— Ужин почти готов, дорогой. Только руки вымой.
Голос Яны, ровный и до странности мелодичный, встретил Артура прямо у порога. Он с удовольствием втянул носом воздух — пахло его любимыми стейками с розмарином и чем-то ещё, тонким, цветочным. После изматывающего дня, полного пустых встреч и утомительных переговоров, это было именно то, что нужно. Дом. Уют. Его личная тихая гавань, его идеально отлаженный тыл, которым он по праву гордился. Он скинул дорогие туфли, бросил кожаный портфель на банкетку в прихожей и прошёл в гостиную, расстёгивая на ходу воротник рубашки. И замер.
В комнате царил безупречный, почти стерильный порядок. На массивном обеденном столе из тёмного дуба, который они с таким трудом выбирали в Милане, были расставлены приборы на двоих, стояли идеально прозрачные бокалы для вина. Но вместо тарелок с едой в центре, аккуратной, выверенной стопкой, лежали листы бумаги формата А4. Много листов. А напротив, в его любимом кресле, сидела Яна. Она не смотрела на него. Она смотрела на эту стопку бумаг с таким видом, с каким хирург смотрит на операционное поле перед сложнейшим вмешательством — с полным сосредоточением и без малейшей брезгливости.
— Что это? — спросил Артур, подходя ближе. Его уставший мозг, уже настроенный на отдых и расслабление, ещё не успел считать тревожные, вибрирующие в воздухе сигналы. — Отчёты какие-то? Я же просил, не приноси работу домой. Наш дом — это зона, свободная от бизнеса.
— Это твоя работа, — ответила она, не поднимая головы. Её голос был лишён всяких эмоций, словно она зачитывала биржевую сводку. — Точнее, твой самый первый, и, надо признать, самый успешный проект. Я решила помочь тебе с архивом, разобрала твои старые диски со студенческими курсовыми. Наткнулась на этот раритет. Изучила. Очень впечатляющий документ. Структурированный, детальный. С анализом рисков и чётким пониманием конечной цели. Настоящий MBA-уровень.
Она наконец подняла на него глаза, и Артур почувствовал, как по спине пробежал неприятный холодок. В её взгляде не было ни обиды, ни злости, ни упрёка. Там была холодная, кристально чистая оценка. Так смотрят на лабораторный образец под микроскопом. Он подошёл к столу и посмотрел на верхний лист. Крупный, жирный заголовок, напечатанный издевательски официальным шрифтом Times New Roman, ударил его под дых: «Бизнес-план_Жизнь».
Кровь мгновенно отхлынула от его лица. Он помнил этот файл. Чёртов реликт из далёкого прошлого, который он создал десять лет назад, будучи злым, амбициозным и голодным студентом, уверенным, что весь мир можно просчитать, разложить на формулы и извлечь прибыль. Он был на сто процентов уверен, что стёр его давным-давно, сжёг все цифровые мосты, ведущие к тому себе.
— Яна, это… это какая-то глупая шутка, старый хлам, — пробормотал он, пытаясь изобразить пренебрежительную усмешку, но губы его не слушались, превратившись в две непослушные деревяшки.
— Отнюдь, — возразила она всё тем же безжизненным, протокольным тоном. — Это не хлам. Это устав твоего главного предприятия. Позволь, я процитирую, раздел «Привлечение стартового капитала». Пункт первый: «Найти и заключить брак с дочерью состоятельных родителей. Использовать её ресурсы, социальный капитал семьи и прямые финансовые вливания для запуска собственного проекта». Очень прагматично. Никакой лишней лирики.
Она взяла верхний лист двумя пальцами и аккуратно отложила его в сторону, открывая следующий.
— А вот это моё любимое. «Анализ потенциальных активов». Здесь целый шорт-лист. С подробными характеристиками. Финансовое положение семьи, уровень влияния отца на деловые круги города, степень внушаемости объекта, внешние данные. И вот, смотри-ка… — она постучала идеальным ногтем с вишнёвым лаком по одной из строчек. — Яна Вольская. С пометкой «Оптимальный вариант. Высокая рентабельность при умеренных эмоциональных инвестициях». Ты всегда был гением формулировок, Артур. Я даже не поленилась и распечатала. Чтобы ты мог, так сказать, освежить в памяти основные тезисы своей блестящей жизненной стратегии.
Минуту, может, две, он просто молчал, глядя на ровные строчки печатного текста. Воздух в комнате загустел, стал тяжёлым, как ртуть. В его голове с оглушительным скрежетом проворачивались шестерни, пытаясь выстроить линию защиты, найти правильные слова, которые могли бы дезавуировать эту бомбу, лежащую на их обеденном столе. Наконец, он издал звук. Короткий, сухой смешок, похожий на треск ломающейся ветки.
— Яна, ты серьёзно? Ты на полном серьёзе собираешься устроить мне допрос из-за файла, который я нацарапал, когда мне было двадцать лет? Когда я жил в общаге и ел один доширак?
Он обошёл стол, медленно, словно хищник, оценивающий обстановку. Он хотел подойти к ней, коснуться плеча, нарушить эту ледяную дистанцию, но что-то в её неподвижной позе останавливало его. Он опёрся костяшками пальцев о тёмное дерево стола.
— Это была игра. Глупая, циничная фантазия нищего студента, который хотел покорить мир. Мы с парнями соревновались, кто напишет самый отмороженный план по захвату вселенной. У кого-то это были IT-корпорации, у кого-то — нефтяные вышки. А у меня вот это. Просто набор букв, бравада.
Он говорил убедительно, вкладывая в голос ровно столько оскорблённого недоумения, сколько требовала ситуация. Это был его конёк — он умел продать любую идею, любую концепцию. Сейчас он пытался продать ей свою невиновность.
— Фантазия, которую ты реализовал с методичностью инженера, собирающего механизм по чертежам, — её голос оставался таким же ровным, но в нём появились новые нотки. Это был не металл, а сталь, закалённая и заточенная. — Давай посмотрим. «Этап 1: Интеграция в целевую социальную среду. Посещение выставок, благотворительных вечеров, гольф-клубов». Помнишь выставку современного искусства, где мы познакомились? Ты ещё говорил, что ненавидишь весь этот маскарад, но пошёл ради друга. Оказывается, это был нетворкинг.
Артур выпрямился. Его лицо начало терять маску снисходительного удивления.
— Перестань. Ты передёргиваешь. Ты берёшь обычные события нашей жизни и подгоняешь их под этот бред.
— Ребрендинг, Артур? — она впервые за весь разговор позволила себе лёгкую, едва заметную усмешку. — Классический приём кризис-менеджмента. Попытка перепозиционировать токсичный актив как юношескую ошибку. Не сработает. Твой план слишком подробный. Вот, смотри: «Подарок на первую годовщину — должен быть не просто дорогим, а знаковым, демонстрирующим серьёзность намерений и долгосрочность инвестиций. Оптимально — ювелирное изделие известного бренда». Мои серьги от Cartier, которые ты подарил, идеально вписываются в спецификацию.
Он ударил ладонью по столу. Не сильно, но звук получился громким, отвратительным в этой выверенной тишине.
— Хватит! Что ты делаешь, Яна? Ты пытаешься разрушить всё, что у нас есть, из-за дурацкой бумажки! Посмотри вокруг! Наш дом! Наша жизнь! Это всё реально! А не этот мусор! Неужели ты веришь ему больше, чем мне? Больше, чем восьми годам нашей совместной жизни?
Его голос зазвенел от праведного гнева. Он перешёл в наступление, пытаясь заставить её чувствовать себя виноватой, жестокой, несправедливой. Но она лишь медленно покачала головой, словно разочарованный учитель, слушающий неубедительный ответ нерадивого ученика.
— Не нужно путать «нашу жизнь» с «твоим успешно реализованным проектом». Ты апеллируешь к чувствам. Но в твоём же плане чётко сказано, что «эмоциональные инвестиции» должны быть умеренными. Так что давай не будем отклоняться от деловой повестки. Давай лучше проведём аудит. Посмотрим, все ли пункты твоего гениального плана были выполнены.
— Аудит, значит? — Артур нервно провёл рукой по волосам. Он почувствовал, как по воротнику рубашки потекла капля пота. — Ты решила поиграть в следователя в собственном доме? Уничтожить наши воспоминания, пропустив их через фильтр этой… этой макулатуры?
— Я не уничтожаю. Я провожу инвентаризацию, — поправила она, её взгляд скользнул по следующему листу в стопке. — Вот, например, знаковый момент. «Этап 3: Фиксация актива. Предложение о слиянии (брак)». И подпункт: «Место и время должны подчёркивать масштабность и исключительность момента, создавая у объекта иллюзию уникальной романтической истории». Париж. Мост Александра III. В полночь, когда зажигается подсветка Эйфелевой башни. Ты помнишь, Артур?
Как он мог не помнить? Это было его триумфом. Идеально срежиссированный спектакль, который он репетировал в своей голове сотни раз. Он помнил холодные перила моста, свет фонарей на мокрой брусчатке, её глаза, полные восторга, когда он опустился на одно колено. Он помнил, как её «да» прозвучало для него музыкой победы.
— Это была самая прекрасная ночь в моей жизни, — выдавил он, чувствуя, как его собственное воспоминание, чистое и светлое, покрывается слоем грязи. — А ты сейчас говоришь так, будто это была сцена из дешёвого фильма. Ты пытаешься обесценить всё.
— Я пытаюсь оценить, — её точность была убийственной. — И я вижу, что ты точно следовал спецификации. Даже кольцо… В плане указано: «Классический дизайн, крупный камень. Демонстрация финансовой состоятельности и серьёзности намерений». Моё кольцо от Graff. Ты попал в точку. Просто блестящее исполнение.
Она говорила о символе их любви так, будто обсуждала комплектацию нового автомобиля. Артур почувствовал, как внутри него закипает глухая ярость. Это была не просто ссора. Это было методичное, хладнокровное расчленение их прошлого.
— А что дальше по твоему протоколу допроса? — выплюнул он. — Ты вспомнишь, как я знакомился с твоим отцом? Тоже скажешь, что это был пункт в плане?
— Именно, — кивнула Яна и перевернула ещё один лист. — «Этап 4: Интеграция с ключевым инвестором». Имеется в виду мой отец. «Задача: продемонстрировать не чувства к дочери, а деловые качества, амбиции и потенциал. Говорить о будущем, о проектах, о росте. Позиционировать себя не как просителя, а как перспективного партнёра». Я помню тот ужин. Ты пришёл с папкой, в которой были диаграммы и прогнозы роста рынка. Ты не говорил с папой о том, как сильно меня любишь. Ты продавал ему себя как самый выгодный стартап в его жизни. И он купил. Мой отец в тот вечер не с будущим зятем ужинал. Он собеседовал кандидата на должность. И ты блестяще прошёл это собеседование.
Его кулаки сжались до боли, до хруста в суставах. Она была права. Он готовился к той встрече как к главному экзамену в своей жизни. Он изучал интересы её отца, его последние сделки, его манеру вести переговоры. Он пришёл, чтобы победить. И он победил.
— Любой нормальный мужчина хочет произвести впечатление на отца своей невесты! — рявкнул он, его голос сорвался. — Я хотел, чтобы он видел, что я чего-то стою! Что я смогу о тебе позаботиться!
— Ты хотел, чтобы он увидел в тебе потенциал для инвестиций, — отрезала она. — И он увидел. Он дал тебе первый займ под смешной процент. Он познакомил тебя с нужными людьми. Он открыл для тебя двери, в которые ты стучался бы десятилетиями. Каждый твой крупный контракт за первые три года — это результат его звонка или рекомендации. Я не умаляю твоих талантов, Артур. Ты способный менеджер. Но твой бизнес построен на его ресурсах. На моём ресурсе. Ты просто оказался гениальным управляющим активами. И твой главный актив — это я.
Последние слова Яны повисли в воздухе, словно приговор. Фраза «твой главный актив — это я» прозвучала не как упрёк, а как констатация факта из годового отчёта. И в этот момент что-то в Артуре окончательно сломалось. Маска вежливого, удивлённого, а затем и праведно разгневанного мужа рассыпалась в пыль. Он откинул голову назад и рассмеялся. Смех был не истеричным, а на удивление искренним, полным горького, злого веселья.
— Актив! — повторил он, смакуя слово. — Ну наконец-то! Наконец-то мы заговорили на одном языке. А я уж думал, этот вечер так и пройдёт в унылом перебирании старых сентиментальных фотографий. Да, Яна. Да! Ты была активом. Самым ценным, самым важным и самым ликвидным. И что с того?
Он выпрямился, и в его осанке больше не было ни капли защитной сутулости. Теперь он был хозяином положения, директором, который отчитывает некомпетентного подчинённого. Он медленно пошёл вокруг стола, и его шаги гулко отдавались в тишине.
— Ты думаешь, ты открыла мне глаза? Ты думаешь, я не знаю, кто я? Я парень из ниоткуда, который хотел всего. А ты — девушка, у которой было всё, но которая не знала, что с этим делать. Наш брак — это была самая честная сделка в истории человечества. Я дал тебе то, чего у тебя никогда не было: цель, движение, идеально выстроенную картинку счастливой семьи, которой восхищались все твои подруги. Я был твоим лучшим проектом. Я превратил твою скучную, предсказуемую жизнь в историю успеха.
Он остановился за её креслом, но не прикоснулся к ней. Он просто стоял сзади, его голос звучал прямо у неё над головой, низкий и полный презрения.
— Ты пользовалась плодами этого «бизнес-плана» каждый день. Эти стены, эта мебель, твоя галерея, твои благотворительные вечера, где ты блистала в новых платьях… Всё это — дивиденды с моих инвестиций. С моих бессонных ночей, с моих унижений, с моих бесконечных переговоров. Ты жила в готовом раю, который я для тебя построил по своему чёртовому чертежу. И единственное, что от тебя требовалось, — это просто быть красивым фасадом этого здания. И ты даже не замечала, что фундамент сделан из цинизма и расчёта. Может, проблема не во мне, а в твоей наивности?
Он обошёл кресло и встал напротив неё, глядя ей прямо в глаза. Его лицо было жёстким, чужим.
— Ты думаешь, другие живут как-то иначе? Весь мир — это большой рынок. Все друг друга покупают и продают. Любовь, дружба, семья — это просто разные формы партнёрских соглашений. Я хотя бы был честен. Сам с собой. Я составил план и выполнил его. Я добился всего, чего хотел. И ты была частью этого успеха. Ты должна гордиться, что оказалась таким рентабельным вложением.
Он ждал её реакции. Слёз, криков, чего угодно. Но Яна сидела неподвижно. Она дослушала его исповедь до конца, её лицо оставалось бесстрастным. Когда он замолчал, она медленно кивнула, словно соглашаясь с его доводами.
— Ты прав. Это была действительно хорошая сделка. И твой бизнес-план был почти идеален. Ты всё предусмотрел: стартовый капитал, этапы развития, взаимодействие с инвесторами. Всё, кроме одного. Ты забыл прописать в нём условия расторжения договора.
Она поднялась с кресла, и теперь они стояли лицом к лицу. Её спокойствие было страшнее любой ярости. Она посмотрела ему в глаза без ненависти, с холодной деловой окончательностью, с которой закрывают убыточное предприятие.
— Я смотрю, твой бизнес-план сработал идеально, да, Артур? Основной актив в моём лице принёс тебе и деньги, и связи! А теперь готовься к процедуре банкротства! Твой главный актив только что подал на развод!
Он замер, его победная ухмылка сползла с лица. Он смотрел на неё, не понимая. Но Яна не дала ему времени на раздумья.
— И главный инвестор, мой отец, только что получил полную копию твоего «проекта». Думаю, он будет вынужден отозвать свои инвестиции. Из всех твоих компаний. Немедленно. Добро пожаловать в реальный мир, Артур. Тот, который существует за пределами твоих бумажек. Теперь ты снова тот самый парень из ниоткуда. Только уже не такой молодой. И без единого актива за душой.
Она развернулась и пошла к выходу из гостиной. Не оглядываясь, не хлопая дверью. А он остался стоять посреди комнаты, которая ещё минуту назад была символом его триумфа, а теперь превратилась в место его грандиозного краха. На столе лежала аккуратная стопка бумаги — его единственный, и теперь уже абсолютно бесполезный, устав провалившегося предприятия. В воздухе всё ещё пахло розмарином и сырым мясом — ужином, которого никогда не будет…
