— Поживут, сколько им там надо, чего шум поднимаешь? — усмехнулась свекровь. — Ты ключи дала, и все, сиди спокойно.
— Но соседи… Им не нравится шум… И мы договаривались, — Тоня снова мямлила, ненавидела себя за это, но дать отпор не могла.
— Хватит меня отвлекать, сериал идет, звони по делу! — свекровь сбросила звонок.
Телефон заверещал в тот момент, когда Тоня заканчивала акварельный пейзаж. Она отложила кисточку и, вытирая руки о фартук, нажала на кнопку громкой связи.
— Тонечка, это я, — голос свекрови прозвучал непривычно мягко. — Слушай, у меня к тебе дело, ну такое, семейное.
Тоня машинально начала теребить сережку на правом ухе. Этот тон она знала, так Валентина Петровна говорила, когда собиралась попросить о чем-то, в чем отказать будет неудобно.
— Да, я вас слушаю, — тихо ответила Тоня.
— Ой, что-то плохо тебя слышно, говори громче! — свекровь словно давила даже через трубку. — Короче, тут такое дело. Помнишь моего племянника Костю? Ну вот, они с Машей, женой его, приезжают в Москву на недельку. Им бы пожить где-то… И я подумала, раз квартира твоих родителей пустует…
Тоня посмотрела на недорисованный закат. Краски растекались, создавая неправильные, кривые блики.
— Валентина Петровна, я не знаю… Родители мне ключи оставили, чтобы я там убирала и цветы поливала…
— Ой, ну а что такого-то? — в голосе свекрови появились стальные нотки. — Недельку всего! Костя человек аккуратный, они с Машей ничего не испортят. А твоих родителей и спрашивать не надо, они же все равно в Краснодаре, а квартира пустая стоит! Рядом с метро, между прочим! Что добру пропадать?
Десятилетняя Машенька вошла в комнату с учебником, Тоня прикрыла рукой телефон.
— Мам, ты обещала мне с задачками помочь, — прошептала девочка.
— Так что, Тонечка? — не унималась свекровь. — Выручишь? По-родственному?
Тоня глубоко вздохнула. Валентина Петровна всегда добивалась своего, и проще было согласиться сразу. К тому же всего на неделю…
— Хорошо, — почти шепотом произнесла она. — Я завтра отдам ключи.
— Вот и умница! — обрадовалась свекровь. — Я знала, что ты не подведешь! Они завтра днем приедут, ты им там все покажешь. А через недельку уже и уедут, ты и не заметишь!
Повесив трубку, Тоня вернулась к акварели. Краски успели растечься окончательно, испортив всю работу.
Тоня привыкла уступать. В детстве учителя ей часто говорили:
– Промолчи — за умную сойдешь.
А родители советовали уступать старшим. В отношениях с мужем Тоня старалась не создавать проблем. А уж со свекровью… Проще согласиться и сделать, чем объяснять, почему нет.
Пока Сергей был в командировке на Севере, третий месяц уже, быт крутился вокруг дочки, акварельных зарисовок на подоконнике и воскресных пирогов. Размеренная жизнь, в которой главное — распорядок и спокойствие.
В родительской квартире Тоня появилась ровно через неделю. Планировала полить мамин фикус. Поднимаясь по лестнице, она мысленно пообещала себе, что Костя с Машей сегодня же соберут вещи. Все-таки свекровь говорила про недельку…
Звук открывающейся двери вызвал недоумение. Обернувшись, она увидела соседку по лестничной площадке Анну Викторовну.
— Прости, что беспокою, — пожилая женщина поправила очки, — но мне нужно знать, что тут происходит. Эти люди… Они тут с концертами до ночи, шумят, курят на балконе, окурки летят вниз. Твои родители такого бы не потерпели.
Тоня почувствовала, как кровь отлила от лица.
— Какие концерты? — еле слышно переспросила она.
— Они вчера музыку включили так, что у меня люстра дрожала! А когда я позвонила, этот парень открыл дверь и… Ну я такого хамства давно не слышала. Сказал, чтобы я шла… — соседка понизила голос. — Знаешь куда. И что они тут надолго, так что мне придется привыкать.
Тоня машинально потянулась к сережке, потеребила ее.
— Я… Я сейчас поговорю с ними.
Она постучала в дверь собственной квартиры. В замочной скважине торчал ключ с внутренней стороны. Открыть не получалось.
Дверь распахнул Костя, небритый, в растянутой майке.
— А, явилась, — он не предложил войти, а сам вышел на лестничную клетку, прикрыв дверь. — Чего тебе? Выгонять пришла, что ли?
— Вы обещали на неделю, — Тоня старалась говорить громче, но голос почти пропал от ужаса. — Сегодня ровно семь дней…
Костя рассмеялся ей в лицо.
— Ну да, неделя кончилась. И что, вещи собирать? — он наклонился ближе, от парня пахло перегаром. — Мы тут до зимы поживем, тетя Валя сказала, что можно. Квартира же пустует, а мы как раз работу в Москве нашли. Нормально все, не переживай.
Тоня ощутила, как внутри все замирает. Ноги вдруг стали ватными.
— Нет, вы не можете… Это квартира моих родителей. Я не давала разрешения до зимы…
Из-за приоткрытой двери показалась Маша, жена Кости. На ее лице застыло выражение наглого превосходства.
— Ой, Тонь, не начинай, а? Твои родители в своем Краснодаре загорают, а квартира пылью покрывается. Какая тебе разница, пустая она, или мы тут? Деньги за аренду хочешь? — она хмыкнула. — Мы не потянем, если честно. Тетя Валя сказала, вы не возьмете с родни.
— Я… — Тоня пыталась подобрать слова, но в голове не появилось ни одной мысли.
— Слушай, — Костя вдруг стал серьезным, — не создавай проблем, ладно? Мы по-хорошему хотим. Тетя Валя все одобрила, можешь ей позвонить. А нам правда деваться некуда. Так что сами разберемся. Пока!
Дверь захлопнулась перед носом. Тоня стояла на площадке, не в силах пошевелиться, а внутри квартиры уже загремела музыка.
— Ты только не нервничай, — свекровь поставила перед Тоней чашку чая. — Ну что ты так переживаешь? Подумаешь, поживут немного дольше.
Тоня сидела у свекрови в гостиной, дергая сережку так сильно, что ухо начало болеть. Она приехала сюда сразу после столкновения с Костей, надеясь найти поддержку.
Свекровь махнула рукой, словно отгоняя назойливую муху.
— Ой, Тонь, ну ты как маленькая! Ты что так трясешься за эту квартиру? Они все равно приезжать не собираются. А тут, между прочим, людям помогаем. Родне! — последнее слово она произнесла с таким нажимом, будто это все объясняло.
— Но они шумят, соседи жалуются…
— Молодые, веселые! Конечно, музыку любят. Ты-то вон какая тихоня выросла, — свекровь покачала головой. — А Костик активный, весь в нашу породу. Ты же не против помочь семье?
Тоня вздохнула.
Три дня прошло с того разговора с Костей. Безуспешно она звонила в дверь родительской квартиры, никто не открывал. Вчера, когда она пришла с Машенькой, Костина жена высунулась в окно и крикнула:
— Достали уже! Нет нас дома!
— Валентина Петровна, они… Они грубят. И Машеньке вчера нахамили, — Тоня почувствовала, как к горлу подкатывает ком. — Дочка аж плакала потом.
— Ну знаешь, — свекровь поджала губы, — дети сейчас такие нежные. Мы вас по-другому воспитывали. Все на блюдечке хотите! А ты вообще…
Она многозначительно посмотрела на Тоню.
— Понимаешь, что если Костю выгонишь, он мне пожалуется? А я Сереже позвоню. Он-то, как думаешь, что скажет? Мать родную расстроили из-за какой-то квартиры, которая пустует!
Тоня вздрогнула, Сергей всегда принимал сторону матери в спорах.
— Но это же неправильно…
— Что неправильно? — перебила свекровь. — Родне помогать неправильно? Вот будет у тебя когда-нибудь такая проблема, посмотрим, как запоешь! Я, вообще-то, думала, ты порядочный человек.
Тоня вышла от свекрови с тяжелым сердцем. Снова вернулась в дом, где выросла. Музыка из родительской квартиры была слышна уже на первом этаже. Проходя мимо, она увидела, как Костя выбрасывает мусорный пакет прямо с балкона. На детской площадке играла Машенька с подружкой. Тоня смотрела на дочь и понимала, сил на скандалы у нее не было.
— Мам, а почему бабушка Нина и дедушка не знают, что в их квартире чужие дяди живут? — Машенька сидела за столом, болтая ногами и размешивая ложечкой какао.
Тоня замерла у плиты. Этот простой детский вопрос ударил сильнее любого упрека.
— Ну… Это сложно, милая. Взрослые дела, — она отвернулась, заново протирая уже чистую столешницу.
Со дня разговора со свекровью прошла неделя. Каждый день Тоня проходила мимо родительского подъезда, слыша то музыку, то крики, то странный грохот. Вчера она видела, как Костя выносил из подъезда какую-то технику. Вдруг продает что-то из родительского имущества?
— А вот если бы в нашу квартиру кто-то залез, пока папа в командировке, ты бы разрешила им остаться? — не унималась девочка.
Тоня теребила сережку до боли в ухе. За стеклом плыли облака, такие легкие, беззаботные. А внутри нее будто камнями все завалило.
— Конечно, нет. Но тут все по-другому…
— А дядя Костя вчера на меня наорал. Сказал, что я мелкая соплячка, чтобы я не смотрела на их окна, — Машенька опустила глаза. — Мы с Катей мячик во дворе кидали, а он высунулся и стал кричать.
Тоня резко повернулась к дочери.
— Почему ты мне не сказала сразу?
— Ты и так грустная ходишь, — пожала плечиками девочка. — А еще я тетю Машу слышала, она по телефону говорила, что они теперь точно отсюда не съедут. Что им очень повезло.
Машенька вдруг слезла со стула и обняла мать.
— Мам, я вообще не понимаю, почему ты боишься. Ты же смелая, когда у меня температура. Или когда паук в ванной. А тут какие-то дядя с тетей.
Тоня обняла дочь, чувствуя, как привычную робкость сменяет решимость. Десятилетняя девочка видела ситуацию яснее, чем она.
— Знаешь что, — Тоня решительно взяла телефон, — ты права. Я позвоню дедушке.
Пока гудели длинные гудки, сердце колотилось как бешеное. Отец ответил почти сразу.
— Папа, — Тоня глубоко вдохнула, — тут такая ситуация…
Ее голос дрогнул, но она заставила себя продолжить.
— В вашу квартиру вселились родственники свекрови. Они отказываются съезжать и ведут себя по-хамски. Я… Не справляюсь.
На другом конце повисло молчание. Потом отец произнес короткое:
— Когда это началось?
Тоня начала рассказывать, сначала запинаясь, потом все более уверенно. Машенька наблюдала за ней с широко раскрытыми глазами.
— Мы выезжаем завтра утром, — наконец сказал отец. — Будем к вечеру. Не ходи туда больше, поняла? Мы сами разберемся.
Тоня положила трубку и впервые за две недели почувствовала спокойствие и уверенность.
— Значит, говоришь, Валя разрешила им пожить? — отец Тони Николай Петрович потирал подбородок, расположившись в квартире дочери.
Рядом мать Нина Сергеевна делала пометки в небольшом блокноте, будто интервью брала.
Тоня смотрела на родителей и не верила своим глазам. Они приехали из Краснодара и сразу зашли к ней с чемоданами. Отец выглядел тем же сильным, уверенным в себе человеком, каким она его помнила в детстве.
— Ну вот как-то так все вышло, — Тоня смущенно опустила глаза. — Я не думала, что они настолько нагло себя поведут…
— А чего ты ожидала от халявщиков? — мать фыркнула. — Всегда была слишком доверчивой, Тонечка. Даже в школе твои книжки рвали, а ты молчала.
— Так, с этим разберемся, — отец достал телефон. — Сейчас же звоню юристу и в службу замены замков. И да, грузчиков надо. Лучше четырех здоровых мужиков.
— Но, папа, может, сначала поговорить? — Тоня занервничала. — Свекровь будет сильно ругаться…
Николай Петрович положил руку на плечо дочери.
— Тонь, знаешь, что я в жизни понял? Неправильно мы тебе в детстве говорили. Кто молчит, тому на шею садятся. С хамами разговоры бесполезны. Тут действовать надо.
На следующее утро у подъезда остановился фургон с грузчиками. Отец представился, показал документы на квартиру и повел группу наверх. Тоня шла позади, чувствуя, как сердце выпрыгивает из груди.
Николай Петрович позвонил в дверь. Долго, настойчиво.
— Кто там еще? — раздался сонный голос Кости.
— Хозяева квартиры, — громко сказал отец. — Открывайте по-хорошему.
За дверью послышалась возня, потом щелчок замка. На пороге появился взъерошенный Костя в трениках. Его самоуверенность испарилась, когда он увидел бригаду грузчиков.
— Вы… Вы чего это? — он попятился в глубь квартиры.
— У вас ровно полчаса на сборы, — спокойно произнес Николай Петрович.
— Потом эти ребята, — он кивнул на грузчиков, — вынесут все, что осталось. Можете забрать только свои личные вещи. Технику и мебель не трогать. А я пока посмотрю, не вынесли ли чего уже. Статью о краже никто не отменял, а раз вы бесцеремонно квартиру захватили, значит, на все способны.
— Это беспредел! — из комнаты вышла заспанная Маша. — Мы вызовем полицию!
— Вызывайте, — пожал плечами отец, демонстрируя документы. — Я владелец, а вы — никто здесь, незваные гости. Кстати, нам соседи уже рассказали про шум, курение и ваше поведение. На административный арест вполне хватит, если заявление напишут, я уж постараюсь.
Через двадцать минут Костя и Маша в спешке хватали вещи, а еще через час на лестничной площадке стояли их сумки и чемоданы. Мастер уже менял замки, когда во дворе раздался пронзительный крик:
— Что здесь происходит?!
Свекровь неслась к подъезду, размахивая руками. Увидев у дверей отца Тони, она споткнулась на полушаге.
— Николай? Но вы же в Краснодаре!
— Здравствуй, Валя, — кивнул отец. — Рад, что узнала. Твоих родственников мы уже проводили. Надеюсь, ты найдешь им где остановиться. У себя, например.
