Лена впервые заметила странность в тот вторник, когда они с Андреем ехали от свекрови домой. Муж молчал, вцепившись в руль так, что побелели костяшки пальцев. Лена знала это состояние — оно накрывало его после каждого визита к матери, особенно когда разговор касался денег.
— Тридцать тысяч, — наконец выдохнул Андрей. — Говорит, на лекарства. Опять на лекарства.
Лена прикусила губу. Тридцать тысяч. В прошлом месяце было двадцать пять, позапрошлом — двадцать. Валентина Петровна словно имела календарь, по которому её болезни становились всё дороже и дороже.
— Андрюш, может, всё-таки поговорим с ней? — осторожно начала Лена. — Посмотрим чеки, рецепты? Я могу помочь найти аналоги подешевле, в интернете столько информации…
— Не начинай, — отрезал муж. — Она моя мать. Она одна. Отец умер, брат… — он осекся. — В общем, кроме меня, у неё никого нет.
Брат. Лена знала, что это больная тема. Кирилл, младший сын Валентины Петровны, был паршивой овцой в семье — так отзывался о нём сам Андрей в редкие минуты откровенности. Пять лет назад он попросил у старшего брата крупную сумму на «дело», проиграл её где-то, а потом исчез. Андрей тогда сказал, что больше никогда не даст ему ни копейки. Валентина Петровна плакала, умоляла, но сын был непреклонен.
И вот теперь, каждый месяц, Андрей нёс матери деньги. На лекарства. На коммунальные. На ремонт. На продукты. Лена считала. За последний год набежало почти триста тысяч. Их триста тысяч, которые могли пойти на отпуск, на новую машину, на первый взнос за квартиру побольше.
Но Лена не была жадной. Она понимала — семья есть семья. Только вот что-то не сходилось.
Валентина Петровна выглядела не хуже, чем год назад. Даже лучше — похудела, посвежела лицом. Квартира её была в порядке, холодильник полон, ничего нового из одежды она не покупала. Куда уходили деньги?
Лена начала наблюдать.
Сначала ненавязчиво. Заходя к свекрови, она осматривала шкафчик с лекарствами в ванной. Коробки с таблетками стояли те же самые, что и полгода назад. Половина просрочена. Новых не прибавлялось.
Потом она проверила холодильник — свекровь попросила её достать что-то с верхней полки. Обычные продукты, ничего особенного. Никакой экзотики, никаких дорогих деликатесов, которые могли бы объяснить просьбы о деньгах на еду.
Мебель старая. Сантехника та же. Бытовая техника работала, хоть и шумела.
Куда же, куда уходили деньги?
Разгадка пришла случайно, в один из субботних вечеров. Лена зашла в социальную сеть — полистать ленту перед сном. И наткнулась на фотографию.
Кирилл. Младший брат Андрея, которого она видела всего пару раз на семейных фотографиях. Улыбающийся, загорелый. Позади — море, бокал с чем-то ярким и явно алкогольным. Подпись: «Жизнь удалась! Спасибо тем, кто верит в меня!»
Дата публикации — вчера.
Лена пролистала профиль дальше. Рестораны. Клубы. Поездки. Новая куртка известного бренда.
Сердце ухнуло вниз.
Она открыла друзей Кирилла. Там была Валентина Петровна. Её свекровь. Которая регулярно лайкала фотографии младшего сына. Которая писала под ними: «Сыночек мой!». «Как же я тобой горжусь!». «Всё у тебя получится, я знаю!».
Лена закрыла ноутбук. Руки дрожали.
Получается… получается, Валентина Петровна отдавала все деньги, которые выколачивала из Андрея, Кириллу? Тому самому Кириллу, которому старший брат поклялся больше не помогать? Тому, кто уже однажды обманул семью?
Лена попыталась успокоиться. Может, она ошибается? Может, у Кирилла появилась работа, и он встал на ноги? Может, это его собственные деньги?
Но внутренний голос подсказывал: нет. Слишком уж всё совпадало. Слишком удобно.
Надо было действовать осторожно.
На следующий день Лена позвонила свекрови. Болтовня ни о чём, расспросы о здоровье. А потом, будто невзначай:
— Валентина Петровна, а как Кирилл? Давно с ним общались?
Пауза. Слишком долгая пауза.
— Кирилл? Да так… редко созваниваемся. Он занят, работает много.
— А где он сейчас? Андрей как-то упоминал, что он уехал…
— В Сочи. Там у него дела. — Голос свекрови стал напряжённым. — А что такое?
— Да так, интересуюсь просто. — Лена сделала вид, что ничего не заметила. — Ладно, Валентина Петровна, не буду вас больше отвлекать. Созвонимся на неделе.
Сочи. Значит, на фотографиях было именно Сочи. А дорогая жизнь в курортном городе, судя по снимкам в ресторанах и клубах, не была работой. Это были развлечения.
Лена решила проверить ещё одну версию. Через два дня она приехала к свекрови в неурочное время, сославшись на то, что проезжала мимо и решила заскочить.
Валентина Петровна открыла дверь в халате, взъерошенная, явно не ожидавшая визита. На журнальном столике в комнате лежал телефон, экран горел. Лена мельком увидела переписку, прежде чем свекровь схватила телефон и перевернула его.
Но она успела. Там было имя: Кирюша.
И последнее сообщение: «Мам, ещё пять тысяч перекинь, не хватает на аренду».
Всё встало на свои места.
Лена ушла через полчаса, отказавшись от чая. Свекровь смотрела ей вслед тревожно, словно чувствуя, что что-то не так. Но Лена улыбалась, старалась быть естественной. Ей нужно было время обдумать, что делать дальше.
Андрей не поверит. Она знала это наверняка. Для него мать была святой. Непогрешимой. Женщиной, которая вырастила двух сыновей одна после смерти мужа, работала на двух работах, отказывала себе во всём. Он боготворил её.
И Лена понимала это. Понимала, откуда эта слепая преданность. Но слепая преданность не отменяла правды.
Она ждала удобного момента. Он пришёл сам.
Через неделю Валентина Петровна снова позвонила. Ей срочно нужны были деньги — сорок тысяч. На операцию знакомой, якобы. Не государственную, а частную, потому что очередь длинная, а ситуация критическая.
Андрей собрался ехать сразу. Лена остановила его у двери.
— Подожди.
— Что подожди? — Он был на взводе. — Лен, у человека могут быть осложнения!
— Андрей. — Лена взяла его за руку. — Нам нужно поговорить. Серьёзно поговорить.
Он дёрнулся было, но что-то в её голосе заставило его остановиться. Лена усадила его на диван.
— Я знаю, куда уходят деньги, которые твоя мама из нас тянет!
— Что ты несёшь? На лекарства, на…
— На Кирилла. — Лена достала телефон, открыла сохранённые скриншоты. — Вот его профиль. Вот фотографии. Посмотри на даты. Каждый раз, когда ты давал маме деньги, через несколько дней у него появлялись новые снимки из дорогих мест.
Андрей молчал, листая галерею. Лицо его каменело.
— Это может быть совпадением, — наконец выдавил он.
— Может. — Лена кивнула. — Но я видела переписку у твоей мамы. Он просил у неё денег. «Ещё пять тысяч перекинь». Своими глазами видела на экране.
— Ты подглядывала? — Муж вскочил. — Лена, это низко!
— Низко — врать тебе год подряд! — Она тоже вскочила. — Низко — манипулировать чувством долга, выкачивая из нас деньги! Андрей, мы откладывали на ребёнка. На нормальную квартиру, где ему будет своя комната. Мы отказывали себе во всём. А твоя мать просто перекидывала наши деньги твоему брату, чтобы он прожигал их в Сочи!
— Откуда ты знаешь, может, ему правда нужна помощь!
— Посмотри на него! — Лена ткнула пальцем в экран. — Посмотри! Это помощь? Яхты, рестораны, клубы? Он даже работать не собирается, потому что знает — мама выбьет деньги из тебя. Всегда выбьет. Потому что ты не можешь ей отказать!
Андрей опустился обратно на диван. В его взгляде мешались гнев, обида и что-то ещё. Боль, наверное.
— Она же мать, — тихо сказал он. — Она не может так…
— Может. — Лена села рядом, взяла его руку. — Может, потому что она делает это из любви. Не из злого умысла. Она любит Кирилла, хочет ему помочь. Но это неправильный путь. Ты же сам говорил — он не возьмётся за ум, пока не упрётся в дно. Пока не поймёт, что никто не будет расплачиваться за его безответственность.
— Я поклялся не давать ему денег, — медленно проговорил Андрей. — Я держал слово.
— А она нашла обходной путь. Через твоё чувство долга перед ней. — Лена погладила его по руке. — Андрюш, я не против помогать твоей маме. Правда. Но давай помогать по-настоящему. Покупать ей продукты, оплачивать счета напрямую, водить к врачу. А не отдавать деньги, которые она передаёт дальше.
Андрей молчал долго. Потом поднял на неё глаза.
— Что ты предлагаешь?
— Поговорить с ней. Честно. Без обвинений, но твёрдо.
Он кивнул, но Лена видела — решение давалось ему тяжело.
Они поехали к Валентине Петровне вместе. Та открыла дверь с улыбкой, но, увидев их лица, улыбка погасла.
— Что-то случилось?
— Мам, нам нужно поговорить. — Андрей прошёл в комнату, Лена за ним. — Садись, пожалуйста.
Валентина Петровна села настороженно, комкая край кофты.
— Мама. — Андрей достал телефон, положил перед ней. — Для чего ты тянешь из нас деньги?
Вопрос звучал резко, больно, но это была правда.
Валентина Петровна побледнела.
— Андрей…
— Не надо. — Он поднял руку. — Я всё знаю. Ты отдаёшь деньги Кириллу. Те деньги, которые я даю тебе. Те деньги, которые мы с Леной откладываем на будущее. На ребёнка. На жизнь.
— Он пропадёт без помощи! — выдохнула свекровь. — Андрюша, ты же знаешь, какой он. Он не приспособлен, он…
— Он взрослый мужик, мама! — Андрей повысил голос, потом снова взял себя в руки. — Ему тридцать два года. Он должен сам зарабатывать, сам отвечать за свои поступки. А ты делаешь из него инфантильного идиота, который даже не пытается что-то изменить, потому что знает — мама всегда выручит.
— Я не могу его бросить…
— Я не прошу бросить. — Андрей сел напротив. — Но так дальше продолжаться не может. Мама, я год назад сказал, что не буду давать ему денег. Ты согласилась. А потом начала обманывать меня. Притворяться больной, выдумывать расходы — и всё ради того, чтобы передать деньги ему.
Валентина Петровна заплакала. Беззвучно, горько.
— Он мой сын. Мой младший. Я не могу видеть, как он мучается.
— Он не мучается. — Лена впервые подала голос, мягко, но твёрдо. — Он развлекается на ваши деньги. На наши деньги. Валентина Петровна, вы оказываете ему медвежью услугу. Он не научится жить самостоятельно, пока вы будете его спасать.
— Что вы понимаете! — Свекровь обернулась к ней, в глазах блеснуло что-то злое. — У вас детей нет! Вот родите — тогда и говорите!
— Мама! — Андрей встал. — Не смей так с ней разговаривать. У нас нет детей в том числе потому, что все деньги уходят на твоего младшенького! Мы не можем позволить себе большую квартиру. Не можем нанять няню. Не можем отложить на роды, на коляску, на всё, что нужно ребёнку!
Тишина повисла тяжёлая, звенящая.
Валентина Петровна смотрела на сына, и Лена видела, как в её глазах медленно гаснет упрямство и загорается понимание.
— Я… я не думала…
— Вот именно. — Андрей сел снова, устало провёл рукой по лицу. — Мам, я люблю тебя. И люблю Кирилла, хоть он и козёл редкостный. Но я больше не могу так жить. Либо ты перестаёшь отдавать ему мои деньги, либо я перестаю давать их тебе. Совсем.
— Но как же я… у меня пенсия маленькая…
— Мы поможем. — Лена снова взяла слово. — Но по-другому. Я буду покупать вам продукты, мы оплатим коммунальные счета напрямую. Съездим вместе к врачу, купим лекарства по рецепту. Всё, что нужно — мы сделаем. Но наличными я больше не дам ни копейки.
Валентина Петровна кивнула, медленно, обречённо.
— А Кирилл?
— Кирилл пусть живёт сам. — Андрей был непреклонен. — Пора ему становиться мужчиной.
Свекровь ещё всхлипнула пару раз, потом вытерла глаза.
— Хорошо, — тихо сказала она. — Вы правы. Наверное, вы правы.
Они уехали в молчании. Лена чувствовала, как напряжение медленно отпускает её плечи. Андрей вёл машину, глядя прямо перед собой. Только у дома он наконец заговорил:
— Спасибо.
— За что?
— За то, что открыла мне глаза. За то, что не побоялась сказать правду. — Он повернулся к ней. — Я был слепым идиотом.
— Ты был хорошим сыном. — Лена улыбнулась. — Просто слишком хорошим.
Они поднялись в квартиру, и впервые за долгое время Лена почувствовала: они снова команда. Не она против его матери, не он разрываясь между женой и семьёй. Просто они. Вместе.
Через три дня позвонил Кирилл. Орал в трубку, требовал денег, обвинял брата в чёрствости и мать в предательстве. Андрей слушал молча, потом положил трубку и заблокировал номер.
— Деньги кончатся, — сказал он Лене. — и он найдёт работу. Или к маме приедет с повинной. В любом случае, это уже не наша проблема.
Валентина Петровна позвонила через неделю, голос дрожал:
— Кирилл приехал. Злой, худой. Говорит, работу ищет.
— Это хорошо, мама. — Андрей был спокоен. — Пусть ищет. Мы в него верим.
Он повесил трубку и обнял Лену.
— Я тут подумал… насчёт ребёнка. Может, правда пора?
Лена прижалась к нему крепче.
— Пора, — тихо сказала она.
И впервые за год они начали планировать будущее. Своё будущее.
Путь предстоял долгий — Валентина Петровна ещё не раз пыталась «случайно» упомянуть, как тяжело Кириллу, как он старается. Андрей научился переводить разговор на другое. Младший брат действительно нашёл работу — непрестижную, но работу. Звонил редко, зло. Но звонил.
А Лена и Андрей откладывали деньги. На кроватку. На коляску. На будущее.
И когда через полгода Лена показала мужу две полоски на тесте, они оба заплакали. От счастья. От облегчения. От того, что наконец-то их жизнь принадлежала им самим.
Валентина Петровна, узнав о внуке, разрыдалась. Просила прощения. Клялась, что больше никогда не обманет. Лена верила — не до конца, но верила.
Кирилл прислал короткое сообщение: «Поздравляю. Постараюсь стать лучше.» Андрей ответил: «Постарайся.»
И жизнь продолжилась. Другая. Честная. Их собственная.
Лена иногда вспоминала тот момент, когда увидела фотографии Кирилла. Тот момент, когда решила разобраться. И не жалела. Потому что молчание было бы предательством — предательством их семьи, их будущего, их ещё не родившегося ребёнка.
