Говорят, первая любовь бывает только раз в жизни. А что, если она оказывается ошибкой? Что, если твоё сердце разбивается вдребезги, когда тебе всего восемнадцать, а на руках — крошечный ребёнок?
Ирина часто задавала себе эти вопросы, укачивая маленькую Катю, которая никак не хотела засыпать в тот вечер. Малышка, словно чувствуя тревогу матери, капризничала особенно сильно. А может, просто болел животик — в два месяца это обычное дело.
«Дима задерживается» — мелькнула привычная мысль. Впрочем, к его опозданиям она уже привыкла. Муж часто задерживался на работе в последнее время. По крайней мере, так он говорил.
Телефон тихо завибрировал. Ирина, стараясь не потревожить наконец-то задремавшую дочку, осторожно потянулась за ним свободной рукой.
Одно сообщение. От него.
«Прости. Я встретил другую. Не ищи меня.»
Тот день навсегда врезался в память. Всего несколько слов — и прежней жизни больше нет. Она замерла, не в силах поверить прочитанному. В восемнадцать лет такие новости кажутся концом света. Особенно когда понимаешь, что придётся справляться одной. Без поддержки, без опоры, словно птица с подбитым крылом.
Она перечитывала эти строчки снова и снова, пока буквы не начали расплываться перед глазами. Или это были слёзы? Катя, почувствовав, как дрожат мамины руки, проснулась и заплакала.
— Тише, маленькая, тише… — шептала Ирина, раскачиваясь вместе с дочкой в старом кресле-качалке. — Всё будет хорошо. Мы справимся. Обязательно справимся.
Но как справиться, когда в кошельке — последняя тысяча рублей? Когда съёмная квартира оплачена только до конца месяца? Когда все вещи помещаются в один чемодан, а опыта работы нет совсем?
Звонок родителям дался особенно тяжело. Ирина держалась из последних сил, пытаясь говорить спокойно, но голос всё равно дрожал:
— Мама… Дима ушёл. Совсем ушёл. К другой.
Тишина в трубке. Потом — глубокий вздох.
— Собирай вещи, дочка. Мы с отцом выезжаем.
Всего четыре часа пути отделяли их деревню от города, но Ирине они показались вечностью. Она металась по квартире, бессистемно складывая вещи, то и дело останавливаясь, чтобы покормить или переодеть Катю.
В голове крутились обрывки мыслей: «Как же так? Почему? За что?» Память услужливо подкидывала счастливые моменты — первое свидание, предложение руки и сердца, свадьба… Всё было так правильно, так идеально. Или ей только казалось?
Родители приехали ближе к полуночи. Отец молча принялся выносить вещи, а мама… Мама просто крепко обняла дочь, позволяя той наконец-то расплакаться по-настоящему.
— Поплачь, Ириша, поплачь. Легче станет.
И правда стало легче. Словно тяжесть, сдавливавшая грудь весь вечер, немного отступила.
Переезд в родительский дом прошёл как в тумане. Ирина помнила только, как отец вёл машину сквозь ночь, как мама держала на руках спящую Катю, как за окном мелькали фонари и редкие встречные автомобили.
Утро встретило её в старой детской комнате. Ничего не изменилось — те же обои с цветочками, тот же скрипучий паркет, та же узкая кровать у окна. Только теперь рядом стояла детская кроватка, где мирно посапывала её дочь.
«Как странно» — подумала Ирина, глядя на спящую Катю. «Ещё вчера у тебя был папа, а сегодня… Сегодня у нас только мы друг у друга. И наша новая жизнь.»
Развод прошёл быстро — Дмитрий даже не явился в суд. Алименты? О них можно было только мечтать — бывший муж словно растворился в воздухе. Ни телефона, ни адреса, ничего.
Дни потекли своим чередом. Ирина постепенно привыкала к новому статусу, училась быть не просто мамой, а мамой-за-двоих. Родители помогали, как могли — и с Катей сидели, и деньгами поддерживали, хоть и сами жили небогато.
Но чем старше становилась дочка, тем острее Ирина понимала — так продолжаться не может. Нужно что-то менять. И когда Кате исполнился год, она приняла решение.
— Мама, папа, я хочу восстановиться в институте. На заочном.
Родители переглянулись. Отец нахмурился:
— А как же Катя?
— Вы же поможете? Я найду работу в городе, сниму комнату… Буду приезжать при каждой возможности.
Мама тяжело вздохнула:
— Конечно, поможем. Только тяжело тебе будет, доченька.
— Знаю. Но я должна. Ради Кати.
Это «ради Кати» стало её мантрой. Когда было особенно трудно совмещать работу в магазине с учёбой, когда не хватало денег, когда накатывала тоска по дочери — Ирина повторяла эти два слова как заклинание.
Ради Кати она бралась за дополнительные смены. Ради Кати корпела над учебниками по ночам. Ради Кати экономила на всём, откладывая каждую копейку.
А по выходным мчалась в родительский дом, где её ждала самая драгоценная награда — улыбка дочери и радостное:
— Мамочка приехала!
Два года пролетели незаметно. Ирина уже почти привыкла к своему рваному ритму жизни, когда судьба преподнесла ей неожиданный подарок. Его звали Александр.
Он зашёл в магазин за продуктами, а ушёл с её номером телефона. Высокий, статный, уверенный в себе — он разительно отличался от её бывшего мужа. И главное — он знал о существовании Кати с самого начала.
— У меня есть дочь, — сразу предупредила Ирина.
— Это не проблема, — улыбнулся он.
Тогда она поверила этим словам. Поверила, что наконец-то встретила того самого, настоящего. Что теперь всё будет по-другому.
Как же она ошибалась…
Первые месяцы совместной жизни казались сказкой. Александр снял большую просторную квартиру. Катюша пошла в садик рядом с домом. Ирина после работы наводила уют в квартире. По вечерам они втроём гуляли в парке, готовили ужин или смотрели мультики. Когда Александр обнимал её перед сном, она чувствовала — вот оно, настоящее счастье.
Но постепенно сказка начала тускнеть.
Всё началось с мелочей. Сначала Александр предложил разделить счета за квартиру — вроде бы справедливо, по-современному. Потом появилась отдельная полка в холодильнике для его продуктов. А однажды вечером он достал блокнот и калькулятор:
—Давай посчитаем, кто сколько потратил на общие нужды в этом месяце.
Ирина растерянно моргнула:
—Зачем?
—Чтобы всё было честно, — пожал плечами Александр. — Я предлагаю разделить бюджет. Я буду платить за себя, а ты за себя и за дочь. Я записал все свои траты. Вот, смотри: стиральный порошок — 450 рублей, туалетная бумага — 280…
Она слушала, как он перечисляет каждую покупку, и чувствовала, как что-то холодное сжимается в груди. Это было… странно? Неправильно?
—Я тоже должна буду записывать свои расходы? — спросила она неуверенно.
—Конечно! — оживился он. — Так будет справедливо.
Справедливо. Это слово стало появляться всё чаще в их разговорах.
—Справедливо, чтобы каждый платил за себя в кафе.
—Справедливо разделить счёт за коммунальные услуги пополам.
—Справедливо, чтобы ты сама покупала всё необходимое для Кати.
Катя… Вот где проходила настоящая линия разлома в их отношениях. Александр словно не замечал девочку. Нет, он не был груб или недоброжелателен — просто равнодушен. Будто её не существовало.
Когда они планировали совместный отпуск на море, он автоматически разделил стоимость путёвки на двоих:
—За Катю ты заплатишь отдельно, хорошо? Это же твой ребёнок.
Твой ребёнок. Как будто напоминание о том, что он тут ни при чём.
А ведь Кате уже исполнилось четыре. Умная, живая девочка, она тянулась к Александру, пыталась завоевать его внимание:
—Дядя Саша, смотри, какую я картинку нарисовала!
—Дядя Саша, почитай мне сказку!
—Дядя Саша, а почему небо голубое?
Он отвечал вежливо, но коротко. Никогда не проявлял инициативы в общении с ребёнком. Не предлагал сходить в парк или зоопарк. Не покупал игрушек или сладостей.
Ирина наблюдала за этим со смешанным чувством боли и раздражения. Она помнила его слова: «Это не проблема». Оказалось — проблема. Просто он решил её по-своему: игнорированием.
Время шло. Их жизнь превратилась в какой-то странный бухгалтерский отчёт. Александр педантично фиксировал все расходы, требовал чеки, высчитывал доли.
—Ты купила молоко?
—Да, вот чек.
—Так, но я молоко не пью. Это всё Катя. Значит, это в твою часть расходов.
Иногда Ирине казалось, что она сходит с ума. Разве так живут вместе? Разве можно построить семью на калькуляторе?
Последней каплей стал разговор о будущем. Они прожили вместе уже пять лет, и Ирина решилась поднять тему собственного жилья:
—Саш, может, нам стоит подумать об ипотеке? Зачем платить за съёмную квартиру, когда можно выплачивать свою?
Он посмотрел на неё с искренним удивлением:
—Зачем? Нам и так хорошо.
—Но это же наше будущее! Мы могли бы…
—Стоп, — перебил он. — Что значит «наше»? Ты хочешь, чтобы я взял на себя такие обязательства? А если мы расстанемся?
Если мы расстанемся. После пяти лет вместе он всё ещё думал об этом как о чём-то временном.
В тот вечер Ирина долго не могла уснуть. Лежала, смотрела в потолок и думала. О себе. О Кате. О будущем.
А на следующий день позвонила родителям:
—Папа, помнишь, ты говорил, что продашь старый трактор? Я хочу взять ипотеку. Мне нужна помощь с первым взносом.
Отец помолчал несколько секунд:
—Уверена?
—Да.
—Значит, решилась наконец… Продам. И корову тоже продам, если надо.
Когда она рассказала о своём решении Александру, разразился скандал.
—Ты не посоветовалась со мной! — гремел он. — Я мужчина в этом доме или кто?!
—В съёмном доме, — тихо уточнила Ирина. — И ты никогда не хотел брать на себя ответственность за наше жильё.
—Но ты даже не спросила моего мнения!
—А зачем? — она впервые позволила себе выплеснуть всю горечь. — Ты же всегда чётко разделял: моё — твоё. Вот и я решила: это будет моё. Моя квартира. Моя ответственность. Мои правила.
День переезда выдался солнечным. Ирина стояла посреди пустой квартиры, держа Катю за руку, и не могла поверить – это действительно их дом. Их собственный дом.
— Мама, а это правда наша квартира? Насовсем? — Катя крутила головой по сторонам, разглядывая голые стены.
— Да, солнышко. Теперь это наш дом.
— И дядя Саша будет с нами жить?
Ирина глубоко вздохнула. Как объяснить пятилетнему ребёнку сложности взрослых отношений?
— Нет, малыш. Дядя Саша… он останется в старой квартире.
— Почему?
Почему? Этот вопрос Ирина задавала себе уже несколько недель. Почему человек, с которым прожила пять лет, оказался настолько… чужим?
Их последний разговор до сих пор звучал в ушах:
— Ты можешь переехать к нам, — сказала она тогда. — Будешь участвовать в выплате ипотеки, и мы…
— В выплате твоей ипотеки? — перебил Александр. — За квартиру, которая оформлена только на тебя?
— А как ты хотел? Ты же сам всегда настаивал на раздельном бюджете.
— Это другое! Ты поставила меня перед фактом! Купила квартиру, не спросив моего мнения!
— Мнения человека, который пять лет считал каждую копейку? Который записывал в блокнот стоимость туалетной бумаги?
Он тогда побагровел от злости:
— Я просто хотел, чтобы всё было честно!
— Честно? — она горько усмехнулась. — А честно ли вообще делить всё на «твоё» и «моё», когда живёшь с женщиной и ребёнком? Разве так строят семью?
— Это не мой ребёнок!
— Вот именно. И никогда им не был. Как и я, наверное, никогда не была по-настоящему твоей женщиной. Просто… удобной соседкой по квартире.
Теперь, стоя посреди своей – действительно своей – квартиры, Ирина понимала: это было правильное решение. Сложное, страшное, но правильное.
— Мам, а мы будем здесь счастливые? — голос Кати вырвал её из воспоминаний.
— Обязательно, зайка. Мы с тобой всё сделаем, чтобы здесь было хорошо.
Они действительно сделали всё. Маленькими шажками, постепенно, квартира преображалась. Сначала появились обои – светло-бежевые в гостиной, нежно-сиреневые в спальне Кати. Потом – занавески на окнах, коврики на полу, цветы на подоконниках.
Ирина брала дополнительные смены на работе, экономила на всём, кроме Катиных нужд. Каждый платёж по ипотеке был маленькой победой, каждая новая вещь в доме – достижением.
Александр объявился через три месяца. Позвонил, попросил встретиться:
— Я скучаю, — сказал он. — Может, попробуем снова? Вернёшься?
— Куда? — спросила она спокойно. — В съёмную квартиру? К записям в блокноте? К жизни, где моя дочь – обуза?
— Я всё понял, правда. Я изменился.
— Нет, Саша. Это я изменилась. И знаешь что? Я благодарна тебе.
— За что? — в его голосе прозвучало искреннее удивление.
— За то, что научил меня считать деньги. За то, что показал, как важно иметь что-то своё. За то, что помог понять: любовь не измеряется цифрами в блокноте.
Он пытался ещё что-то говорить, убеждать, обещать. Но Ирина уже не слушала. В голове крутилась только одна мысль: «Как же хорошо, что я решилась.»
Вечером того же дня они с Катей сидели на подоконнике их новой квартиры и смотрели на закат. Девочка прижалась к маме и вдруг спросила:
— Мам, а мы богатые?
— С чего ты взяла? — удивилась Ирина.
— У нас же есть своя квартира! И мы можем делать в ней всё, что захотим!
Ирина обняла дочь, чувствуя, как глаза наполняются слезами:
— Да, малыш. Мы очень богатые. У нас есть свой дом, и мы есть друг у друга. А это самое главное богатство.
Маленькая ладошка Кати легла поверх маминой руки:
— Знаешь, мам, а мне дядю Сашу совсем не жалко. Он глупый – не понял, какие мы с тобой замечательные!
