Я стояла у порога собственного дома, но не могла себя заставить переступить его. Страшно было увидеть, во что превратилось моё прибежище, мой личный рай. Руки дрожали, слёзы подступали к горлу, а в голове стучало только одно: «Как он мог предать меня так? Как позволил этим… этим… варварам надругаться над всем, что мне дорого?»
Никогда прежде я не испытывала такой жгучей смеси ярости, отчаяния и обиды. Одно я знала точно — наш брак закончился, не успев толком начаться. Потому что некоторые предательства простить невозможно. Особенно когда твои сокровища выброшены на помойку, словно хлам.
История моего прелестного домика начиналась совсем не с печали. Я получила его в подарок от отца, когда ещё училась в институте. Помню, как он протянул мне коробочку с ключами. Сначала я даже расстроилась — подумала, что там очередные безделушки, которые мне совершенно не нужны. Я всегда была равнодушна к украшениям и носила только маленькие золотые серьги-гвоздики, доставшиеся от бабушки по маминой линии.
— Лиза, открывай же скорее, — нетерпеливо подгонял меня отец.
Когда я увидела ключи, то не сразу поняла, что произошло. А потом завизжала от счастья. Мечта о собственном доме на природе жила во мне с детства. Я всегда тянулась к земле, цветам, деревьям. К чистому воздуху и звёздному небу. К тишине и покою вдали от городской суеты.
— Ты всегда была особенной, — сказал тогда отец. — Не как все городские девчонки, поэтому и подарок тебе нужен особенный.
Бабушка с дедушкой по отцовской линии тоже всегда отмечали мою тягу к природе.
— Золотые руки у нашей Лизоньки, — с гордостью говорил дедушка соседям, когда я помогала ему с огородом.
Единственной моей страстью были фарфоровые куклы. Я собирала их с семи лет, когда бабушка впервые показала мне старинную куклу, передававшуюся в их семье из поколения в поколение.
— Осторожнее, Лизонька, — шептала она, передавая мне драгоценную реликвию. — Эта кукла старше меня самой.
С тех пор коллекция постоянно росла. Я покупала антикварных кукол на аукционах, находила редкие экземпляры на блошиных рынках, заказывала через интернет. Некоторые стоили баснословных денег, другие были недорогими, но для меня каждая хранила особую историю и ценность.
Когда я переехала в свой дом, первым делом оборудовала отдельную комнату для коллекции. Установила витрины, стеллажи, полки. Самые ценные экземпляры хранились за стеклом, другие стояли в заводских упаковках, а некоторые украшали комнату, расположившись на разных поверхностях. Центральное место, конечно, занимала бабушкина кукла — потрёпанная временем, но бесконечно дорогая моему сердцу.
С Димой я познакомилась случайно. Зашла в кинотеатр, чтобы скоротать время перед деловой встречей. Народу на дневном сеансе было мало, и мы разговорились. Оказалось, что я случайно попала на премьеру фильма, о котором ничего не знала. Дима объяснил мне некоторые сложные моменты после просмотра. Когда пришло время уходить, он попросил мой номер. Обычно я не знакомлюсь с мужчинами вот так, с наскока, но тогда что-то щёлкнуло, и я согласилась. На следующий день мы уже гуляли в парке.
Если говорить честно, у нас с Димой было мало общего. Он не разделял моей страсти к коллекционированию, был равнодушен к работе на земле, не умел ценить тишину и природу так, как это делала я. Но мне было с ним комфортно. Он не раздражал меня, а в то время это казалось мне главным критерием хороших отношений.
Мы поженились через полгода после знакомства. Дима сделал предложение, я подумала и согласилась.
— Внученька, может, не стоит торопиться? — обеспокоенно спрашивала бабушка, которой Дима не слишком понравился.
Мама, напротив, была довольна.
— Давно пора о семье подумать, — говорила она. — Тебе уже не двадцать лет, пора детей рожать. А ты всё со своими куклами да грядками.
— Мама, мне всего двадцать восемь, — возражала я.
— Вот именно! — не унималась она. — Самое время! Работа и увлечения — это хорошо, но создавать семью нужно вовремя.
Свадьбу мы отпраздновали в ресторане. Дима предлагал устроить праздник в моём доме, но я наотрез отказалась. «Мой дом — моя крепость» — это точно про меня. Я не любила гостей, особенно толпу малознакомых родственников.
Его родня оказалась шумной и неаккуратной. Во время застолья я неоднократно ловила себя на мысли, как хорошо, что мы не празднуем у меня дома. Пусть лучше пачкают скатерти и бьют посуду в ресторане.
В первый день замужней жизни я заказала новую куклу — невесту в белом платье с фатой. Заплатила за неё четыре тысячи рублей и поставила на самое видное место в доме, не за стеклом. Мне нравилось смотреть на неё и вспоминать, как я сама была невестой.
Дима предложил отправиться в свадебное путешествие на море. Я никогда не бывала там и с радостью согласилась. Мы уже собрали чемоданы и купили билеты, когда он огорошил меня новостями.
— В то время как мы будем в отъезде, у нас будут проживать мои родственники — Сообщил Дима
— Что? Нет! — возмутилась я. — Никто не будет жить в моём доме!
— Да ладно тебе, — беззаботно отмахнулся муж. — Это всего на две недели. Никакого бардака не будет, моя родня вполне культурная.
«Культурная, как же,» — подумала я, вспомнив свадебное застолье, где его родственники умудрились залить соусом всё вокруг.
— Дима, мне правда это неприятно, — я пыталась объяснить. — Я не смогу наслаждаться отдыхом, зная, что в моём доме чужие люди.
Я могла надавить на то, что дом принадлежит только мне, и Дима не имеет права распоряжаться им. Но это выглядело бы некрасиво в первые дни брака. Словно я попрекаю его отсутствием собственного жилья.
— Всё будет хорошо, — заверил Дима. — Они за собой приберут, если что.
— Только предупреди их, чтобы никто не заходил в комнату с куклами, — настояла я. — Если с ними что-то случится, я потребую полную компенсацию.
— Не будь такой жадиной, — рассмеялся муж. — Никому твои куклы не сдались. Расслабься, всё будет в порядке.
Его слова меня задели, но я решила, что он в чём-то прав — не стоит заранее паниковать.
Перед отъездом я тщательно прибралась в доме и на участке. Написала подробные инструкции по уходу за растениями и прикрепила их на холодильник. А комнату с куклами всё-таки заперла на ключ. Родне, может, и можно доверять, но детям — точно нет. Им всё интересно, родители не уследят, а я потом буду собирать осколки антикварной куклы стоимостью семьдесят тысяч.
В аэропорт я ехала с тяжёлым сердцем. Предвкушение отдыха смешивалось с тревогой за дом. Хотелось увидеть море, но одним глазком, а потом сразу домой.
— Не нервничай так, — попытался успокоить меня Дима. — Они просто хотят отдохнуть на природе, как ты сама всегда рассказывала. Пусть приобщаются к прекрасному.
— А вдруг они что-нибудь сломают? — беспокоилась я.
— Да что там можно сломать? Если разобьют чашку — я куплю новую. За садом присмотрят. А куклы твои в безопасности — ты же закрыла дверь.
Чем больше он меня успокаивал, тем сильнее росла тревога.
— Твоя сестра никогда за собой посуду не моет, — напомнила я. — А её муж даже туалет за собой не смывает. Ты сам мне об этом рассказывал.
— Брось, Лиза, — отмахнулся Дима. — Я просто жаловался по-родственному. Не будут же они дом по кирпичикам разбирать.
Я замолчала, глядя в окно. Меня злило, что меня просто поставили перед фактом. Если бы это был его дом, я бы никогда не позволила себе без спроса кого-то приглашать. А он даже не спросил разрешения, а сообщил о своём решении постфактум.
На море я старалась расслабиться, но мысли о доме не отпускали. Представляла, как чьи-то руки неправильно обрезают мои розовые кусты или небрежно поливают помидоры. На всех фотографиях я получилась хмурой и напряжённой. Дима шутил, что у меня акклиматизация. Я не стала его разубеждать, чтобы не портить отдых. Успокаивала себя тем, что, возможно, мы вернёмся и обнаружим идеальный порядок. Тогда мне станет стыдно за свои подозрения.
Когда самолёт приземлился в родном городе, тревога усилилась. По дороге домой я мысленно поклялась, что больше никогда не позволю Диме приглашать гостей без моего разрешения. Пусть считает меня эгоисткой, мне всё равно. Не хочу проводить отпуск как на иголках только потому, что его родственникам захотелось пожить за городом.
Как только машина въехала в ворота, я поняла, что все мои страхи оправдались. Деревянные качели, которые я установила среди орешника, были сломаны. Грядки вытоптаны. Огурцы засохли. Виноградная лоза, которую я так долго и бережно выращивала, была выдрана с корнем и валялась рядом с клумбой.
Закусив губу, я вошла в дом.
Повсюду была грязь. Похоже, никто не снимал обувь, бегая с улицы в дом, и мои светлые ковры были безнадёжно испорчены. На кухонном столе громоздились горы немытой посуды. Воздух пропитался запахом гнилых фруктов. На кремовых обоях в гостиной красовались детские рисунки фломастерами.
Шкаф в спальне оказался сломан. Моя одежда — испачканная и скомканная — валялась на дне. Пусть я и не покупала дорогих нарядов, но эти вещи были моими. А кто-то без спроса брал их, пачкал и даже не потрудился постирать.
С замирающим сердцем я бросилась в комнату с куклами.
Замок был взломан, и дверь распахнулась от лёгкого толчка. Куклы в витринах оказались нетронутыми — я на мгновение перевела дух. Видимо, Дима всё-таки предупредил родню о возможной компенсации за разбитые коллекционные экземпляры. Но кукла-невеста, которая стояла на открытой полке, исчезла.
— Где моя кукла? — я едва сдерживала ярость, глядя в глаза Диминой сестре.
— Дети случайно разбили её, — пожала плечами она. — Подумаешь, большое дело. Она же не за стеклом стояла, значит, недорогая.
— Во-первых, она стоила четыре тысячи, — процедила я сквозь зубы. — Во-вторых, дверь была заперта! Какого чёрта вы взломали замок?
— Ой, дети так просились посмотреть на кукол, — беззаботно ответила она. — Не волнуйся, мы за замок заплатим.
— Убирайтесь, — прошипела я. — Убирайтесь из моего дома немедленно! Собирайте вещи и выметайтесь!
Димина сестра уставилась на меня, как на сумасшедшую. Видимо, выглядела я пугающе, потому что она тут же начала будить детей и собирать вещи. Пока она суетилась, в разговор вмешался Димин дядя.
— Ты чего раскомандовалась, а? — грубо начал он. — С гостями так себя не ведут, усекла?
Мы разругались в пух и прах. Всё это время я ждала, когда же Дима заступится за меня, но он открыл рот только для того, чтобы меня осадить.
— Хватит, — резко сказал он. — Прекращай истерику, позоришь меня перед роднёй.
— Тогда и ты проваливай вместе с ними, — огрызнулась я. — Живите все вместе в хлеву, а я буду свой дом в порядок приводить.
Визг, крик, ругань… Но я будто отключилась и уже никого не слушала. Просто выставила всех за дверь, пригрозив вызвать полицию, и принялась остервенело прибираться. У меня ушло несколько дней на то, чтобы всё вымыть и починить, а восстанавливать огород придётся намного дольше. Разбитую куклу-невесту я нашла в мусорном баке — заваленную гнилыми очистками.
Дима звонил несколько раз — спрашивал, не остыла ли я, не пора ли ему вернуться.
— Они же не со зла, — говорил он. — Ты преувеличиваешь. Неужели стоило из-за какой-то куклы устраивать такой скандал?
— Знаешь, что точно не стоило делать? — спросила я. — Выходить за тебя замуж.
У меня было достаточно времени, чтобы всё обдумать и принять решение. И я его приняла. Мужа у меня больше не будет, а маме придётся ещё подождать внуков. Создавать семью с человеком, который не уважает мои границы и неспособен встать на мою сторону, я не готова.
Дома я восстановила порядок, расставила всё по местам. На место разбитой куклы-невесты поставила вырезанную из журнала фотографию с изображением развода. Символично, не правда ли?
Я снова одна в своём доме-крепости. И знаете что? Мне так гораздо спокойнее.
