Занавес раскрылся, и актеры замерли в недоумении. Все билеты на представление распроданы, а зал пустой. Татьяна растерянно смотрела на концертмейстера.
— Мне выступать для пустых кресел? Вы говорили, у нас аншлаг, в кассе билетов нет!
— Так и есть, голубушка, Савва Иванович все билеты-то и выкупил…
Татьяна Спиридоновна прислонилась к колонне, и слезы брызнули из ярко подведенных, чтобы было видно с дальних рядов, глаз. Не простили! Не простили ей ворованного счастья. Теперь, когда в свете уж все знают о ее отношениях с «московским Медичи», как прозвали Савву Ивановича Мамонтова, из блистательной и подающей певицы она превратилась у критиков в «посредственность», которой роли даются только по протекции.
Свет не мог простить певице Любатович ворованного у законной супруги счастья.
О богатстве Саввы Ивановича Мамонтова ходили легенды. В семье успешных купцов ценилась деловая хватка и предприимчивость, а Савва с детства тяготел к искусствам, в юности позволял себе «музыкантить, петь и кувыркаться в драматическом обществе», чем немало расстраивал отца. Но и семейное дело не забывал, вел дела умело. Когда ему исполнилось двадцать четыре года, пришла пора жениться.
Невесту ему нашли под стать, из купеческой старообрядческой семьи, так уж принято было в московском купечестве, старообрядцам больше доверия. Семнадцатилетняя Елизавета Григорьевна Сапожникова всем была хороша: привлекательная внешность, подобающее образование, хозяйственная, да и приданое солидное. Родители быстро сговорились.
Савва Мамонтов и Елизавета Сапожникова венчались в церкви, а через два года после свадьбы у них родился сын Сергей. Вслед за первенцем появились на свет еще дети – Андрей, Всеволод, Вера и Александра. Было кому дело передать.
Чтобы привольно было большому семейству, приобретено было имение Абрамцево, где стараниями Елизаветы Григорьевны и ее мужа сложился особый круг представителей литературы и искусства. Художники, писатели, творческие люди стремились сюда, возрождая традиции русской культуры.
Савва Иванович процветал в своем деле и со временем унаследовал от отца акции Общества Московско-Ярославской железной дороги. Доход позволял ему осуществить мечту и окружить себя людьми неравнодушными к тому же, что любил и он сам.
Мамонтов поддерживал творческие начинания, помогал деньгами и покупал работы Ильи Репина, Виктора Васнецова, Михаила Врубеля, Нестерова, Коровина, список этот можно продолжать и продолжать. За свое меценатство Савва Иванович получил прозвания «Великолепный» и «Московский Медичи».
В Абрамцево была организована не только художественная, но и столярная и керамические мастерские, открыта школа для детей, где их учили не только читать и писать, но и давали азы гончарного и столярного ремесла с тем, чтобы потом они имели дело в жизни.
Открыли больницу, построили церковь. Это было счастливое место, и Мамонтовы были здесь счастливы. Однажды Валентин Серов, чтобы отблагодарить хозяев за гостеприимство, написал портрет их дочери Веры, знаменитую «Девочку с персиками». Картина висела в гостиной, где и была написана, и радовала глаз.
А с некоторых пор Савва Иванович заинтересовался еще и оперой. Причиной тому стала певица меццо-сопрано Татьяна Спиридоновна Любатович.
Для нее создал он Русскую частную оперу, декорации для спектаклей заказывал Врубелю и другим своим абрамцевским товарищам, а в труппе выступали Надежда Забела и даже Федор Шаляпин.
Любатович была дивно хороша. Большие глаза, задорная улыбка, смех, словно колокольчики перезваниваются. И пела, пела с чувством. Училась она в Москве и Италии, исполнила партию «Ольги» в первой постановке оперы «Евгений Онегин» и тем завоевала сердца. Савва Иванович не жалел денег на театр и на постановки, и его роман с певицей не остался тайной ни для жены, ни для общества.
С тех пор и поползло по Москве: «Миллионщик Мамонтов держит оперу ради своей пассии». Публика не простила ворованного у другой, законной и достойной, счастья. Елизавету Григорьевну уважали и любили, и о разладе в семействе судачили, однозначно вставая на сторону обманутой жены.
А Татьяна Любатович в глазах публики сразу превратилась в «комнатную певичку», протеже. На представления с ее участием переставали ходить. Мамонтов сам выкупал билеты, в кассе «аншлаг», но зал оставался полупустым.
*
Называя Татьяну «подругой своей жизни», Савва Иванович практически оставил жену. Они с Елизаветой Григорьевной разъехались, хотя официально развод оформлен не был, да и не мог быть. Подобный опыт был у купца Елисеева, эту историю я писала, ссылку дам в конце статьи.
Но со временем их с Любатович судьбы разошлись. Она уехала в Тифлис, успешно выступала заграницей, но Москва ее так и не простила.
А Савву Ивановича и Елизавету Григорьевну ждали суровые испытания. В 1891 году скончался от тифа их сын Андрей, подающий надежды молодой художник, принимавший участие в росписи Владимирского собора в Киеве. В 1899 году его арестовали и обвинили в растрате средств железной дороги и многочисленных злоупотреблениях.
На суде Мамонтова блестяще защищал адвокат Федор Плевако и добился оправдания, Савву Ивановича сделали жертвой государственных и финансовых интриг. Впрочем, он все еще должен был кредиторам крупную сумму денег, и фактически это разорило Великолепного Мамонтова. Во время ареста Татьяна Спиридоновна навещала и утешала его.
В 1907 году от пневмонии слегла Вера, она оставила трех детей. Их воспитанием занялась Елизавета Петровна, но через год и она оказалась в могиле. Старший сын Сергей, тоже художник и поэт, сражался на полях Первой Мировой и умер в лазарете от пневмонии.
Сломленный Савва Иванович последние годы жизни провел в Абрамцево, до последнего не желая продавать имение. Зимой 1918 года в Москве он простудился и более не поднялся с постели. Тело его отвезли в любимое Абрамцево.
