— Куда ты, Рекс? — крикнула я, но упрямый бигль даже не повернул головы, уносясь вглубь лесной тропы.
Я ускорилась, перепрыгивая через узловатые корни деревьев.
Утренний лес пах влажной землей и прелой листвой, воздух был густым и прохладным.
Обычно такие пробежки меня успокаивали, но сегодня тревога скреблась где-то под ребрами.
Рекс с лаем кружил у старого дуба, обнюхивая что-то в траве. Я подошла, готовая отругать его за непослушание, но замерла.
На влажном мху лежал телефон. Черный, глянцевый, без единой царапины, словно его только что положили сюда. Странно.
Я подняла его. Экран вспыхнул под моими пальцами, показывая полный заряд батареи. Никакого пароля. На главном экране — всего одна иконка. Галерея.
Сердце забилось чуть быстрее. Может, там есть фото владельца? Я нажала на иконку.
Внутри была всего одна видеозапись. Превью — размытый темный угол какой-то комнаты. Я запустила видео, и меня обдало ледяной волной узнавания.
Это была моя спальня.
Камера медленно плыла от окна, за которым чернела ночь, к моей кровати. Вот стопка книг на тумбочке, вот смятое одеяло. А вот и я, спящая, с разметавшимися по подушке волосами.
Звук на записи был тихим, прерывистым. Только мое сонное дыхание и… еще чье-то. Тихое, сдержанное, почти неслышное.
Я остановила видео. Руки дрожали. Это какая-то злая шутка? Розыгрыш? Но кто мог его устроить?
Я снова и снова пересматривала короткий ролик, вглядываясь в каждый пиксель. Дверь в мою комнату была приоткрыта — я всегда плотно ее закрывала.
На видео она медленно, без единого скрипа, открывалась еще шире, и в проеме появлялась темная фигура.
Качество было ужасным, но я видела очертания человека. Он постоял мгновение, а затем камера опустилась, и запись оборвалась.
Меня замутило. Я схватила Рекса за ошейник и почти бегом бросилась домой, прочь из этого леса, который внезапно стал чужим и враждебным.
Дома я первым делом проверила замок. Он был цел. Окна закрыты. Никаких следов взлома. Как? Как кто-то мог войти?
Я позвонила своему парню, Кириллу.
— Кирилл, что-то случилось, — мой голос срывался.
— Что такое, Аня? Ты где?
— Я дома. Но… это сложно объяснить. Я нашла в лесу телефон, а в его галерее было только одно видео: оно было снято из моей спальни прошлой ночью. Кто-то был в моей комнате, пока я спала.
На том конце провода повисло молчание, нарушаемое лишь помехами.
— Аня, ты уверена? Может, это просто похоже на твою комнату? Или это старое видео, о котором ты забыла?
— Кирилл, я вижу свое лицо! Я вижу книгу, которую начала читать вчера! — я почти кричала. — Он был здесь.
— Хорошо, хорошо, успокойся. Я сейчас приеду. Ничего не трогай, просто сядь и жди меня. Ты меня слышишь?
Я пробормотала что-то в ответ и отключилась. Села на диван, не выпуская из рук чужой телефон.
Страх сменился звенящей, холодной яростью. Кто-то посмел войти в мой дом, в мое самое безопасное место, и наблюдать за мной.
Я снова включила видео. И только теперь, в десятый раз просматривая его, заметила деталь, от которой по моей коже побежали мурашки. На стене, прямо над моей головой, висела маленькая деревянная маска, которую я купила в отпуске.
Но на видео… на видео ее глаза были другими. Они были вырезаны иначе, грубее, словно это была дешевая подделка.
Но маска была на месте, висела на стене прямо сейчас. Я подошла к ней, сердце колотилось о ребра.
Я сняла ее со стены. С обратной стороны, на грубой древесине, было что-то выцарапано. Неровные, корявые буквы, складывающиеся в одно слово: «Снова».
Кирилл приехал через двадцать минут. Он обнял меня, и я вцепилась в его куртку, пытаясь унять дрожь.
— Так, давай по порядку, — он говорил спокойно, но я видела напряжение в его глазах. — Вот телефон. Вот маска.
Он взял телефон, повертел его в руках. Попытался найти хоть какую-то информацию о владельце, но устройство было девственно чистым. Ни контактов, ни сообщений, ни истории браузера. Только это видео.
— Он как будто специально подготовлен. Оставлен, чтобы ты его нашла, — заключил Кирилл, нахмурившись.
Он несколько раз пересмотрел ролик, увеличивая изображение.
— Фигура в дверях… Непонятно, мужчина или женщина. Высокий, худой силуэт. И смотри, — он указал на экран. — Дверь открывается внутрь. Значит, он уже был в квартире, когда начал снимать.
От этой мысли стало еще хуже. Он не просто вошел. Он прятался где-то, ждал.
— А маска? — спросила я, протягивая ему деревяшку. — Что это значит? «Снова»?
Кирилл внимательно осмотрел царапины.
— Это значит, что это не первый раз, Аня. И маска на видео — другая. Он подменил ее, снял тебя с подделкой, а потом вернул на место твою. Зачем? Чтобы дать тебе понять. Чтобы ты нашла эту надпись.
Мы сидели в гостиной, которая больше не казалась безопасной. Каждый угол выглядел зловеще, каждая тень скрывала угрозу.
— Нужно обыскать квартиру, — решительно сказал Кирилл. — Может, он оставил где-то камеру. Или у него есть ключ.
Мы перевернули все вверх дном. Проверили каждый ящик, каждый шкаф, заглянули за картины и под мебель. Ничего. Никаких чужих предметов, никаких скрытых устройств.
— Может, я с ума схожу? — прошептала я, садясь на пол посреди комнаты. — Может, это я сама все сделала и не помню?
— Не говори глупостей, — Кирилл сел рядом и обнял меня за плечи. — Мы разберемся. Позвоним в полицию.
— И что мы им скажем? Что я нашла телефон с жутким видео? Они решат, что это чей-то дурацкий розыгрыш.
В этот момент мой собственный телефон, лежавший на столе, завибрировал. Пришло уведомление. Неизвестный номер. Сообщение без текста, просто вложение.
Я открыла его.
Это была фотография.
Фотография меня и Кирилла, сидящих на полу в моей гостиной. Снимок был сделан несколько секунд назад. Снаружи, через окно. Из темноты двора.
Под фотографией была короткая подпись.
«Неправильно ищете».
Кирилл рванулся к окну, но двор был пуст. Лишь фонарь одиноко освещал мокрые качели.
— Он где-то здесь, наблюдает, — прошипел Кирилл, задергивая шторы.
Я смотрела на фотографию на экране, и вдруг слова «Неправильно ищете» и «Снова» сложились в единую картину. Ледяная догадка пронзила меня.
— Кирилл… — прошептала я. — Дело не в том, что мы ищем. А в том, где.
Этот дом достался мне от бабушки. Я выросла здесь вместе со своим старшим братом, Лёшей.
Мы не общались уже лет пять, с тех пор как сильно поссорились из-за денег. Но в детстве мы были неразлучны. И нашей любимой игрой были прятки.
Лёша всегда выигрывал. Он знал в этом старом доме все тайные уголки, о которых даже взрослые не догадывались.
— Что ты имеешь в виду? — не понял Кирилл.
— Мой брат. Лёша. Он… он знал этот дом как свои пять пальцев.
Я подошла к стене в коридоре, той, что вела в кладовку. Постучала по деревянной панели. Звук был глухим.
Но я помнила. В детстве Лёша показал мне, как одна из досок отодвигается, открывая узкий проход в техническое пространство между стенами. Мы называли его «наше тайное королевство».
— Помоги мне, — попросила я Кирилла.
Мы с трудом сдвинули тяжелую панель. За ней чернела пустота, пахнуло пылью и чем-то еще… жилым. Кирилл посветил фонариком телефона внутрь.
В узком, пыльном пространстве, заваленном старыми трубами, лежал спальный мешок. Рядом — пустые упаковки от еды, бутылки с водой. И та самая, вторая маска с грубо вырезанными глазами.
На старом ящике стоял ноутбук. Открытый. На экране — папка с названием «Наблюдения».
Внутри — десятки видео. Моя спальня. Кухня. Гостиная. Снятые из крошечных, незаметных отверстий в стенах. Он жил здесь. Жил неделями, может, месяцами. Прямо у меня за стеной.
— О боже… — выдохнул Кирилл.
Меня не было страшно. Весь ужас последних часов схлынул, оставив после себя горькую пустоту и странную, болезненную жалость.
Это не был маньяк из новостей. Это был мой брат.
Он не хотел меня пугать. Он хотел, чтобы я его нашла. Он потерял все — работу, жилье, друзей — и гордость не позволяла ему просто прийти и попросить о помощи после нашей ссоры.
Он придумал эту жуткую игру, этот сложный квест, чтобы я сама догадалась. Чтобы я вспомнила наше детство и нашла его в нашем «тайном королевстве».
Телефон в лесу, видео, подмененная маска, надпись «Снова» — все это было не угрозой, а отчаянной, искалеченной мольбой о помощи.
Я медленно опустилась на пол перед темным проходом. Кирилл положил руку мне на плечо.
— Мы вызовем полицию, Аня.
Я покачала головой, глядя в темноту, где прятался мой брат. Я не знала, где он сейчас, но знала, что он вернется.
— Нет, — тихо сказала я. — Сначала я поговорю с ним.
Передо мной был не монстр. Передо мной был мой брат, запутавшийся и отчаявшийся. И решение, что делать дальше, было куда страшнее любого ночного визита.
Год спустя.
Я сидела на веранде того самого дома, держа в руках кружку с остывающим травяным сбором. Вечернее солнце заливало двор золотом, и Рекс мирно дремал у моих ног, изредка подергивая лапой во сне.
Дом больше не казался ловушкой. Он снова стал домом.
После той ночи было многое. Тяжелые разговоры. Слезы. Визиты к психологу, на которые я уговорила пойти и Лёшу. Он не сразу согласился.
Первые недели он был похож на загнанного зверя, молчал, смотрел в одну точку. Но шаг за шагом, сеанс за сеансом, он начал возвращаться.
Он не вернулся жить в дом. Сейчас он снимал небольшую квартиру в другом районе, нашел простую работу. Мы виделись каждые выходные. Неловко, осторожно, мы заново учились быть братом и сестрой.
Кирилл вышел на веранду, сел рядом и протянул мне черный, глянцевый телефон. Тот самый.
— Смотри, что нашел, когда разбирал ящик со старой техникой. Думал, мы его выбросили.
Я взяла телефон. Он был холодным и гладким. Я включила его. Тот же пустой экран, та же одинокая иконка галереи. Я нажала на нее.
Видео все еще было там.
Мы посмотрели его вместе, от начала до конца. Моя спящая фигура, темный силуэт в дверях. Теперь это не вызывало страха.
Только глухую, ноющую боль за человека, который дошел до такого отчаяния.
— Иногда я думаю, — тихо сказал Кирилл, — что если бы ты не нашла этот телефон? Что если бы Рекс не побежал к тому дубу?
— Не знаю, — честно ответила я. — Может, он бы придумал что-то еще. А может, просто исчез бы навсегда в своем «королевстве» за стеной.
Я удалила видео. А затем и фотографию нас с Кириллом на полу. Очистила память телефона.
В кармане завибрировал мой собственный телефон. Сообщение от Лёши.
«Привет. Как дела? Я тут торт испек. Сметанник, как бабушка делала. Может, заскочите на чай?»
Под текстом была фотография. Немного кривоватый, но явно сделанный с любовью торт на кухонном столе.
Я улыбнулась. Не той счастливой, беззаботной улыбкой, что была у меня год назад.
Это была другая улыбка. Более мудрая, немного печальная, но настоящая.
— Поедем? — спросил Кирилл.
— Конечно, — ответила я, кладя чужой, теперь уже пустой телефон на стол. — Поехали пить чай.
