Белокурая королева казалась спокойной. Бледность приписали усталости, и по этому поводу придворные начали отпускать шуточки. Но всё изменилось, когда появился Филипп II. Не глядя на Ингеборгу, он бросил в сторону: «Я не могу её видеть». Все растерялись. Тогда ещё никто не догадывался, что утро после свадьбы войдет в историю.
Уже три года король Франции был вдов. Его жена Изабелла, столь любимая в народе, покинула этот мир в марте 1190 года. Династия располагала только одним наследником, поэтому государь решил вступить в брак во второй раз.
В конце концов, ему не было и тридцати! А поскольку слишком многие принцессы приходились ему родственницами (и Рим не одобрил бы такой брак), Филипп начал лихорадочно подыскивать кандидатуру подальше.
И всё складывалось очень удачно! У короля Дании, Кнуда VI, были сразу три красивые сестры – Ингеборга, Елена и Рикса. Светлоглазые блондинки доводились внучками киевскому князю, ведь их матерью была княжна Ингеборга Мстиславовна.
А король Франции и сам имел славянские корни: как-никак женой его предка когда-то стала Анна Ярославна, киевская княжна… Словом, датский и французский король отлично поняли друг друга. «Я выберу вам самую красивую из своих сестер», — пообещал Кнуд.
О приданом спорили горячо – 10 тысяч серебряных марок были неподъемной суммой для Дании. Но Кнуд махнул рукой. Ему был важен этот союз. Он укреплялся на континенте, он завоевал Померанию и продвигался дальше. Сильный родственник в лице французского короля мог помочь ему в осуществлении самых честолюбивых планов.
Да и Филипп уже прикинул новые возможности: его главный соперник, король Ричард Львиное Сердце, попал в плен. И появился изумительный шанс напасть на Англию. У Франции было сильное войско, у датского короля – флот. Принцесса Ингеборга выступала связующим звеном. И очень важным!
Она не говорила ни по-французски, ни на латыни. Язык её родины в Париже не понимали, говорящих по-русски тоже не нашлось. Ингеборга жестами объяснялась с придворными дамами, которых приставили к ней. А король Филипп II довольно улыбался: красивая!
Он встретил её в Амьене 14 августа 1193 года, и, едва успели отряхнуть дорожную пыль, как девушку повели к алтарю. В соборе Нотр-Дам-де-Амьен состоялось венчание. А затем и коронация. Принцесса Ингеборга была провозглашена королевой Франции, и на её плечи накинули мантию, украшенную золотыми лилиями…
Датские посланники удивлялись такой спешке. Едва привезли принцессу, а её уже ведут в покои. С другой стороны – это ведь государственный брак! Королю нужны сыновья и дочери. Наутро все с интересом ждали появления молодых супругов. Первой вышла Ингеборга – спокойная, серьёзная, только слишком бледная. Затем появился Филипп II.
«Я не могу ее видеть», — утром после свадьбы сказал король.
Представителям короля Кнуда предложили забрать Ингеборгу. Но датчане, ничего не понимая, начали спорить. Чтобы их не вынудили пойти на попятный, соотечественники новой королевы Франции моментально умчались в Копенгаген. А при Дворе строили предположения: что же случилось? Чем навлекла Ингеборга королевский гнев?
Не вносил ясности и Филипп II. Осознав, что жена не собирается ехать домой, он разгневался. С большим трудом удалось достичь компромисса, чтобы Ингеборге позволили поселиться в Сизуэнском аббатстве, а потом в Сен-Мор. Ей услужливо сообщали, что король начал процесс расторжения брака.
«Mala Francia», — произнесла Ингеборга. «Плохая Франция». А затем добавила: «Рим».
Да, Рим был её единственной надеждой. Послание к Целестину Третьему она составила на датском, но его перевели на латынь и отправили в Рим (были в её окружении достойные люди). Разъярённый король Дании был готов оказать сестре любую помощь, но его посланникам не позволяли даже приближаться к ней. Ингеборгу сознательно держали в изоляции – теперь в башне Этамп.
Архиепископ Реймский объявил о расторжении брака французского короля. Рим не признал этого решения, но король Филипп всё равно повел под венец другую девушку – Агнессу Меранскую. В ответ на это понтифик отлучил от церкви Филиппа, а заодно и королевство: отныне нельзя было ни венчаться, ни отпевать умерших, ни исповедоваться, ни праздновать. Дело принимало нехороший оборот.
Чтобы задобрить Рим, король Франции неожиданно вернул Ингеборгу в Париж. Девушку, которую не замечали, которой не позволяли вести переписку с родными (она узнала о смерти матери спустя год после того, как это случилось) и которой даже отказывали в помощи лекарей, вдруг окружили королевской роскошью.
Законная королева Франции снова начала улыбаться: она поверила, что совершенная королём ошибка будет исправлена!
Но она совсем не знала Филиппа. Возвращение ко Двору было кратким, и вскоре Ингеборгу снова отправили в Этамп, «в нужде и величайшем одиночестве». Король предпринимал новые попытки к расторжению брака, но все больше настраивал Францию против себя.
Симпатии простых людей, почти не знакомых с Ингеборгой, были на её стороне! А ведь против неё пытались вести настоящую информационную войну – пускали слух о чародействе, или называли её до того некрасивой, что король, якобы, испугался её вида.
Лишь в 1213 году Ингеборгу вернули ко Двору окончательно – Филипп понял, что его попытки обрести свободу зашли в тупик. Королева провела в заточении девятнадцать лет, но по возвращении вела себя так скромно и достойно, что заслужила всеобщее уважение.
Ингеборга говорила, что прощает Филиппа, а когда того не стало, получила назад те самые 10 тысяч серебром, что когда-то привезла во Францию.
Она переехала в монастырь Сен-Жан в Иль-ле-Корбей, где и провела последние тринадцать лет. Королева не выходила замуж, не было у нее и детей. И лишь потому, что Филипп II решил спешно расторгнуть союз с ней! Кстати, причины для этого вызывают споры у историков.
Есть версия, что во всём виновата политика: у Филиппа были планы на Англию, но пока организовывали свадьбу с Ингеборгой, Ричарда Львиное Сердце отпустили на свободу. И прекрасный план завоевания рухнул. Датчане уже не требовались Филиппу.
Последней просьбой Ингеборги было позволить ей занять место в Сен-Дени, где покоились все французские короли. Но Людовик IX, внук её мужа, отказал Ингеборге в этом.
