— Я тебя засужу! — выкрикнула мать.
— Давай! Начинай! — ответила Лариса. Она не волновалась. Документы были оформлены по всем правилам.
Мать снова явилась трепать ей нервы. В квартиру Лариса её не пускала, но мать выкрикивала угрозы через дверь, с лестничной площадки, и стучала кулаками по двери. Она называла дочь преступницей, воровкой, нечестно присвоившей чужое имущество.
Можно было вызвать полицию, но Лариса не решалась: всё-таки это была её мать. А соседи предпочитали не вмешиваться.
«Семейные разборки…» — слушая крики и грохот с лестницы, вздыхала пожилая женщина, живущая за соседней дверью. «Эх, Семёновна…» — сокрушалась и качала головой другая бабушка, живущая этажом ниже.
Семёновна, о которой вздыхала бабушка-соседка, — это родная бабушка Ларисы, Галина Семёновна Короткова. Она и растила Ларису с самого раннего детства.
— Не придёт она, не стой у окошка, дует, простудишься, — говорила Галина Семёновна пятилетней Ларисе. — Иди, вон, лучше пораскрашивай картинки, смотри, бабушка тебе новые купила, красивые-красивые!
Бабушка умела уговаривать. Лариса, забыв о печалях, отправлялась за кухонный стол. Она садилась на табуретку, на которую бабушка специально для Ларисы связала подстилочку в виде кошачьей лапки, и принималась за раскрашивание…
Галина Семёновна крутилась рядом. Она варила борщ, жарила котлеты, разминала картошку для пюре. Часики с маятником, висевшие на стене, уютно стучали, отсчитывая время, чайник закипал, тихонько гудел холодильник, а за окном завывала метель. Было очень уютно.
«Почему?! Ну почему мама так редко приходит? У нас же так хорошо!» — недоумевала Лариса. Мысли девочки неизменно возвращались к матери.
Марина, мать Ларисы, жила не очень далеко, две остановки на электричке, только ей не хотелось приходить к матери и дочери, она устраивала свою личную жизнь.
Лариса родилась у Марины рано, в девятнадцать лет, а потом, спустя год, Николай (муж Марины) нелепо погиб, разбился на мотоцикле. Он жил в квартире, которую оставила ему бабушка. Родители Николая находились далеко, в другой стране, и воспитанием сына не занимались, его растила бабушка.
В этой квартире и жили Марина с мужем, а потом и маленькой Ларисой. После гибели Николая однушка отошла Марине.
Марина горевала недолго.
— Я молодая, хочу жить, — заявляла она матери. — Мне всего-то двадцать лет. Буду нового мужа искать.
— Тебе надо ребёнка растить, некогда гулять! А ещё лучше учиться! А ещё лучше — всё сразу! — хмурилась Галина Семёновна. — Я и училась в институте, и замуж вышла, и тебя родила на пятом курсе, и красный диплом получила.
— Ну не все такие, как ты! Кроме того, ты сама мне говорила, что сначала училась в техникуме, потом работала, а потом только поступила в институт на заочное, в тридцать лет, а мне всего-то двадцать, — заявила Марина. — Я что, лошадь ломовая, и учиться, и работать, и ребёнка растить?! И потом у тебя муж был, а я вдова…
При этих словах Марина обычно начинала плакать и Галине Семёновне всегда становилось очень жалко дочь. Ведь, и правда, какого было остаться вдовой в двадцать лет?
— Привози мне Ларису, буду помогать…
— Спасибо, мамулечка, — мигом веселела Марина и целовала мать в щёку.
Тем временем, возраст Ларисы приближался к садовскому. Галина Семёновна похлопотала и определила внучку в детский сад, находящийся рядом с её домом, чтобы было удобнее. С работы она уволилась, благо пенсионный возраст у неё уже наступил.
Марина же постепенно совсем перестала приезжать к матери и дочери. Устроилась на работу и с головой окунулась в поиски спутника жизни. Учиться она не собиралась, ей было и так неплохо.
Галина Семёновна расстраивалась, не так она себе представляла жизнь единственной дочери. Хотя расстраиваться ей было особо некогда: все заботы о малышке Ларисе легли на её плечи.
Сто раз она себя корила, что предложила дочери помощь, но и по-другому поступить не могла. Кто же знал, что Марина настолько обнаглеет, что полностью повесит дочь на мать?
Правда, к чести Марины, следует упомянуть, что деньги на дочь она матери давала. И иногда всё же появлялась, «словно ясно-солнышко», как говаривала Галина Семёновна.
В те дни у Ларисы наступал праздник. Мать привозила ей конфеты, иногда куклу, либо другие игрушки, и, обдав ароматом сладких духов, спешно удалялась.
Девочка надолго «прилипала» к окну и плакала, недоумевая, почему мама всегда так торопится?
Марина же всякий раз клятвенно обещала дочери приезжать почаще и оставаться подольше, но снова и снова нарушала своё обещание.
Шли годы. Марина успела пару раз сбегать замуж и развестись. Она сдала квартиру и переехала в крупный город. Ей казалось, что искать мужа там будет удобнее…
Лариса, в конце концов, перестала ждать мать, и со временем, ей стало даже неловко находиться в её обществе ведь говорить им было не о чем. Марина теперь приезжала совсем редко, раз в год. Она оставалась с ночевкой, и Лариса тихонько ворчала, что приходилось уступать матери свою комнату и перебираться спать к бабушке на диван.
Ничего её не связывало с матерью. Первые шаги, первый зуб, первые буквы и слова, все эти важные этапы жизни маленькой Ларисы проходили рядом с бабушкой. Первый класс, школа, пятёрка, другая пятёрка, похвальная грамота, кружок по рисованию, театральная студия, музыкальная школа. Мать пропустила всё это, да и не интересовалась ею совсем.
У Ларисы мать всегда ассоциировалась с бабочкой, красивой, порхающей в небесах. Можно было только полюбоваться ею всего секунду, когда она присядет на цветок, прежде чем она снова грациозно вспорхнёт к следующему бутону.
К моменту поступления Ларисы в вуз Марина снова вышла замуж, в четвёртый раз.
Галина Семёновна стала часто болеть, ходить по врачам. Женщине исполнилось семьдесят пять лет и она долго «держалась молодцом», однако годы брали своё.
— Подольше бы мне пожить… — вздыхала Галина Семёновна. — Надо тебе помочь, Ларисочка, ведь матери ты совсем не нужна.
— О чём ты, бабуля… — говорила Лариса. — Всё будет хорошо, просто надо полечиться. Зачем о таких вещах думаешь? Только расстраиваешься зря. Сейчас медицина уже не та, что раньше, врачи всё лечат.
Лариса была оптимисткой, и Галина Семёновна всегда улыбалась, слушая такие речи. Она гордилась внучкой. Девушка сама поступила в вуз, на хорошую специальность, училась тоже хорошо, старалась.
Едва Лариса окончила вуз, бабушка сильно разболелась и слегла. Вместо устройства на работу, Лариса принялась истово ухаживать за ней.
У Галины Семёновны были кое-какие накопления, ведь она устроилась на работу, как только Лариса немного подросла и работала вплоть до недавнего времени. И теперь накопления пригодились. Лариса выходила бабушку, и та выздоровела.
Марина же за это время ни разу не приехала, хотя о болезни матери знала. Более того, никаких денег она уже давно не переводила и подарков с гостинцами не привозила, да и приезжать перестала, как только вышла замуж в четвёртый раз.
— Некогда мне, — коротко отвечала она матери по телефону.
Когда Лариса попросила у неё помощи, Марина сказалась больной.
— Знаешь, я сама, может, хуже, чем мать, себя чувствую, просто никому не говорю, — призналась она Ларисе, когда та позвонила и попросила приехать хотя бы чуть-чуть помочь, ведь бабушка уже два месяца была лежачей. — Инвалидность буду оформлять, все основания для этого есть. Так что не по адресу ты обратилась, дочка, мне самой помощь нужна.
Марина наспех попрощалась и прервала разговор. Галина Семёновна усмехнулась, когда Лариса ей всё это рассказала.
— Ничего у неё нету, — махнула пожилая женщина слабой рукой, — Придуривается, чтобы за мной не ходить, а то я её не знаю! Какой из неё инвалид? Жизнь там весёлая, только замуж вышла, зачем ей все эти унылые хлопоты?
Галине Семёновне было грустно. Дочь оказалась неблагодарной и эгоистичной. Зато внучка радовала её!
Лариса смогла выходить бабушку, и та поднялась. Первым делом Галина Семёновна отправилась к нотариусу.
— Будем оформлять дарение моей квартиры, — заявила она Ларисе, стоя на ещё слабых, после болезни, ногах.
— Бабуля, опять ты о грустном? — укорила Лариса бабушку.
— Я о тебе забочусь. Видишь, жизнь непредсказуемая какая? Марина тебе словно не мать, а чужая тётка. Будешь тонуть, руку не подаст, совсем cкуpвилaсь со своими мужиками, только о них и думает. Поэтому не хочу я, чтобы моя квартира ей доставалась, не заслужила она. И накопления мои тоже на тебя оформим, деньги лишними никогда не бывают.
Так они и сделали. Прожила Галина Семёновна ещё два года, а потом заболела так сильно, что вскоре её не стало.
— Я ведь ещё замуж не вышла, и детей не родила, — тихонько всхлипывала Лариса, стоя рядом со свежим холмиком земли, уложенным со всех сторон венками. — Ты ведь хотела на моей свадьбе погулять, и с правнуками понянчиться, бабуленька, милая…
Марина на скорбное мероприятие не приехала. Она заявила, что очень, ну просто очень, плохо себя чувствует. И даже доехать не сможет. Перевела немного денег, сочтя свой дочерний долг выполненным.
Лариса организовывала всё сама. Да и организовывать было нечего. Пара соседей, несколько бабушкиных коллег и подруг, вот и все, кто присутствовал. Они-то и помогли убитой горем девушке, кто чем смог, в память о хорошем человеке, коим была Галина Семёновна Короткова.
Марина, как прознала, что наследство проплыло мимо её рук, так сразу и выздоровела.
— Прямо чудо исцеления случилось, ещё недавно даже доехать до сюда не в силах была, «инвалид», — возмущалась Лариса, снова и снова слыша крики матери с лестничной площадки.
Всего один раз после того, как не стало бабушки, она пустила мать в эту квартиру. И горько об этом пожалела.
Марина со злости разбила бабушкину любимую вазу о стену, когда увидела свидетельство Ларисы о праве собственности на квартиру. Мать чуть было не порвала на клочки «несносную бумажку», топала ногами и кричала. Лариса еле выпроводила её восвояси.
— Это моя квартира! Моя! — кричала Марина, размахивая кулаками. — Воровка! Ты воспользовалась невменяемостью больной бабушки, чтобы незаконно завладеть её имуществом! Я пойду в суд! Я докажу!
Марина вбила себе в голову, что мать, во время подписания документов, была невменяема, и собиралась оспорить сделку. Она несколько раз приезжала к Ларисе и трепала нервы. Но дочь больше не пускала её.
— Она же болела! Ты же сама мне звонила и рассказывала. Она была лежачая, после инсульта! А это значит, что мозг был повреждён! Она не отдавала отчёт своим действиям. Значит незаконная сделка! — кричала неугомонная Марина и долбила по Ларисиной двери. — Люди добрые, ну посмотрите же! Тут живёт воровка! Она обманом завладела квартирой бедной пенсионерки! Нужно остановить беспредел и вернуть жильё законному владельцу.
Соседи, слышавшие всё это, только усмехались. Это были пожилые люди, давно знакомые с Галиной Семёновной и Ларисой. И они знали, что к чему.
До суда дело не дошло. Марина действительно заболела и ей стало не до этого.
— Дочь… Мне нужна твоя помощь… — едва слышно прошелестела Марина по телефону. — Мужики ничего не смыслят в уходе за больными… Ты же мать выходила, приезжай ко мне, что-то совсем худо…
— Извини, мам, не могу, — отвечала Лариса. — Я беременна, и врач запретил мне поднимать тяжести.
— Нагуляла?! — громко выкрикнула Марина в трубку телефона. (И куда только делся её тихий шелестящий голос?)
— Нет, я замужем, счастлива и жду ребёнка, — с достоинством ответила Лариса, а потом не удержалась от колкости: —Ты же в суд хотела идти, чего не пошла?
— Гaдинa! — разозлилась мать и прервала разговор.
— Мариша, ну не кричи ты так! — возмутился муж Марины Сергей, который находился рядом и смотрел на супругу влюблёнными глазами. — Мы возьмём кредит, наймём сиделку, она тебя выходит…
— Да пошёл ты! — вызверилась Марина.
Муж её раздражал. Он был одиноким вдовцом, старше её на десять лет и все надежды на светлое будущее с ним рухнули, когда выяснилось, что он гол, как сокол. А свой достаток он просто изображал (взяв в кредит немалую сумму и продумав всё до мелочей), чтобы жениться на Марине. Очень уж она ему понравилась, и он решил пустить пыль ей в глаза. Сергей был не дурак и довольно быстро разобрался, какова его любимая, однако сердцу не прикажешь.
Разводиться сразу Марина не стала, решив, что можно некоторое время перекантоваться у Сергея, чтобы не платить за съём жилья. Однако нового достойного спутника жизни она пока не нашла, а потом её настигла серьёзная проблема со здоровьем.
— Не стоило тебе на себя наговаривать, мама, и больной прикидываться… — тихонько говорила Лариса, задумчиво глядя вечером в окно на звёздное небо. — Сверху-то всё видно.
А ещё она думала о том, что очень счастлива, и о том, что любимого мужа Юру ей сам Бог послал. Или бабушка. Ведь она так любила её и мечтала, чтобы внучка была счастлива…
