Олеся проснулась от звонка в дверь. Настойчивого, требовательного – так звонят только представители власти или непрошеные гости. Часы показывали десять утра.
— Мам, кто там? — из детской выглянула заспанная Алиса.
— Сиди в комнате, солнышко, — Олеся накинула халат и подошла к двери.
На пороге стояли две женщины с папками и Нина Петровна – бывшая свекровь. На губах свекрови играла торжествующая улыбка.
— Здравствуйте, органы опеки. Мы получили заявление о ненадлежащих условиях содержания несовершеннолетних детей, — сухо произнесла одна из женщин.
Олеся похолодела. За спиной послышался топот маленьких ног – любопытная Алиса все-таки выбралась из комнаты.
— Вот, полюбуйтесь! — театрально всплеснула руками Нина Петровна. — Дети неухоженные, голодные…
— Алиса, марш в комнату! — Олеся развернулась к дочери. — И брата разбуди.
— Видите, как она с детьми разговаривает? — продолжала свекровь. — А вы еще документы запрашивали. Я же говорила – надо срочно принимать меры!
Пятилетняя Алиса испуганно попятилась, глядя то на мать, то на бабушку. Олеся глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться.
— Проходите, — она посторонилась, пропуская проверяющих. — Только дайте мне пять минут одеться и поднять детей.
В спальне Олеся торопливо натягивала джинсы и свитер, а в голове крутились обрывки мыслей. Два года после развода она надеялась, что Нина Петровна успокоится и оставит их в покое. Но свекровь, похоже, вынашивала план мести все это время.
Когда Олеся вернулась в гостиную, проверяющие уже осматривали квартиру. Одна что-то записывала в блокнот, вторая фотографировала на телефон.
— В холодильнике пусто! — донесся с кухни торжествующий голос свекрови.
— Потому что сегодня день закупок, — спокойно ответила Олеся. — Я планировала после обеда съездить в магазин.
— А документы на квартиру у вас в порядке? — поинтересовалась женщина с блокнотом.
— Конечно. Сейчас принесу.
Пока Олеся искала папку с документами, в коридоре появился восьмилетний Кирилл.
— Бабушка! — радостно воскликнул мальчик, бросаясь к Нине Петровне.
— Солнышко мое! — свекровь демонстративно прижала внука к груди. — Совсем исхудал, бедняжка. Мама тебя совсем не кормит?
Олеся до боли стиснула зубы. Два года назад, когда они с Вадимом разводились, свекровь пыталась настроить сына забрать детей. Но Вадим только отмахивался:
— Мам, ну куда мне с двумя детьми? Я работаю с утра до ночи. Пусть с матерью живут, я алименты плачу.
Тогда Нина Петровна переключилась на внуков. При каждой встрече рассказывала, какой замечательный их отец и какая ужасная мать. Олесе пришлось ограничить общение детей с бабушкой – слишком тяжело было видеть, как после каждого визита Кирилл и Алиса смотрят на нее с подозрением.
— Так, с документами все в порядке, — проверяющая захлопнула папку. — Теперь покажите детские комнаты.
— Они спят в одной, — Олеся провела женщин в детскую.
— Тесновато, — У меня бы у каждого своя комната была.
— В двухкомнатной квартире? — не выдержала Олеся.
— Вот видите ее агрессию? — тут же среагировала Нина Петровна. — А дети это все впитывают!
Проверка затянулась на два часа. Свекровь комментировала каждую мелочь: здесь пыльно, там игрушки разбросаны, обои в коридоре надо поменять… Олеся молча показывала документы, открывала шкафы, доставала медицинские карты детей.
Наконец, проверяющие собрались уходить.
— Мы отразим в отчете, что условия проживания… — начала одна из женщин.
— Подождите! — перебила Нина Петровна. — А синяки? Вы не спросили про синяки!
Олеся застыла:
— Какие синяки?
— Кирюша, солнышко, — свекровь присела перед внуком. — Покажи тете, что у тебя на руке. Не бойся, мама тебя больше не обидит.
Мальчик недоуменно посмотрел на бабушку:
— Это я вчера с велика упал…
— Конечно-конечно, — закивала Нина Петровна. — Все так говорят. Но мы же знаем правду?
Олеся почувствовала, как к горлу подступает тошнота. Неужели свекровь способна на такую подлость?
— Думаю, нам стоит назначить дополнительную проверку, — медленно произнесла одна из женщин. — С участием психолога…
В этот момент в дверь позвонили. На пороге стоял Вадим – бывший муж Олеси.
— Что здесь происходит? — нахмурился он, оглядывая собравшихся.
— Сынок! — расцвела Нина Петровна. — Наконец-то ты увидишь, в каких условиях живут твои дети!
— Что за цирк ты устроила? — Вадим прошел в квартиру, хмуро оглядывая собравшихся. — Зачем притащила опеку?
— Папа! — Кирилл с Алисой бросились к отцу.
— Не видишь разве? — Нина Петровна всплеснула руками. — Дети голодные, уставшие…
— Прекрати, — оборвал Вадим. — Я каждую неделю сюда приезжаю. Все у них нормально.
Олеся удивленно посмотрела на бывшего мужа. За два года после развода Вадим ни разу не вставал на ее сторону в конфликтах со свекровью.
— Простите, — обратился Вадим к проверяющим. — Моя мать немного… эмоциональная. Заявление можно отозвать?
— Сынок, ты что такое говоришь? — Нина Петровна побагровела. — Я же забочусь о внуках! Посмотри, в какой тесноте они живут! А эта… — свекровь ткнула пальцем в Олесю, — даже готовить им нормально не может!
— Мама вкусно готовит! — вдруг звонко выкрикнула Алиса. — И блинчики, и котлетки, и даже торт умеет!
— И уроки мне помогает делать, — добавил Кирилл. — И на футбол водит.
Нина Петровна побледнела:
— Да она вас настроила против бабушки! Я же вижу!
— Достаточно, — старшая из проверяющих захлопнула папку. — Мы не видим оснований для беспокойства. Дети ухожены, накормлены, посещают школу и детский сад. Медицинские карты в порядке.
— Но синяки! — не сдавалась свекровь. — У мальчика синяки!
— Я с велосипеда упал, — насупился Кирилл. — Сама же видела, как я во дворе катался.
— Заявление будет отклонено, — подытожила проверяющая. — И должна предупредить – за ложный донос предусмотрена административная ответственность.
Нина Петровна задохнулась от возмущения:
— Какой ложный донос?! Я правду говорю! Вот, соседей спросите! Мария Степановна подтвердит – тут каждый вечер музыка играет…
— Потому что у нас занятия танцами, — тихо сказала Алиса. — Мы с мамой разучиваем движения. Я на конкурс готовлюсь.
Олеся притянула дочь к себе, поцеловала в макушку. На глаза навернулись слезы – не от обиды, от гордости за своих детей.
— Нам пора, — проверяющие направились к выходу. — Всего доброго.
— Подождите! — Нина Петровна метнулась следом. — А как же проверка? Психолог? Вы же сами сказали…
— Мам, поехали домой, — Вадим взял мать под руку. — Хватит уже.
— Никуда я не поеду! Я должна защитить внуков от этой…
— От кого? — Вадим развернул мать к себе. — От их матери? Которая пашет на двух работах, чтобы обеспечить детям нормальную жизнь? Знаешь, почему я не стал с ней судиться за опеку? Потому что она – хорошая мать. Лучшая.
Олеся растерянно смотрела на бывшего мужа. За два года это были первые теплые слова в ее адрес.
— Ты просто не видишь! — Нина Петровна вырвала руку. — Она тебя окрутила, а теперь и детей настраивает…
— Нет, это ты не видишь, — покачал головой Вадим. — Не видишь, как делаешь больно собственным внукам. Идем. Нам надо серьезно поговорить.
Когда они ушли, Олеся медленно опустилась на диван. Колени дрожали.
— Мам, ты чего? — встревожился Кирилл.
— Все хорошо, зайчик, — Олеся обняла сына. — Просто устала немного.
— А бабушка теперь не будет к нам приходить? — спросила Алиса.
— Не знаю, солнышко. Давайте лучше завтракать? Я оладушки пожарю.
Вечером позвонил Вадим:
— Прости за этот цирк. Я не думал, что мама на такое способна.
— Ничего, — Олеся устало потерла глаза. — Главное, дети в порядке.
— Слушай… — Вадим помолчал. — Я давно хотел сказать. Ты молодец. Правда молодец. И с детьми, и вообще…
— Спасибо, — тихо ответила Олеся.
— И это… Я поговорил с матерью. Серьезно поговорил. Она больше не будет…
В дверь позвонили. Олеся открыла – на пороге стояла соседка, Мария Степановна:
— Деточка, ты не переживай. Мы все видели, что тут устроили. Если надо будет – всем домом подтвердим, какая ты хорошая мать.
Олеся растроганно обняла соседку. За дверью послышались шаги – еще несколько соседей вышли на лестничную площадку.
— И правда, — поддержала Тамара Васильевна с пятого этажа. — Мы же видим, как ты детей в школу водишь, как занимаешься с ними. А эта… — соседка покачала головой, — совесть совсем потеряла.
В этот момент снизу донесся громкий голос Нины Петровны:
— Вы все тут сговорились! Никто не хочет видеть правду!
Свекровь поднималась по лестнице, размахивая руками:
— Я еще дойду до прокуратуры! До президента! Вы совершаете ошибку!
— Единственную ошибку здесь совершаете вы, — спокойно произнесла Олеся. — И за нее придется отвечать.
— Это мне отвечать? — Нина Петровна рассмеялась. — За то, что пытаюсь спасти внуков? Ты разрушила мою семью! Забрала сына, настроила против меня детей!
— Нет, — Олеся подошла ближе. — Это вы разрушили свою семью. Своей ненавистью, злобой, желанием контролировать всех вокруг. И знаете что? — Олеся понизила голос до шепота. — Вы больше никогда не увидите внуков.
Нина Петровна замерла с открытым ртом. Впервые за все время невестка дала отпор.
— Ты… ты не посмеешь! — выдавила свекровь.
— Еще как посмею, — Олеся выпрямилась. — У меня есть свидетели вашего сегодняшнего представления. Есть заключение опеки. И самое главное – есть ваш ложный донос. Как думаете, что скажет суд?
— Какой суд?
— Завтра я подаю заявление об ограничении вашего общения с детьми. Официально, через суд.
Нина Петровна побледнела:
— Вадим этого не допустит!
— Вадим? — Олеся горько усмехнулась. — А вы спросите у сына, когда он в последний раз интересовался детьми? Кроме алиментов, конечно.
Телефон в кармане завибрировал – словно по заказу звонил Вадим. Олеся сбросила вызов.
— Прощайте, Нина Петровна. Надеюсь, эта встреча была последней.
Олеся захлопнула дверь под ошеломленным взглядом свекрови. В прихожей стояли Кирилл и Алиса.
— Мам, а мы правда больше не увидим бабушку? — тихо спросил сын.
— Только если вы сами этого захотите. Когда станете старше.
Алиса прижалась к матери:
— А можно мы сейчас блинчики поедим? Я так и не позавтракала…
Через неделю состоялось первое судебное заседание. Адвокат был уверен в победе:
— После такого демарша с опекой у нее нет шансов. Тем более, все соседи готовы дать показания.
Нина Петровна на суд не явилась. Зато пришел Вадим – бледный, осунувшийся.
— Может, не надо? — попросил он в перерыве. — Мама и так все поняла…
— Поняла? — Олеся покачала головой. — Она два года травила меня. Настраивала детей. А теперь еще и опеку натравила. Нет, Вадим. Хватит.
— Но это же моя мать…
— А это твои дети. Которых ты не защитил.
Вадим отвел глаза:
— Я плачу алименты…
— Конечно. Этого достаточно, да?
Суд принял решение в пользу Олеси. Нине Петровне запретили приближаться к внукам без письменного разрешения матери.
Прошло полгода. В жизни Олеси и детей многое изменилось. Кирилл занял первое место на городских соревнованиях по футболу. Алиса выиграла танцевальный конкурс. А сама Олеся наконец-то могла спокойно спать по ночам, не боясь очередной выходки свекрови.
Нина Петровна пыталась передавать подарки через Вадима, но тот все реже появлялся у бывшей жены. А потом и вовсе перестал приезжать, ограничившись алиментами.
— Знаешь, — сказала как-то Мария Степановна, — твоя свекровь совсем одна осталась. Даже сын теперь редко заходит.
— Это ее выбор, — пожала плечами Олеся. — Каждый получает то, что заслужил.
Вечером, укладывая детей спать, Олеся думала о том, как странно устроена жизнь. Она потеряла мужа и его семью, но зато обрела настоящих друзей – соседей, которые встали на ее защиту.
А главное – она наконец-то почувствовала себя сильной. Достаточно сильной, чтобы защитить своих детей от любой угрозы. Даже если эта угроза приходит от самых близких людей.
