Галина Петровна никогда не считала себя плохим человеком. Она просто хотела для дочери лучшей жизни — той, которой у неё самой не было. Когда Лена привела домой своего Максима, мать сразу всё поняла. Потёртая куртка, дешёвые джинсы, взгляд, в котором читалась привычка к лишениям. Сирота из детского дома, работает грузчиком на складе, снимает комнату ult-то на окраине. Галина Петровна видела таких. Много таких. И знала, чем это заканчивается.
— Мама, познакомься, это Максим, — Лена сияла, держа парня за руку.
Галина Петровна кивнула сухо, не поднимаясь с дивана.
— Здравствуйте, Галина Петровна, — Максим протянул руку. — Очень приятно.
Она не подала руки в ответ.
— Лена, помоги мне на кухне.
В кухне, за закрытой дверью, она выдохнула всё, что накипело за пять минут.
— Ты с ума сошла? Ты видела его? Он же нищий! У него ничего нет!
— У него есть я, — Лена подняла подбородок. — И этого достаточно.
— Достаточно для чего? Для жизни в общежитии? Для того, чтобы считать каждую копейку? Я не для того тебя в институт отправляла, чтобы ты связалась с первым встречным!
— Он не первый встречный. Я его люблю.
— Любовь! — Галина Петровна всплеснула руками. — Любовь проходит, а долги остаются. Я знаю, о чём говорю. Твой отец…
— Папа был хорошим человеком.
— И где он теперь? Спился и умер, оставив нас ни с чем. Я одна тебя поднимала. Ты думаешь, легко было? Я работала как проклятая, чтобы ты ни в чём не нуждалась. И ради чего? Чтобы ты выбрала такого же?
Лена побледнела.
— Максим не папа. Он не пьёт. Он работает. Он…
— Он грузчик! Без семьи, без связей, без будущего! — Галина Петровна понизила голос до шипения. — Я не позволю тебе разрушить свою жизнь.
Они вернулись в комнату с натянутыми улыбками. Максим всё понял. Галина Петровна видела это по тому, как напряглись его плечи, как погас свет в глазах.
Весь вечер она демонстративно игнорировала его. Обращалась только к Лене. Когда Максим пытался включиться в разговор, отвечала односложно. Когда он предложил помочь убрать со стола, отказалась так, словно он предложил что-то неприличное.
Через неделю Лена позвонила.
— Мама, мы решили пожениться.
Галина Петровна почувствовала, как земля уходит из-под ног.
— Что?
— Мы любим друг друга. Я выхожу за него замуж.
— Лена, я тебя прошу, подумай ещё раз. Ты же умная девочка. Ты всё понимаешь.
— Я понимаю, что люблю его.
— А я понимаю, что не приму в семью этого нищего сироту! — выкрикнула Галина Петровна. — Слышишь? Не приму! И на свадьбу не приду!
— Тогда не приходи.
Лена повесила трубку. Галина Петровна смотрела на телефон, не веря, что дочь действительно сказала это. Она ждала, что Лена одумается, что позвонит, что прибежит с извинениями. Но телефон молчал.
Прошёл месяц. Свадьба состоялась. Галина Петровна узнала об этом, случайно увидев Лену в белом платье возле ЗАГСа на фотографиях на её страничке. Скромная церемония, никаких гостей, только два свидетеля.
А бабки на лавочке у подъезда, как обычно, были отлично осведомлены.
— Представляешь, — щебетала соседка, — даже мать не пришла. Хотя говорят, невеста очень красивая была. А жених такой серьёзный, в простом костюме, но держится с достоинством.
Галина Петровна слушала и чувствовала, как внутри всё сжимается от обиды. Дочь вышла замуж без неё. Предпочла какого-то чужого человека родной матери. Это было предательство.
Лена не звонила. Галина Петровна тоже не звонила. Она ждала. Ждала, что жизнь всё расставит по местам. Что Лена поймёт свою ошибку. Что придёт просить прощения.
Прошёл год. Потом второй. Связь обрывалась всё больше. Редкие поздравления с праздниками в мессенджере. Холодные, формальные. Ни слова о том, как они живут, где, чем занимаются.
Галина Петровна не спрашивала. Гордость не позволяла.
И вот приближался её шестидесятилетний юбилей. Подруги уговорили отметить в ресторане — нет, не в ресторане, в летнем кафе на берегу реки, очень красивое место, с верандой и живой музыкой. Галина Петровна согласилась. Решила, что отпразднует без дочери. Раз Лена выбрала этого своего Максима, пусть живёт с ним. Без матери.
Но за неделю до юбилея Лена позвонила.
— Мама, с днём рождения.
— Спасибо, — холодно ответила Галина Петровна.
— Я… я хотела приехать. На празднование.
Сердце сжалось. Наконец-то. Наконец-то дочь вспомнила о ней.
— Одна? — спросила Галина Петровна.
Пауза.
— Нет. С Максимом.
— Тогда не приезжай.
— Мама…
— Я сказала — не приезжай. Я не хочу видеть на своём празднике этого… твоего мужа. Ты выбрала его — живи с ним. Но не появляйся на моём пороге со своим позорным мужем.
— Позорным?
— Да. Позорным. Ты вышла замуж за нищего. За человека без имени и без будущего. И я не собираюсь видеть его на своём празднике.
— Хорошо, — голос Лены стал ледяным. — Как скажешь, мама.
Связь прервалась.
Галина Петровна выдохнула. Правильно. Пусть знает своё место. Если хочет вернуться в семью — пусть приходит одна.
Юбилей выдался на редкость солнечным днём. Летнее кафе на берегу реки было украшено шарами и цветами. Накрыли столы на веранде, под навесом из виноградных лоз. Гости собрались к трём часам — подруги, коллеги, соседи. Дарили цветы, говорили комплименты. Галина Петровна принимала поздравления с королевским достоинством, старалась не думать о том, что рядом нет дочери.
Музыканты заиграли. Кто-то предложил тост. Галина Петровна подняла бокал, улыбнулась гостям. И тут с дороги послышался шум подъезжающих к кафе машин.
К кафе подъехали три чёрных автомобиля. Большие, дорогие, с затемнёнными стёклами. Гости замолчали, повернулись к дороге. Из машин вышли мужчины в чёрных костюмах, явно охрана. Потом открылась дверца среднего автомобиля.
Вышел Максим.
Галина Петровна замерла с бокалом в руке. Её зять выглядел совсем не так, как она его запомнила. Дорогой тёмно-синий костюм, идеально отутюженная рубашка, часы, которые стоили, наверное, как её квартира. Но главное — выражение лица. Спокойное, уверенное, властное.
Он шёл к веранде, и охрана расступалась перед ним. В руках он держал огромную корзину с белыми розами — не меньше сотни цветов.
Вся веранда застыла.
Максим поднялся по ступенькам, остановился перед Галиной Петровной. Охрана осталась внизу, но их присутствие чувствовалось.
— Галина Петровна, — сказал он тихо. — С днём рождения.
Она не могла вымолвить ни слова. Просто смотрела на него, на корзину роз, на чёрные автомобили, на охрану.
— Я знаю, что вы запретили мне приходить, — продолжал Максим. — Я уважаю ваше решение. Но я не мог не поздравить вас с юбилеем. Поэтому просто оставлю букет в знак уважения и уеду.
Он поставил корзину к её ногам. Белые розы источали тонкий аромат. Галина Петровна видела, как гости переглядываются, шепчутся.
— Максим… — выдавила она.
Он посмотрел на неё. В его глазах не было злости. Только усталость и какая-то грусть.
— Мне жаль, что так вышло, — сказал он. — Я действительно люблю Лену. Но я понимаю, что вы имеете право не принимать меня. Приятного вечера.
Он развернулся и пошёл к машинам. Охрана открыла дверцу. Он сел. Автомобили развернулись и уехали так же тихо, как приехали.
На веранде воцарилась тишина. Потом все заговорили разом.
— Галя, кто это был?
— Это что, твой зять?
— Боже, какие машины!
— А охрана! Ты видела охрану?
— И розы! Такой букет стоит целое состояние!
Галина Петровна стояла, глядя на пыль, которую подняли автомобили. В голове был туман. Что произошло? Кто этот человек? Что вообще происходит?
Праздник продолжился, но она уже ничего не чувствовала. Механически улыбалась, отвечала на вопросы уклончиво, пыталась собрать мысли.
Когда гости разошлись, она села в такси и поехала к Лене.
Дочь с мужем снимали квартиру — по крайней мере, так Галина Петровна думала. Адрес она выяснила у общей знакомой ещё год назад, но ни разу не воспользовалась им. Гордость не позволяла.
Такси остановилось возле элитного жилого комплекса. Галина Петровна вышла, посмотрела на высотку из стекла и бетона, на охрану у входа, на дорогие машины на парковке.
— Вы уверены, что это тот адрес? — спросила она у водителя.
— Уверен, — кивнул тот.
Она прошла к охране, назвала фамилию. Охранник позвонил, кивнул.
— Проходите. Пятнадцатый этаж, квартира пять.
Лифт вознёс её наверх. Она вышла в холл с мраморным полом и зеркальными стенами. Нашла дверь, позвонила.
Открыл Максим. Он уже переоделся — джинсы, простая футболка. Но даже в домашней одежде в нём было что-то, чего Галина Петровна раньше не замечала. Уверенность. Власть.
— Галина Петровна, — он не выглядел удивлённым. — Проходите.
Она вошла. Квартира была огромной — высокие потолки, панорамные окна с видом на город, дизайнерская мебель. Лена сидела на диване с книгой.
— Мама? — дочь поднялась. — Что случилось?
Галина Петровна посмотрела на них обоих.
— Объясните мне, что происходит. Немедленно.
Максим и Лена переглянулись.
— Садитесь, — предложил Максим. — Я сделаю чай.
— Мне не нужен чай! — голос Галины Петровны сорвался. — Мне нужны объяснения! Кто ты? Откуда эти машины, охрана, деньги?
Лена вздохнула.
— Мама, Максим — сын Владимира Игоревича Соколова.
Галина Петровна опустилась на диван. Соколов. Владимир Игоревич Соколов. Местный олигарх. Владелец сети торговых центров, крупной логистической компании, строительного холдинга. Один из богатейших людей города.
— Что?..
— Я сын Соколова, — подтвердил Максим, присаживаясь напротив. — Но я не хотел, чтобы кто-то знал об этом. Особенно те, с кем я знакомился.
— Почему? — прошептала Галина Петровна.
— Потому что я устал от людей, которые видели во мне только деньги, — он говорил спокойно, без эмоций. — У меня было много знакомств. Девушки, которые узнавали, кто мой отец, и сразу превращались в невест. Друзья, которых интересовали связи и возможности. Я устал от этого. Поэтому уехал из дома, нашел простую работу. Я хотел жить как обычный человек. Понять, кто я есть на самом деле, без денег отца.
— И ты соврал мне? — Галина Петровна посмотрела на зятя.
— Он никому не говорил, — Лена села рядом с мужем. — Даже я узнала только после свадьбы. Мы три месяца жили в съёмном жилье. Я работала, он работал. Мы были счастливы. А потом он привёз меня к отцу. И я узнала.
— Почему ты молчал?
— Потому что я боялся, — Максим впервые в его голосе прозвучала эмоция. — Боялся, что Лена изменится. Что станет такой же, как все. Но она не изменилась. Она всё так же любила меня. Тогда я понял, что она настоящая.
Галина Петровна слушала и чувствовала, как внутри поднимается волна стыда.
— Вы судили меня по внешности, по деньгам, по происхождению, — продолжал Максим. — Вы решили, что я недостоин вашей дочери, потому что я сирота и не богат. Но вы не попытались узнать меня как человека. Вы не спросили, что у меня в душе, о чём я мечтаю, как я люблю Лену. Вам были важны только деньги.
— Я… я хотела для неё лучшего…
— Лучшего? — он наклонился вперёд. — Вы хотели для неё богатого мужа. Это не одно и то же. Знаете, сколько раз я видел несчастных жён богатых мужчин? Которые живут в золотых клетках, страдают от измен, терпят унижения ради статуса? Вы этого хотели для Лены?
Галина Петровна молчала.
— Я люблю вашу дочь, — сказал Максим тихо. — Я люблю её такой, какая она есть. Деньги — это просто деньги. Они не делают человека лучше или хуже. Но вы судили именно по ним. И это меня разочаровало.
— Мама, — Лена взяла её за руку. — Мы хотели сказать тебе. Хотели пригласить тебя, познакомить с отцом Максима, показать, как мы живём. Но ты отказалась приехать на свадьбу. Ты отказалась видеть нас. Ты называла мой брак позорным. Как мы могли прийти к тебе после этого?
Галина Петровна чувствовала, как слёзы подступают к глазам.
— Я не знала…
— Вы не хотели знать, — поправил Максим. — Вам было проще повесить ярлык и отвернуться. Это ваш выбор. И я его уважаю. Но Лена — моя жена. И я не позволю никому, даже её матери, причинять ей боль.
— Максим… Лена… простите…
— Мы не держим на тебя зла, — сказала Лена. — Но мы не можем просто вернуться, как будто ничего не было. Ты отвергла меня. Ты отвергла моего мужа. Слова не забываются.
Галина Петровна сидела, и впервые за много лет чувствовала, что была неправа. Полностью, абсолютно неправа.
— Что мне делать? — прошептала она.
— Жить, — Максим пожал плечами. — Мы будем поддерживать связь. Поздравлять с праздниками. Если понадобится помощь — обращайтесь. Но близости, которая была раньше, уже не будет. Вы сами её разрушили.
Они проводили её до двери. Галина Петровна ехала домой и плакала в такси. Водитель деликатно молчал.
Прошло два года. Лена звонила раз в месяц, спрашивала, как дела. Разговоры были вежливыми, но холодными. Они встречались на нейтральной территории — в кафе, в парке. Максим всегда был рядом, всегда вежливый, всегда сдержанный. Но между ними стояла стена.
Галина Петровна пыталась её разрушить. Извинялась, просила прощения, говорила, что была неправа. Но слова уже не имели силы. Слишком много боли было причинено.
А потом Лена позвонила и сообщила, что беременна.
— Мама, у тебя будет внук.
Галина Петровна расплакалась от счастья. Внук! Она будет бабушкой!
— Лена, можно я… можно я приеду? Помогу тебе?
Пауза.
— Спасибо, мама. Мне не нужна помощь. Но ты можешь приезжать в гости. Когда ребёнок родится.
Галина Петровна приехала в роддом с цветами и игрушками. Увидела внука — крошечного, розового, с копной чёрных волос. Максим стоял рядом с Леной, держал её за руку, смотрел на сына с таким обожанием, что у Галины Петровны снова навернулись слёзы.
— Как назовёте?
— Артём, — ответила Лена.
— Красивое имя.
Они молчали. Галина Петровна смотрела на внука и понимала, что упустила так много. Упустила счастье дочери. Упустила возможность быть рядом. И всё из-за глупой гордости и ещё более глупых предрассудков.
— Максим, — она повернулась к зятю. — Я была неправа. Я была ужасной. Я не заслуживаю прощения. Но, пожалуйста… позволь мне хотя бы видеть внука. Я не буду вмешиваться. Не буду давать советы. Просто… позволь мне быть бабушкой.
Максим посмотрел на Лену. Она кивнула.
— Хорошо, — сказал он. — Но при одном условии. Вы больше никогда не будете судить людей по их происхождению или деньгам. Ни при мне, ни при моём сыне. Договорились?
— Договорились, — прошептала Галина Петровна.
Он протянул ей руку. Она пожала её. И впервые за много лет между ними возникла тонкая нить доверия.
Прошёл ещё год. Галина Петровна приезжала к внуку каждую неделю. Максим был великодушен — разрешал ей проводить с Артёмом сколько угодно времени. Разрешал забирать его на выходные, гулять в парке, читать сказки.
Однажды, когда она качала внука на руках, Максим сел рядом.
— Галина Петровна, хочу вас спросить. Вы счастливы?
Она посмотрела на него удивлённо.
— Что?
— Вы счастливы? Сейчас, в этот момент?
Она посмотрела на Артёма, на его пухлые щёчки, на крошечные пальчики.
— Да, — ответила она. — Я счастлива.
— Вот видите, — Максим улыбнулся. — А два года назад вы отказались от этого счастья. Потому что решили, что я недостаточно хорош. Как вы думаете, что важнее — деньги или вот это?
Галина Петровна не ответила. Слова застряли в горле.
— Я не держу на вас зла, — продолжал Максим. — Я понимаю, что вы хотели защитить дочь. Но вы выбрали неправильный способ. Вы оттолкнули её. И если бы не Артём, может, мы бы так и не помирились.
— Я благодарна тебе, — сказала Галина Петровна. — За то, что дал мне шанс.
— Я дал шанс не вам, — он покачал головой. — Я дал шанс Лене. Она скучала по вам. Несмотря ни на что. И я не мог видеть её грустной.
Они сидели молча, слушая, как Артём сопит во сне.
— Максим, — наконец сказала Галина Петровна. — Ты хороший человек. Прости, что я не увидела этого сразу.
— Вы не первая, — он усмехнулся. — И не последняя. Люди часто судят по обложке. Но я научился с этим жить.
— А ты не жалеешь? Что скрывал правду?
— Нет, — он покачал головой. — Если бы я не скрывал, я бы не встретил Лену. Настоящую Лену. Ту, которая полюбила простого парня. А не сына олигарха. И эта любовь бесценна.
Галина Петровна кивнула. Она поняла. Наконец-то поняла.
Вечером, когда она уезжала, Лена обняла её на прощание.
— Мама, спасибо, что приехала.
— Спасибо, что позволила, — ответила Галина Петровна.
И в этих словах было всё — прощение, принятие, любовь.
Жизнь продолжилась. Галина Петровна стала постоянной гостьей в их доме. Максим относился к ней с уважением, но держал дистанцию. Лена постепенно оттаивала. А Артём рос, окружённый любовью.
Однажды, на его третий день рождения, Галина Петровна сидела за столом и смотрела на семью дочери. Максим и Лена были счастливы. Артём хохотал, так и не поняв, что нужно сделать со свечами на торте. Вокруг были друзья, родственники Максима, смех, радость.
И Галина Петровна подумала: как же хорошо, что она ошибалась. Как же хорошо, что Лена не послушала её. Как же хорошо, что любовь оказалась сильнее предрассудков.
Максим поймал её взгляд и поднял бокал в беззвучном тосте. Она ответила тем же.
И в этом жесте было всё — прощение, благодарность, признание.
Жизнь дала ей второй шанс. И на этот раз она не собиралась его упускать.
