— Ты что, подслушивала? Мам, да ты совсем того! — Лена резко обернулась от стойки регистрации, увидев, как мать стоит в двух шагах с побелевшим лицом.
— Я не подслушивала, Леночка. Просто шла к тебе и услышала… — Валентина Петровна сжала ручку своей потёртой сумочки. — Ты сказала кому-то по телефону, что подставила меня ради работы. Что это значит?
— Господи, мама! Опять ты со своими домыслами! — дочь махнула рукой, словно отгоняя назойливую муху. — Ничего я не говорила!
— Лена, я же не глухая! Ты сказала: «Подставила старуху, зато теперь всё в шоколаде». Это про меня?
Валентина Петровна чувствовала, как дрожат её пальцы. В зале аэропорта было душно от запаха кофе и выхлопных газов, но холод пробирал её до костей. Люди сновали мимо с чемоданами, спешили к своим самолётам, а она стояла посреди этой суеты, не понимая, что происходит с её единственной дочерью.
— Мам, ну хватит уже! — Лена раздражённо покачала головой. — У меня командировка важная, начальство ждёт, а ты тут с какими-то глупостями!
— Глупости? — голос Валентины Петровны дрогнул. — Лена, я продала квартиру бабушки, чтобы дать тебе денег на этот проект! Помнишь? Ты сказала, что без этих средств…
— И что? Я тебе что, пистолет к виску приставляла? — дочь нервно оглянулась на очередь к стойке. — Сама решила продать, теперь что, виноватых ищешь?
Валентина Петровна почувствовала, как пол под ногами становится неустойчивым. Она помнила тот разговор месяц назад: Лена плакала, говорила, что без этих денег её уволят, что она всё потеряет. Мать не раздумывая согласилась расстаться с единственным наследством — маленькой однушкой на окраине, где они с покойным мужем провели медовый месяц.
— Лена, но ведь ты говорила, что это вопрос жизни и смерти…
— Мама! — дочь резко повернулась к ней лицом. — Ты опять всё выдумываешь! Всегда у тебя какие-то фантазии, драмы на пустом месте! Может, к врачу сходишь, а?
Слова ударили Валентину Петровну, как пощёчина. Она попятилась назад, наткнувшись на тележку с багажом.
— Извините! — проворчал мужчина с чемоданом.
— Лена, почему ты так со мной? — тихо спросила мать. — Я же всё для тебя…
— Ничего ты для меня не делала! — выпалила дочь, не глядя ей в глаза. — Вечно ты со своими жалобами, требованиями внимания! Надоело!
В объявлениях аэропорта прозвучало что-то про задержку рейса, но Валентина Петровна не расслышала. Она смотрела на дочь — на её дорогой костюм, маникюр, новую сумочку — и не узнавала ту девочку, которую растила одна после смерти мужа.
— А телефонный разговор? — настойчиво спросила она. — Ты же сказала: «Теперь могу спокойно лететь, старуха уже не помешает».
Лена замерла на секунду, потом фыркнула:
— Ты что, записываешь мои разговоры? Мама, это уже паранойя какая-то!
— Я не записываю! Я просто…
— Хватит! — Лена подняла руку. — Мне надоело оправдываться перед тобой! Я взрослая женщина, у меня своя жизнь!
— Но деньги-то ты взяла! — не выдержала Валентина Петровна. — Двести тысяч с продажи квартиры!
Лена на мгновение смутилась, но тут же выпрямилась:
— И что с того? Ты сама предложила! Никто тебя не заставлял!
Валентина Петровна почувствовала, как что-то рвётся у неё в груди. Неужели она действительно всё выдумала? Но она же помнила, как дочь умоляла, клялась, что вернёт всё до копейки…
— Лена, но ты же обещала…
— Ничего я не обещала! — дочь уже явно злилась. — Мам, прекрати! У меня через полчаса посадка!
Объявление по громкой связи заглушило её последние слова. Валентина Петровна стояла среди гудящей толпы, чувствуя себя совершенно чужой в этом мире спешки и равнодушия.
— Знаешь что, мама? — Лена достала из сумки посадочный талон и нервно его теребила. — Может, хватит уже вешаться мне на шею? Я не обязана отчитываться за каждое слово!
Валентина Петровна опустилась на ближайшее кресло в зале ожидания. Ноги подкашивались, а в голове крутилась одна мысль: неужели дочь действительно её использовала?
— Ты помнишь, как три года назад я легла в больницу? — тихо сказала она. — Ты тогда была в отпуске, но не приехала. Сказала, что дела важнее.
— Опять эта песня! — Лена закатила глаза. — У меня была путёвка в Турцию! Дорогая! А ты лежала с какой-то ерундой.
— С инфарктом я лежала, Лена.
Дочь на секунду замолчала, потом пожала плечами:
— Ну и что? Выжила же. А путёвка сгорела бы!
Валентина Петровна почувствовала, как внутри неё что-то окончательно ломается. Она смотрела на дочь и видела чужого человека. Когда это произошло? Когда её Леночка стала такой холодной?
— А когда ты покупала машину, — продолжала мать, — я отдала тебе последние сбережения. Двадцать тысяч рублей. Ты говорила, что это в долг…
— Мама, хватит считать мои долги! — огрызнулась Лена. — Ты что, думаешь, я тебе что-то должна? За то, что родила? Так это твой выбор был!
Слова пронзили Валентину Петровну, словно ледяной нож. Она вспомнила бессонные ночи с больным ребёнком, работу в две смены, чтобы купить дочери красивые платья, отказ от личной жизни ради Лениного будущего.
— Лена, я же не требую благодарности… — начала она.
— Требуешь! — перебила дочь. — Постоянно напоминаешь, как много для меня сделала! Надоело!
Мимо прошёл молодой человек с маленькой девочкой на руках. Девочка что-то щебетала отцу на ухо, тот смеялся и целовал её в щёчку. Валентина Петровна проводила их взглядом с болью в сердце.
— Объявляется посадка на рейс Москва-Франкфурт, — прозвучало в динамиках.
— Всё, мне пора, — Лена поправила сумку на плече. — Мам, ты уж как-нибудь сама. Взрослая женщина.
— Лена, подожди! — Валентина Петровна поднялась с кресла. — А как же я? У меня даже денег на дорогу домой нет, я думала, ты…
— Не думай за меня! — резко оборвала дочь. — В кошельке у тебя есть карточка, с неё снимешь.
— Там пятьсот рублей всего…
— Хватит с тебя! — Лена уже направлялась к выходу на посадку. — И перестань выдумывать всякие глупости про подставы! У тебя просто параноидальный синдром развивается!
Валентина Петровна осталась стоять посреди зала, глядя, как дочь исчезает в толпе пассажиров. Сердце колотилось так сильно, что, казалось, его слышно всем вокруг.
— Девушка, вы не подскажете, как доехать до Первомайской? — обратилась к ней пожилая женщина с огромным баулом.
— Что? — Валентина Петровна растерянно посмотрела на неё.
— До станции Первомайская. Внучка живёт там, а я тут в первый раз.
— Не знаю, — тихо ответила Валентина Петровна. — Я сама не местная.
Женщина кивнула и пошла дальше искать помощи. А Валентина Петровна вдруг подумала: вот она, чужая бабушка, едет к внучке с баулом, полным, наверное, пирожков и подарков. А её собственная дочь только что назвала её параноиком.
Она достала телефон и открыла последние сообщения от Лены. Вот оно, от прошлой недели: «Мам, срочно нужны деньги на проект! Начальство требует! Если не найду до понедельника, меня уволят! Помоги, очень прошу!»
А вот её ответ: «Леночка, конечно помогу! Продам бабушкину квартиру, деньги будут завтра!»
И благодарность дочери: «Спасибо, мам! Ты спасла мне жизнь! Обязательно верну!»
Валентина Петровна перечитала переписку дважды. Значит, она не сошла с ума? Значит, дочь действительно просила, умоляла, клялась?
Она набрала Ленин номер. Длинные гудки, потом сброс. Ещё раз — то же самое.
— Простите, — окликнул её мужчина в форме аэропорта, — вы тут давно стоите. Всё в порядке?
— Да, да, — поспешно ответила Валентина Петровна. — Просто… провожала дочь.
— Понятно. А то я смотрю, вы такая расстроенная. Может, кофе принести?
Она покачала головой и отошла к окну. За стеклом взлетали и садились самолёты, увозили и привозили людей к их близким. А её дочь сейчас где-то там, в одном из этих железных птиц, летит в свою новую жизнь, купленную за мамины деньги.
Валентина Петровна открыла кошелёк. Пятьсот рублей и мелочь. На такси до дома не хватит, придётся добираться на автобусах. Хорошо ещё, что проездной есть.
Она вспомнила, как месяц назад стояла в очереди в банке, оформляла продажу квартиры. Молодой консультант удивился:
— Бабушка, а вы уверены? Квартира в хорошем районе, цена растёт. Может, подумаете ещё?
— Не надо думать, — ответила тогда Валентина Петровна. — Дочери помогаю. Семья важнее недвижимости.
Как же она была наивна! Семья… А что это такое — семья? Когда один человек тянет из другого всё, что можно, а потом ещё и упрекает в навязчивости?
Телефон завибрировал. Сообщение от неизвестного номера: «Валентина Петровна, это Игорь Семёнович, риелтор. Хотел уточнить — вы получили все документы по продаже? И ещё у меня есть покупатель на похожую квартиру, если вдруг передумаете и захотите что-то купить…»
Передумать… А что, если она действительно передумает? Не насчёт квартиры — её уже нет. А насчёт дочери?
Валентина Петровна набрала номер Лены ещё раз. На этот раз дочь ответила:
— Мама, я уже в самолёте! Зачем звонишь?
— Лена, я хочу понять… — голос дрожал. — Ты действительно считаешь, что я всё выдумала?
— Господи, опять! — в трубке слышались голоса других пассажиров. — Мам, мне сейчас не до этого!
— Нет, дочка, выслушай меня! — Валентина Петровна крепче сжала телефон. — Я всю жизнь работала на двух работах, чтобы ты училась в хорошей школе! Отказалась от замужества, когда Петр Иванович предложение делал, помнишь? Ты тогда сказала: «Мам, не надо! Мне папка чужой не нужен!»
— И что с того? — голос Лены стал холодным. — Это твой выбор был! Никто тебя не просил!
— Не просил? — Валентина Петровна почувствовала, как внутри неё поднимается что-то горячее и неудержимое. — А когда ты в институт поступала и репетиторов просила? А когда свадьбу играла и я последние сбережения на платье твоё потратила? А когда первую квартиру покупала и я поручителем была по кредиту?
— Мама, все это в прошлом! — Лена явно нервничала. — И вообще, ты что, считаешь каждую копейку?
— Считаю! — вдруг выкрикнула Валентина Петровна так громко, что несколько человек в зале обернулись. — Считаю, потому что больше не хочу быть дурочкой! Сколько раз ты обещала денежки вернуть? Сколько раз клялась, что я самая лучшая мама на свете? А потом исчезала на месяцы!
— Мам, ты чего кричишь? Люди смотрят!
— Пусть смотрят! — Валентина Петровна шла по залу, не обращая внимания на взгляды. — Пусть все знают, какая у меня благодарная дочка! Которая мать свою подставила ради карьеры!
— Я никого не подставляла! — заорала Лена в трубку. — Ты больная! Тебе лечиться надо!
— Больная? — Валентина Петровна остановилась у большого окна. — Знаешь, что я сейчас вспомнила? Как ты в детстве болела ветрянкой. Я три недели не отходила от твоей кровати, на работу больничный брала. А ты плакала и говорила: «Мамочка, не уходи! Я тебя так люблю!» Где та девочка, Лена? Что ты с ней сделала?
В трубке повисла тишина. Потом дочь заговорила тише:
— Мам, я… я не хотела тебя обижать…
— Не хотела? — горько рассмеялась Валентина Петровна. — А что ты хотела? Использовать и выбросить? Как старую мебель?
— Это не так! Просто… просто у меня своя жизнь! Я не могу постоянно думать только о тебе!
— Я и не прошу постоянно! — слёзы текли по щекам Валентины Петровны. — Я прошу просто не врать! Не обманывать! Не называть меня сумасшедшей, когда я говору правду!
— Мама, пассажиры недовольны, я громко разговариваю…
— А мне плевать на твоих пассажиров! — взорвалась Валентина Петровна. — Ты слышишь меня? Плевать! Как тебе плевать на меня!
— Не плевать… — голос Лены стал неуверенным.
— Плевать! Иначе ты бы не соврала про деньги! Не назвала бы меня параноиком! Не бросила бы в аэропорту без копейки!
— У тебя есть карточка…
— На которой пятьсот рублей! — Валентина Петровна кричала не стесняясь. — Знаешь, сколько стоит такси до моего района? Две тысячи! А у тебя в сумочке, наверное, моих денег на полмиллиона лежит!
Долгая пауза. Потом Лена тихо сказала:
— Мам, я не думала…
— Вот именно! Не думала! Никогда не думаешь! Только о себе, любимой!
— Мама, я попрошу стюардессу перевести тебе денег…
— Не надо! — отрезала Валентина Петровна. — Доберусь сама! На автобусах, на перекладных! Зато буду знать, чего стою для собственной дочери!
— Мама, не клади трубку! — голос Лены дрожал. — Я… я всё исправлю! Переведу деньги прямо сейчас!
— Поздно, доченька, — устало сказала Валентина Петровна. — Дело не в деньгах. Дело в том, что ты меня за человека не считаешь.
— Считаю! Просто… просто я запуталась во всём…
— Запуталась? — Валентина Петровна вытерла слёзы и вдруг почувствовала странное спокойствие. — Знаешь, что я сейчас понимаю? Что я сама виновата. Тридцать лет растила не дочь, а потребителя.
— Мам, не говори так…
— А как говорить? — Валентина Петровна подошла к скамейке и села. — Ты привыкла, что мама всё даст, всё простит, всё стерпит. А я привыкла всё давать, прощать и терпеть. Вот и результат.
— Мама, я исправлюсь! Обещаю!
— Сколько раз ты уже обещала? — тихо спросила Валентина Петровна. — А потом опять обманывала, исчезала, забывала…
В трубке слышались объявления на английском языке. Самолёт, видимо, уже готовился к взлёту.
— Лена, — сказала Валентина Петровна твёрдо. — Лети спокойно. Работай, стройй карьеру. Только без меня.
— Как без тебя? Мам, ты что говоришь?
— То, что давно должна была сказать. Я устала быть банкоматом и жилеткой для слёз. Хочу пожить для себя.
— Но ты же мне нужна!
— Нужна? — горько усмехнулась Валентина Петровна. — Как банкомат нужен. Денежки снял и пошёл дальше.
— Это не так! Мам, я тебя люблю!
— Любишь? — Валентина Петровна встала и направилась к выходу из аэропорта. — Тогда докажи. Не словами, а делами. Когда вернёшься из командировки.
— А ты… ты будешь меня ждать?
Валентина Петровна остановилась у дверей. За стеклом мелькали огни машин, люди спешили по своим делам, жили своими жизнями.
— Не знаю, — честно ответила она. — Может быть. А может, найду себе другую жизнь. Без вечного ожидания твоих звонков.
— Мама!
— Лена, летите уже? Тогда лети. А я пойду домой. На автобусе. И знаешь что? Впервые за много лет мне не стыдно за свои слёзы.
Она отключила телефон и медленно пошла к остановке. В кармане лежали те самые пятьсот рублей. Их точно хватит на дорогу домой. А дома её ждёт тишина, чай и старый альбом с фотографиями. Может быть, пора вспомнить, какой она была до того, как стала только мамой.
Автобус подошёл почти сразу. Валентина Петровна села у окна и посмотрела в сторону аэропорта. Где-то там в небе летит её дочь. Но впервые за долгие годы она не думает о том, долетит ли Лена благополучно.
