Галина Петровна складывала в коробку последние вещи — мелочи с кухни, которые могли пригодиться на даче, — когда Максим с Кристиной вошли в квартиру. Невестка сияла, как новогодняя елка, а сын выглядел одновременно счастливым и виноватым.
— Мам, ты уверена? — Максим поставил у двери две большие сумки. — Может, мы как-то по-другому устроимся?
Галина Петровна улыбнулась. Ей было пятьдесят три, она работала в библиотеке, жила одна после развода уже десять лет. Квартира — трешка в старом, но крепком доме — была ее гордостью. Каждая комната дышала уютом, который она создавала годами: книжные полки, вышитые подушки, фотографии на стенах.
— Максимка, я же сама предложила, — она обняла сына за плечи. — Летом на даче прекрасно. Воздух, огород. А осенью вернусь, и будем жить все вместе. Квартира большая, места хватит.
Кристина пожала плечами, разглядывая обои в коридоре.
— Галина Петровна, вы так добры, — сказала она тоном, в котором не было особой благодарности. — Но вы понимаете, молодым нужно личное пространство. Мы же не можем вечно жить с чужими людьми.
— Какие же чужие? — Галина Петровна растерялась. — Максим мой сын.
— Ну, вы понимаете, о чем я, — Кристина уже прошла в гостиную. — О боже, эти обои! Максим, нам точно придется делать ремонт. Я не могу жить в таком… ретро.
Галина Петровна почувствовала укол обиды, но промолчала.
— Кристина, обои нормальные, — Максим попытался смягчить ситуацию. — Мам их сама клеила.
— Я уже вижу, как здесь будет после ремонта. Светлые тона, минимализм, никаких этих бабушкиных салфеточек.
Галина Петровна сжала губы. Бабушкиных салфеточек. Ей пятьдесят три года, она не бабушка. Да и салфетки эти она сама вязала, когда Максим был маленьким.
— Ладно, дети, я поехала, — она взяла коробку. — Максим, ты мне поможешь с вещами?
Сын бросился к ней, забрал коробку.
— Мам, я все отнесу к машине. Ты просто скажи, что брать.
Через два часа Галина Петровна стояла на даче в Павлово. Старый деревянный домик с верандой казался уютным в весеннем солнце. Участок в шесть соток, яблони, грядки под рассаду. Она вздохнула. Здесь будет хорошо. Она всегда любила эту дачу.
— Мам, если что — звони, — Максим обнял ее на прощание. — Я буду приезжать.
— Конечно, Максимка, — она погладила его по щеке. — Ты только Кристину береги. Видно же, что она нервничает. Переезд, новая жизнь.
— Да, она… особенная, — сын улыбнулся как-то неуверенно. — Но я ее люблю, мам.
— Знаю, сынок. Главное, чтобы и она тебя любила.
Первый месяц пролетел незаметно. Галина Петровна копалась в огороде, высаживала помидоры и огурцы, ездила в город на работу на электричке. Максим звонил раз в неделю, коротко — да, все хорошо, делаем ремонт, потом приедем.
В середине июня она сама поехала в город, решила навестить детей. Купила пирог, фрукты, поднялась на четвертый этаж. У двери родной квартиры она остановилась — изнутри доносились голоса рабочих, стук молотка, запах краски.
Галина Петровна позвонила. Дверь открыл Максим в запыленной футболке.
— Мам! — он обрадовался, но как-то суетливо. — Ты предупредить могла бы.
— Я думала, сюрприз, — она шагнула внутрь и замерла.
В квартире шел капитальный ремонт. Сдирали старые обои, меняли полы. В гостиной стояли стремянки, валялись банки с краской. Ее любимый книжный шкаф был сдвинут к стене, книги навалены в коробки.
— Что здесь происходит? — спросила Галина Петровна.
— Ну, мы же говорили, что сделаем косметический ремонт, — Максим почесал затылок.
— Косметический? Это же разгром!
Из спальни вышла Кристина в строительном комбинезоне, волосы убраны под платок.
— Галина Петровна, — она явно не обрадовалась визиту. — Мы не ждали гостей. Здесь такой бардак.
— Это моя квартира, — слова вырвались сами собой. — Я не гость.
— Ну, формально да, — Кристина пожала плечами. — Но вы же на даче живете. Мы тут хозяйничаем. И вообще, предупреждать надо. Мы могли бы быть не одеты или еще что.
Галина Петровна почувствовала, как краснеют щеки.
— Я принесла пирог.
— Мы на диете, — отрезала Кристина. — Максим, объясни маме, что во время ремонта сюда лучше не приезжать.
— Кристина! — Максим растерянно посмотрел на жену, потом на мать. — Мам, прости. Она не то имела в виду.
— Я имела в виду именно то, что сказала, — невестка развернулась и ушла в комнату.
Галина Петровна поставила пакет на подоконник и молча вышла из квартиры. Максим догнал ее у лифта.
— Мам, не обижайся. У нее просто характер такой. Она привыкла все контролировать.
— Это моя квартира, Максим, — Галина Петровна смотрела на сына.
— Да, мам, я помню. Осенью ты вернешься. Все будет хорошо, обещаю.
Но лето шло, а звонки от Максима становились все реже. Галина Петровна пыталась дозвониться — сын отвечал коротко, говорил, что очень заняты, ремонт затянулся, надо доделывать. Как-нибудь приедем на дачу.
Они так и не приехали. Ни разу за все лето.
В конце августа Галина Петровна позвонила дочери Ольге. Ольге было тридцать пять, она работала юристом, жила в своей квартире на другом конце города с мужем и двумя детьми.
— Мам, я же говорила тебе, что Кристина — тот ещё подарочек, — Ольга не церемонилась в выражениях. — Максим в нее влюбился как дурак, а она им вертит. Помнишь, на свадьбе она устроила скандал из-за того, что тебе посадочное место не понравилось?
— Я ничего не говорила про место, — Галина Петровна вздохнула. — Это она сама решила, что я недовольна.
— Вот именно. Она ищет поводы для конфликтов. Слушай, а ты точно осенью вернешься в квартиру?
— Конечно. Мы так договаривались.
— Мам, ты слишком доверчивая. Давай я съезжу, погляжу, что они там накрутили.
Ольга приехала через неделю. Позвонила матери вечером того же дня.
— Мама, ты сидишь? — голос у дочери был мрачный.
— Что случилось?
— Они там… мам, они полностью переделали квартиру. Это уже не твоя квартира. Все стены перекрасили, мебель выкинули, купили новую. Даже планировку изменили — снесли перегородку между кухней и гостиной. Я спросила Максима, зачем такие траты, он говорит, что Кристина взяла кредит. На ремонт своей — то есть твоей! — квартиры.
Галина Петровна не могла вымолвить ни слова.
— Мам, они там совсем обнаглели. Кристина мне заявила, что раз они вложились в ремонт, то имеют право жить там постоянно. А про тебя сказала… Ладно, не важно.
— Что она сказала? — Галина Петровна чувствовала, как холодеет спина.
— Что у тебя есть дача, и этого вполне достаточно.
— Это моя квартира! — голос сорвался на крик. — Я им ее не дарила!
— Я знаю, мам. Я все Максиму высказала. Он говорит, что уговорит Кристину, что вы будете жить вместе, как планировали.
— Уговорит, — горько повторила Галина Петровна.
Сентябрь прошел в тревожном ожидании. Максим звонил, успокаивал, обещал, что все образуется. Но в голосе его сквозила какая-то обреченность.
В середине октября ударили первые заморозки. На даче стало холодно, печка топилась плохо, старый домик не был рассчитан на зимнее проживание. Галина Петровна решила, что пора возвращаться.
Она позвонила Максиму предупредить.
— Мам, давай через недельку, — сын явно тянул время. — Мы еще не все доделали.
— Максим, я мерзну. Здесь уже минус по ночам.
— Ну… ладно. Приезжай.
Она собрала вещи, попросила соседа по даче отвезти ее на станцию. В электричке всю дорогу нервничала. Что-то было не так. Что-то в голосе Максима.
У родной двери она достала ключи — и обнаружила, что замок сменили.
Галина Петровна позвонила. Несколько минут никто не открывал. Потом дверь распахнулась, и на пороге появилась Кристина. Накрашенная, в домашнем шелковом халате, с недовольным лицом.
— А, это вы, — она даже не посторонилась.
— Здравствуй, Кристина. Я вернулась.
— Вернулись, — невестка скрестила руки на груди. — А предупредить не могли?
— Я звонила Максиму.
— Максим на работе. Мне не сказал.
Галина Петровна почувствовала, как дрожат руки.
— Кристина, пусти меня в квартиру. Я замерзла, я устала, я еду с дачи с вещами.
— Вход для чужих только по приглашению, — Кристина откинула волосы с плеча. — Вы же понимаете, мы теперь здесь живем. Вложились в ремонт, купили мебель. Это наш дом.
— Что?! — Галина Петровна не поверила своим ушам. — Это моя квартира! Я собственник!
— Только на бумаге, — поправила Кристина. — А теперь мы тут хозяева. Мы вложили кучу денег, между прочим. А вы приходите без приглашения.
— Я мать Максима!
— Это не дает вам права заявляться, когда захотите. У нас своя жизнь. Вы же хотели, чтобы молодые зажили отдельно?
— Я хотела помочь! На лето! Это было временно!
— Езжайте на дачу, Галина Петровна, — Кристина уже закрывала дверь. — Вы сами все отдали. Теперь живите на даче.
Дверь захлопнулась.
Галина Петровна стояла на лестничной площадке и не могла поверить, что это происходит наяву. Ее выгнали из собственной квартиры. Ее сын… где ее сын?
Она позвонила Максиму. Сброс. Еще раз. Сброс.
Тогда она набрала Ольгу.
— Мама? Что случилось?
— Меня… она не пускает меня в квартиру, — Галина Петровна не могла сдержать слез. — Говорит, что я чужая.
— Что?! Эта змея?! Мама, подожди во дворе, я сейчас приеду!
Ольга примчалась через сорок минут. Увидела мать, сидящую возле двери, и лицо у нее стало каменным.
— Все, хватит, — она нажала на звонок и не отпускала кнопку.
Дверь открыл Максим. Он побледнел, увидев сестру.
— Оль, ты чего тут?
— А ты чего тут? — Ольга прошла в квартиру, не спрашивая разрешения, и потащила за собой мать. — Мама с дачи приехала, замерзла, устала, а твоя женушка ей дверь не открыла! Сказала, что мама теперь чужая!
— Я так не говорила! — из комнаты вышла Кристина. — Я просто объяснила, что мы теперь здесь живем.
— Здесь всегда жила мама! — Ольга повысила голос. — Это ее квартира! Ее! Понятно?
— Я вложила в ремонт свои деньги, — Кристина тоже не осталась в долгу. — Кредит взяла! Думаешь, я для кого старалась?
— Для себя старалась! Мама вас пустила на лето! На лето, ты это понимаешь?!
— Девочки, прекратите, — Максим попытался встать между ними.
— Максим, ты вообще соображаешь, что творится? — Ольга развернулась к брату. — Мама тебе всю жизнь посвятила! Одна вырастила после того, как отец ушел! В институт на платное отделение устроила, деньги на свадьбу дала! А ты позволяешь этой… этой особе выгонять маму из собственной квартиры?!
— Никто никого не выгоняет, — Максим беспомощно посмотрел на мать. — Мам, прости, это недоразумение.
— Недоразумение?! — Ольга была в ярости. — Она маме в лицо сказала: «Вход для чужих только по приглашению»! Ты это слышал?!
— Кристина, ты так сказала? — Максим обернулся к жене.
— Я сказала, что нужно предупреждать о визитах, — Кристина подняла подбородок. — У нас своя жизнь. Мы не обязаны жить с твоей матерью.
— Но это ее квартира! — крикнул Максим.
Повисла тишина. Кристина побледнела.
— Что ты сказал?
— Я сказал, что это квартира моей матери, — Максим выпрямился. — Она нам ее одолжила. На время. И если ты думаешь, что мы можем просто ее отсюда выгнать — ты ошибаешься.
— Мы вложили деньги! — голос Кристины дрогнул.
— Мы вложили деньги в её квартиру, потому что ты захотела ремонт, — устало сказал Максим. — Я тебе говорил, что надо подождать, пока мы свою купим. Но ты не послушала.
— То есть я виновата?!
— Виновата в том, что обидела мою мать. Да.
Кристина всхлипнула и убежала в комнату. Хлопнула дверь.
Максим подошел к матери, обнял ее.
— Прости, мам. Прости меня, дурака. Я думал, мы договоримся, она поймет. Но она… она просто не слышит меня.
— Максимка, — Галина Петровна гладила сына по голове. — Ты ее любишь?
— Не знаю уже, — он вздохнул. — Она не такая, какой была раньше. Или я не знал ее.
— Максим, ты должен решить, — жестко сказала Ольга. — Или мама возвращается в свою квартиру, или вы съезжаете. Третьего не дано.
— Оль, не надо, — Галина Петровна положила руку на плечо дочери. — Пусть дети остаются. Я могу пожить у тебя, пока суть, да дело.
— Нет! — Максим сжал кулаки. — Мама, ты остаешься здесь. Это твой дом. А мы… мы что-нибудь придумаем.
Следующие дни были тяжелыми. Кристина почти не выходила из спальни, ела отдельно, на Галину Петровну не смотрела. Максим метался между женой и матерью, пытаясь наладить мир.
Галина Петровна ходила по обновленной квартире и не узнавала родные стены. Новые обои, новая мебель. Чужое пространство. Кристина действительно вложила в ремонт много денег и сил. Но разве это давало ей право?
Вечером третьего дня Кристина вышла из комнаты с чемоданом.
— Я уезжаю к родителям, — сказала она Максиму. — Не могу здесь больше. Постоянно чувствую себя виноватой.
— Кристина, не надо, — Максим попытался взять ее за руку, но она отстранилась.
— Мы снимем квартиру. Вдвоем. Я уже смотрю варианты. Есть нормальная однушка недалеко отсюда, двадцать пять тысяч в месяц.
— У нас кредит на ремонт, — напомнил Максим. — Мы не потянем еще и аренду.
— Потянем. Я попрошу прибавку на работе. Или найду подработку, — Кристина взяла чемодан. — Я не буду жить с твоей матерью. Это выше моих сил.
— Кристина, подожди, — Галина Петровна вышла из кухни. — Давай поговорим.
— Не о чем говорить, — невестка не смотрела на нее. — Вы не виноваты. Просто вы дали понять, что я здесь чужая. Всегда была чужой.
— Ты не чужая, — тихо сказала Галина Петровна. — Ты жена моего сына.
— Которая пыталась выгнать свекровь из собственного дома, — Кристина усмехнулась. — Я понимаю, как это выглядело. Просто я так хотела, чтобы у нас был свой дом. Настоящий. А тут я вложила все деньги, силы, и мне казалось, что это уже наше. И когда вы вернулись… Я испугалась, что снова стану никем. Девочкой, которая живет у чужих людей.
Галина Петровна смотрела на невестку и вдруг увидела ее по-другому. Молодая, испуганная, отчаянно пытающаяся ухватиться за что-то стабильное в этой жизни.
— Кристина, я не хочу, чтобы ты чувствовала себя чужой.
— Но я чужая, Галина Петровна. И всегда буду чужой, пока мы живем здесь.
Она ушла. Максим проводил ее до лифта, вернулся мрачный.
— Она не вернется, пока мы не снимем квартиру, — сказал он матери. — Поставила ультиматум.
— И что ты выберешь? — спросила Галина Петровна.
Максим долго молчал.
— Я выберу тебя, мам. Она повела себя отвратительно. И я не могу это простить. Но… я люблю ее. И мне нужно время, чтобы понять, что делать дальше.
Галина Петровна обняла сына.
— Я не хочу рушить вашу семью.
— Ты ничего не рушишь. Это мы сами все разрушили — я своей слабостью, она своей гордыней.
Через неделю Максим съехал к Кристине в съемную квартиру. Он приезжал к матери каждый вечер, ужинал с ней, рассказывал о работе. Об отношениях с женой говорил мало — только что они пытаются наладить жизнь, пытаются понять друг друга.
Галина Петровна снова осталась одна в своей трешке. Она ходила по обновленным комнатам и думала о том, что дом — это не стены, не обои, не мебель. Дом — это люди, которые в нем живут. И любовь, которая их связывает.
Кристина больше не приходила. Максим говорил, что она стесняется, что ей стыдно. Что она до сих пор выплачивает кредит за ремонт в чужой квартире и злится на саму себя.
Однажды вечером Галина Петровна набрала номер невестки. Та ответила не сразу.
— Галина Петровна?
— Кристина, привет. Я хотела пригласить вас с Максимом на ужин. В воскресенье. Я приготовлю что-нибудь вкусное.
Пауза.
— Зачем? — голос у Кристины был напряженным.
— Потому что ты жена моего сына. И я хочу, чтобы мы нашли общий язык.
— Я не знаю, Галина Петровна. После всего, что я наговорила…
— После всего, что мы все наговорили, — поправила Галина Петровна. — Кристина, я не держу на тебя зла. Ты испугалась. Я понимаю. Это нормально.
— Но я пыталась выгнать вас…
— Пыталась. Но не выгнала. И мы все еще можем все исправить.
Кристина всхлипнула.
— Я так стыжусь. Я правда думала, что имею право. Я вложила столько денег, столько сил. И мне казалось, что это уже наше. А потом я поняла, что вела себя как последняя негодяйка.
— Все мы совершаем ошибки, — мягко сказала Галина Петровна. — Важно, что ты это поняла.
В воскресенье они пришли вместе. Кристина принесла цветы и торт, стояла у порога, не решаясь войти.
— Проходи, проходи, — Галина Петровна обняла ее. — Я рада, что ты пришла.
За ужином говорили о работе, о погоде, о планах на будущее. Кристина сидела тихо, почти не поднимала глаз. Но когда Галина Петровна спросила ее о работе, она немного оживилась.
— Я получила повышение, — сказала невестка. — Теперь руковожу отделом. Зарплата выше. Кредит закрыла. Мы с Максимом копим на первоначальный взнос по ипотеке.
— Это прекрасно, — искренне обрадовалась Галина Петровна. — Я очень за вас рада.
— Галина Петровна, я… я хочу извиниться, — Кристина наконец подняла глаза. — За все. За то, что сказала тогда. За то, как я себя вела. Я была неправа. Очень неправа.
— Я приняла твои извинения, — Галина Петровна накрыла ее руку своей. — Давай просто двигаться дальше.
Максим смотрел на них обеих и улыбался.
Вечером, когда молодые уже уходили, Кристина обернулась на пороге.
— Галина Петровна, когда мы купим свою квартиру… вы приедете к нам в гости?
Галина Петровна рассмеялась.
— Обязательно приеду. Но по приглашению.
Она закрыла за ними дверь и прислонилась к ней спиной. В квартире было тихо и спокойно. Новые обои, новая мебель — уже не казались чужими. Дом снова стал домом.
И, может быть, когда-нибудь в нем снова зазвучит детский смех. Внуки. Но это будет уже другая история.
