Андрей остановился у подъезда старого панельного дома, в котором прошло его детство. Серый, с облупившейся краской на стенах, со скрипучими дверями ― он выглядел совсем не празднично. Но для Андрея он был сейчас единственным местом, куда можно вернуться.
В руках ― чемодан и пакет с личными вещами. Всё, что осталось после развода.За десять лет семейной жизни.
Он поднял глаза на окна девятого этажа. В одном из них тускло горел свет — материнская квартира. Там он не жил уже больше десяти лет. Сначала съехал в общежитие, потом женился, появилась своя жизнь, семья. Но теперь этой семьи не стало. Жена ушла, забрав почти всё, что можно было забрать. Квартиру они делили до последнего дня в суде, но в итоге он уступил — сил бороться не осталось.
Оставалась только мама.
Андрей нажал на кнопку домофона. Тишина. Нажал ещё раз.
Через пару секунд в динамике раздалось ворчливое:
— Кто там?
— Мам, это я.
Повисла пауза. Даже дождь, казалось, притих.
— Андрей?.. — голос матери дрогнул. — Ты чего звонишь?
— Мам, пусти. Долго объяснять, на улице мокро и холодно.
Щёлкнул замок. Андрей толкнул дверь, зашёл в пахнущий сыростью подъезд и потащил чемодан по ступенькам. Лифт работал, но он машинально выбрал лестницу. Хотелось немного продлить этот момент —
возвращение домой, которого он так
боялся.
На девятом этаже дверь приоткрылась ещё до того, как он подошёл. В проёме показалась невысокая женщина в тёплом халате и домашних тапочках. Мама. За эти годы она заметно постарела: волосы поседели, лицо покрылось мелкими морщинами. Но глаза были те же — строгие, внимательные.
— Проходи, — сказала она сухо.
Андрей занёс чемодан, поставил в прихожей. Внутри всё осталось почти как в его памяти: старый коврик у двери, шкаф с зеркалом, из кухни пахло картошкой и луком.
— Мам… — начал он, но мать перебила:
— Разувайся. А то грязи натащишь дождь же.
Он молча снял кроссовки, прошёл на кухню. Мама уже ставила на стол тарелку с супом.
— Ешь, — коротко сказала она.
Андрей сел. Суп был простой, куриный, но после дня в дороге показался самым вкусным.
— Ты ж давно не заходил, — заметила мать, садясь напротив.
— Работа, семья… сама же знаешь.
— А где семья то? — она смотрела прямо в глаза.
Андрей отложил ложку.
— Развелись мы, мам. Я… теперь один.
Она молча перекрестилась и тяжело вздохнула.
— Знала я, что не к добру твоя Светка, — пробормотала. — Слишком хитрая. Всё у тебя выгрызла?
— Мам, хватит. Не хочу сейчас об этом говорить.
Повисла тишина. Слышно было только, как за окном шумел дождь.
Ночь он провёл в своей старой комнате. Кровать с железной спинкой, книжный шкаф, где до сих пор стояли томики фантастики, его школьные тетради в верхнем ящике. Всё будто законсервировалось. Андрей лёг, но долго не мог уснуть. В голове крутилось одно: как дальше жить?
Утром мама разбудила его стуком в дверь:
— Андрей, вставай, завтракать пора.
Он вышел на кухню, сонный, с растрёпанными волосами. Мама уже ставила сковородку с яичницей.
— Мам, можно я пока поживу у тебя? Недолго. Пока на ноги встану.
— А я разве против? — она сжала губы. — Только смотри, Андрей, не лежи тут пластом. Мужик должен работать.
— Знаю. Уже думаю, куда устроиться.
Она посмотрела на него долгим взглядом и вдруг мягче сказала:
— Ты всё равно мой сын. Что бы ни случилось. Дом твой всегда открыт.
У Андрея защипало в глазах. Он отвернулся к окну, чтобы мама не заметила.
Вечером к ним заглянула соседка тётя Лида, бойкая женщина с рыжеватыми волосами.
— О, Андрей, вернулся! — она всплеснула руками. — А я думала, совсем забыл родные стены.
— Да вот, вернулся, — неловко усмехнулся он.
— Ну, правильно. К матери всегда дорога открыта. А то она тут одна всё время. Иногда захожу, но всё же не то.
Мама только кивнула, будто соглашаясь.
После ухода соседки они ещё долго молчали. Андрей чувствовал: мама рада, что он дома, но за годы одиночества она привыкла жить по своим правилам. Теперь им предстояло учиться уживаться заново.
Так началось его возвращение. Сначала неловкое, тяжёлое, но в глубине души — нужное.
Первые дни Андрей чувствовал себя в маминойквартире словно в гостинице: всё привычно и родное, но уже чужое. Он открывал шкаф и наталкивался на свои школьные конспекты, альбомы с рисунками, старый мяч. Мама ничего не выбросила.
— Зачем ты это всё хранишь? — удивился он как-то утром, доставая пожелтевшую тетрадь. — Тут же каракули.
— Это твоя жизнь, — строго ответила мама. — Для тебя — каракули, а для меня — память.
Андрей пожал плечами и закрыл шкаф. Но внутри ощутил тепло: значит, она ждала, надеялась, что когда-нибудь он вернётся.
Через неделю они впервые серьёзно повздорили.
Андрей сидел на кухне и листал телефон, когда мама поставила перед ним грязную тарелку.
— Помой, — сказала она.
— Мам, ну я потом…
— «Потом» у тебя всю жизнь. Ты в доме живёшь — помогай.
Андрей нехотя встал, начал мыть посуду. Вода была ледяная.
— А почему у тебя горячей нет?
— Так я экономлю, — спокойно сказала мама. — Чайник вскипячу, развожу.
— Мам, ну это же издевательство. Можно же слесаря вызвать, поставить бойлер.
— А платить кто будет? Ты?
Его кольнуло. Работы у него пока не было, деньги таяли. Он вздохнул и промолчал.
Вечером мама снова не выдержала:
— Андрей, ты ж не собираешься тут месяцами валяться?
— Мам, я ищу работу. Сегодня три резюме отправил.
— Резюме… — она фыркнула. — Я в твои годы уже на двух работах пахала. Хоть бы дворником пошёл — тоже дело.
— Мам, я инженер. У меня образование. Не хочу я дворником.
— Гордыня твоя сгубит, — отрезала она.
Они замолчали. Напряжение повисло в воздухе.
На следующий день Андрей помог маме вынести мусор и случайно заглянул в подвал, где стояли старые коробки. Среди хлама он нашёл фотоальбом.
Вечером они сели за стол и начали листать.
— Вот это ты в садике, — улыбнулась мама, показывая фото. — Видишь, в костюме зайца?
— Мам, да я тут как чучело. Уши больше головы.
— Ничего, зато ты тогда весь утренник отскакал.
Они смеялись, вспоминая прошлое. В эти минуты Андрей снова почувствовал себя сыном, а не посторонним взрослым.
В один из вечеров Андрей спустился в магазин и встретил на лестнице соседку тётю Лиду.
— Андрюш, помоги сумки донести, что-то тяжёлые.
— Конечно, — он взял пакеты.
По дороге она не удержалась:
— Мать твоя рада, что ты вернулся. Только виду не подаёт. Сильная она, гордая. Но я-то вижу: раньше всё одна да одна, а теперь хоть разговор есть.
Андрей кивнул, и сердце его потеплело.
Через неделю ему позвонили и пригласили на собеседование.
— Мама, меня завтра пригласили, — сказал он вечером. — Может, получится устроиться.
— Ну вот, наконец-то, — ответила она, но в голосе звучала скрытая радость.
На следующее утро мама встала раньше обычного, приготовила завтрак и даже выгладила ему рубашку.
— Мам, не стоило…
— Стоило, — твёрдо сказала она. — Мужик должен выглядеть прилично.
Андрей поцеловал её в щёку. Она смутилась, но не оттолкнула.
Вечером, вернувшись с собеседования, Андрей сидел за ужином. Они разговаривали о бывшей жене.
— Мам, ну не надо её ругать. Мы оба виноваты.
— Ты — нет, — резко сказала мама. — Ты всё для неё делал, а она тебя бросила.
— Мам, ну хватит. У меня своя жизнь была. И не надо теперь всё перечёркивать.
Они снова повздорили. Андрей ушёл в комнату и хлопнул дверью. Мама осталась на кухне, долго сидела в тишине.
Ночью Андрей вышел попить воды и увидел маму за столом. Она сидела с очками, что-то писала в тетрадке.
— Мам, что ты делаешь?
— Да вот… расходы считаю. Чтобы на еду хватало.
Андрей замер. Он вдруг понял: она тянула всё одна, экономила на горячей воде, считала каждую копейку.
— Мам, прости меня. Я… не знал всего этого.
Она подняла глаза, и в них блеснули слёзы.
— Ты у меня один. Куда ж я тебя дену?
Он подошёл, обнял её. И так хорошо стало,что захватило дух.
Прошло ещё пару недель. Андрей уже привык к маминой квартире, к её привычкам, скромным правилам и вечной строгости, которая постепенно смягчалась. Он вставал утром раньше, чтобы успеть на собеседование, но всегда завтракал вместе с мамой.
— Завтра твоя последняя встреча с работодателем, да? — спросила она как-то вечером, наливая чай.
— Да, мама, — ответил он. — Надеюсь, всё пройдёт хорошо.
— И я надеюсь… — она чуть замялась, потом улыбнулась. — Но знаешь, я уверена, что у тебя получится.
Андрей почувствовал тепло: мама верила в него, хотя он сам ещё сомневался.
В день последнего собеседования мама сама приготовила ему бутерброды и положила их в сумку.
— Чтобы голодным не ходил, — сказала она. — И помни: не бойся говорить, что умеешь.
Андрей взял сумку, поцеловал её в щёку и вышел. Вечером он вернулся с улыбкой:
— Мам, приняли! Всё получилось!
— Видишь, я же говорила, — гордо сказала она. — Мужик!
И впервые за долгое время они вместе радовались, не сдерживая эмоций.
С каждым днём Андрей всё больше помогал по дому: посуда, покупки, мелкий ремонт. Мама переставала командовать, больше рассказывала о себе, о том,как прошел день, и даже шутила.
— Сегодня я у Лиды, пыталась купить пирог за полцены, — рассказывала она за ужином.
— И как, купила? — смеялся Андрей.
— Конечно, купила! Ты что, сынок, думаешь, я бесплатно пирог возьму?
Да никогда, она ведь стряпала, работала.
И они вместе смеялись. Казалось, что старые трещины между ними начали заживать.
Однажды в доме прорвало трубу. Вода залила коридор, Андрей с мамой стояли в тапках на мокром полу и пытались спасти вещи.
— Мам, держи коробку с книгами! — кричал он.
— Андрей, осторожно! — она смеялась, но руки дрожали.
Соседи тоже подтянулись, кто-то принес ведра, кто-то полотенца. И вдруг весь этот хаос превратился в совместную работу, и Андрей впервые понял: мама не просто родитель, а настоящий союзник.
Вечером,после того ,как всё было убрано и отремонтировано,когда они сидели за столом после ужина, Андрей заговорил:
— Мам, знаешь… Я очень боялся возвращаться к тебе.. Думал, что будет неловко, что всё разрушено, я сам всё разрушил.
— И что? — спросила она.
— А оказалось… ничего не разрушено. Ты ждала меня, даже когда я сам не знал, чего хочу.
Мама посмотрела на него, глаза блестели.
— Я всегда ждала тебя, сынок. Всегда. Не важно, сколько лет прошло.
Андрей обнял её. Это было тепло, это была любовь, которой хватало на двоих.
Прошло ещё пару месяцев. Андрей устроился на работу, начал откладывать деньги. Иногда вечером он готовил ужин, а мама отдыхала. Они смеялись над старым телевизором, обсуждали новости, планировали выходные.
Они снова стали семьёй, настоящей, со своими привычками, смехом и небольшими ссорами, которые теперь казались скорее милыми, чем мучительными.
Однажды вечером Андрей сидел на диване, мама готовила чай. Он тихо сказал:
— Мам, спасибо, что приняла меня. Не оттолкнула.
— Сынок, — она улыбнулась и положила руку ему на плечо, — дом — это не стены, а люди. И пока мы вместе, дом всегда будет твоим.
Андрей улыбнулся. И впервые за долгое время почувствовал, что всё будет хорошо. Дом снова стал домом, а он — сыном, который вернулся не только физически, но и душой.
