жестикулируя, мешая английский язык с французским, повторяла: «Никто не придет… Все будут смеяться… Это же старые, совершенно вышедшие из моды работы…» Выйдя на тротуар и увидев у входа в галерею толпу, она потеряла сознание.
Был июнь 1972 года, и в Париже выставлялись работы 74-летней Тамары де Лемпицки, созданные более тридцати лет назад.
Возродился интерес к ар-деко, а ее искусство было квинтэссенцией этого стиля. 20 лет спустя ее «Адама и Еву» продадут в аукционном доме Christie’s за 1, 98 млн долларов, а Мадонна, как и Барбра Стрейзанд и Джек Николсон, — страстная собирательница работ Лемпицки — использует ее картины для музыкального видео песни Vogue.
Благословение бабушки
Хотя Тамара де Лемпицка в официальных документах указывала, что родилась в мае 1898 года в Варшаве, она появилась на свет на несколько лет раньше в Москве от союза богатого еврейского предпринимателя из Киева Бориса Гурвика-Горского и дочери польского банкира Мальвины Деклер.
Лемпицка соединяла и меняла местами факты своей жизни как элементы лего, соответственно тому, какую историю в тот момент желала создать. Отредактированная дата рождения скрывала ее настоящий возраст, а место замаскировало происхождение.
Брак родителей Тамары оказался неудачным, и Мальвина с двумя дочерьми и сыном вернулась к родителям, где жила в просторном каменном особняке с двумя бальными залами и отдельным крылом для детских. Здесь царил радостный матриархат, и девочки росли с сознанием гордости за свой круг.
Шустрая Тамара гоняла гувернанток-француженок по галереям, увешанным портретами предков, прыгала в классики на огромном ковре бабушки Клементины, расшитом розами, и, спрятавшись за софой, слушала, как та играет на пианино.
Девочка мечтала, как выйдет в длинном черном, до земли, платье на сцену и, поразив публику своим исполнением, будет купаться в овациях. Однажды она неделю подряд упражнялась так настойчиво, что заработала нервную лихорадку, но выдающейся пианисткой не стала, поскольку вскоре решила, что «играть Шопена — не то же самое, что быть Шопеном».
Когда Тамара стала почти самостоятельной барышней, она выпросила разрешение оставить учебу в швейцарском пансионате и присоединиться к бабушке в ее ежегодном путешествии «по маршруту, где итальянский пейзаж отпускает грехи раньше, чем ты осквернишь себя на алтаре казино».
В музеях Рима, Флоренции и Венеции Клементина учила внучку созерцать искусство, а в Монте-Карло наняла красавца француза, который учил Тамару рисовать акварелью, пока бабушка играла в рулетку.
Сделка на одну ночь
Тамаре было шестнадцать, когда она в начале бального сезона вместе с матерью навестила тетушку в Петербурге. На маскараде она встретила 20-летнего адвоката, поляка Тадеуша Лемпицки, и мгновенно влюбилась. Отчасти потому, что вокруг него вертелось с десяток женщин.
Будучи прагматичной, она рассчитала свою тактику и то и дело попадалась на глаза темноволосому красавцу, пока однажды вечером в антракте «Лебединого озера» не заговорила с ним в коридоре театра и не пригласила на чай к тетушке.
С детства убежденная в том, что получит все, чего пожелает, она не боялась потрудиться, чтобы добиться вожделенной цели. Четырехлетние усилия в 1916 году увенчались свадебной церемонией.
У платья невесты был такой длинный шлейф, что закрывал весь пол в церкви, и позднее Тамара скажет:
«Именно таким должно быть свадебное платье. Потому что в жизни выпадает только раз, когда все смотрят лишь на тебя — независимо от того, красива ты или нет».
А она была ослепительно красива.
Уже через несколько месяцев после свадьбы у Тамары родилась дочь Мария-Кристина, которую потом прозвали Кизеттой. Петербуржский хаос, забастовки и голод проскользнули мимо молодой пары, и пока в стране зрела революция, Тамара с Тадеушем завтракали в кафе на Невском и любили друг друга в своем гнездышке, которое свили недалеко от Зимнего дворца.
Но февральской ночью 1918 года в их квартиру ворвались чекисты и увели Тадеуша. Контраст между черными кожанками чекистов и собственным обнаженным телом запечатлелся в памяти Тамары навсегда.
Позднее она снова и снова рассказывала, как, завернувшись в простыню, выбежала на улицу и увидела черный автомобиль, увозящий ее мужа. Она без чувств упала в сугроб рядом с мерзлым конским трупом, у которого какой-то оголодавший прохожий сбоку вырезал большой кусок.
На следующий день Тамара обошла все тюрьмы и иностранных послов, которые, она была уверена, могут добиться освобождения мужа. Но они один за другим извинялись, что не могут помочь. Наконец шведский консул предложил ей сделку. В обмен на одну ночь с Тамарой он добился освобождения Тадеуша и организовал им обоим побег из большевистского Петрограда.
