Звук молотка судьи разрезал напряженную тишину зала. Эля откинула прядь светлых волос и улыбнулась, глядя прямо в глаза свекрови. Та сидела напротив, поджав тонкие губы, сложив руки на коленях так крепко, что костяшки побелели.
— Итак, решение суда таково: квартира по адресу Ленинградский проспект, дом 37, квартира 115, признается собственностью истицы Эльвиры Сергеевны Климовой, приобретенной до вступления в брак. Ответчики не имеют права на долю в данном имуществе.
Свекровь, Валентина Петровна, вскочила со своего места.
— Это возмутительно! Мы вложили в эту квартиру полмиллиона! Ремонт делали! А она… — женщина ткнула пальцем в сторону Эли, — нагло пользовалась нашей добротой!
— Сядьте, гражданка Климова, — строго произнес судья. — Ваши утверждения о финансовых вложениях в имущество не подтверждены документально. Суд окончен.
Эля собрала документы в папку, кивнула своему адвокату и, проходя мимо бывшей свекрови, негромко произнесла:
— Закатайте губу! Моя добрачная квартира вам не достанется, свекровушка.
И рассмеялась. Впервые за долгие месяцы она почувствовала облегчение.
Три года назад
— Эля, я тебя умоляю, давай без этих твоих заскоков, — Михаил нервно барабанил пальцами по рулю, глядя на пробку впереди. — Мама просто хочет помочь.
— Помочь? — Эля отвернулась к окну. За стеклом Москва утопала в сентябрьском дожде. — Твоя мать третий раз за неделю приезжает без предупреждения. Вчера я вернулась с работы, а она перестирала все мои блузки. Все! Включая шелковую, которую нельзя стирать в машинке!
— Подумаешь, блузка, — отмахнулся Михаил.
— Дело не в блузке, — Эля повернулась к мужу. — Дело в уважении. Это моя квартира, и я…
— Начинается, — перебил Михаил. — «Моя квартира, моя, моя». Мы семья, Эль. Что моё — то твоё, что твоё — то моё.
Эля промолчала. Спорить было бессмысленно. Три месяца брака, а Михаил уже не тот восторженный мужчина, который носил её на руках и говорил о путешествиях. Теперь каждые выходные — у его мамы в Балашихе, каждый ужин — обсуждение, как его мама готовит лучше, и каждый день — непрошеные советы от свекрови.
Когда они подъехали к дому, Эля заметила знакомую «Тойоту» у подъезда.
— Какой сюрприз, — сухо произнесла она. — Твоя мама уже здесь.
— Может, хватит? — рыкнул Михаил. — Она пожилой человек, ей скучно одной. И вообще, пока ты целыми днями пропадаешь на своей работе, мама хоть борщ сварит.
Эля закусила губу. «Пожилой человек» Валентине Петровне едва исполнилось 55, и энергии у неё было больше, чем у всех вместе взятых. И эту энергию она направляла на то, чтобы превратить жизнь невестки в ад.
Поднявшись в квартиру, Эля замерла на пороге. В прихожей стояли два огромных чемодана.
— Мои хорошие! — Валентина Петровна выплыла из кухни, вытирая руки о фартук — тот самый, который Эля хранила в шкафу на случай генеральной уборки. — А я тут пирожками занялась! Элечка, у тебя мука какая-то странная, пришлось свою достать.
— Валентина Петровна, — медленно произнесла Эля, указывая на чемоданы, — что это?
— Ах, это, — свекровь махнула рукой. — Миша не сказал? У меня в квартире трубу прорвало, ужас какой. Я поживу у вас недельку, пока ремонт не сделают.
Эля перевела взгляд на мужа. Тот старательно рассматривал пол.
— Нет, Миша не сказал, — Эля сняла плащ и прошла в гостиную, где обнаружила, что её любимое кресло сдвинуто к окну, а на журнальном столике появилась коллекция фарфоровых слоников.
— Я немного переставила, — донеслось из кухни. — У тебя солнце бьёт в телевизор, глаза портятся.
Михаил сел рядом с Элей и тихо произнес:
— Одна неделя, Эль. Просто неделя.
Неделя превратилась в две, потом в месяц. Эля возвращалась с работы всё позже, лишь бы не видеть, как её жизнь, её пространство медленно заполняется чужими привычками и вещами.
— Ты совсем не заботишься о муже, — говорила Валентина Петровна за ужином. — Вон, рубашки его лежат неглаженые.
— У меня проект горит, — отвечала Эля. — И гладильная доска стоит там же, где и всегда.
— Михаил работает не меньше твоего, — парировала свекровь. — А ты целыми днями за компьютером сидишь. Какая польза от твоей работы? Вот Михаил…
— Мама, — прерывал её сын, но как-то без особого энтузиазма.
В тот вечер, когда Эля обнаружила, что Валентина Петровна «привела в порядок» её рабочий стол и переложила все документы «более удобно», она едва сдержалась.
— Валентина Петровна, — произнесла Эля, дрожа от гнева, — я прошу вас не трогать мои вещи. Никогда.
— Ишь ты какая, — фыркнула свекровь. — Принцесса нашлась. Я хотела как лучше.
— Как лучше для кого? — спросила Эля. — Для меня? Вы меня спросили, нужна ли мне ваша помощь? Нет. Вы просто считаете, что имеете право распоряжаться здесь всем.
— А что такого? — вмешался Михаил, входя в комнату. — Мама хотела помочь. Ты вечно недовольна.
— Недовольна? — Эля почувствовала, как внутри что-то обрывается. — Миша, твоя мать живёт в моей квартире уже месяц. Она перекладывает мои вещи, критикует мою работу, готовит еду, которую я не люблю, и постоянно указывает, как мне жить.
— Послушай её, Миша! — Валентина Петровна всплеснула руками. — «Моя квартира»! А ты кто? Пришелец? Это твой дом, сынок! Ты здесь хозяин!
— Нет, — отрезала Эля. — Юридически это моя собственность. И я хочу знать, когда закончится ваш «ремонт».
— Вот оно что, — медленно произнесла свекровь. — Вот твоё истинное лицо. А я-то думала, ты любишь моего сына.
— При чём здесь любовь к Мише? — Эля была в отчаянии. — Речь о границах! О взаимном уважении!
— Ладно, я понял, — Михаил устало потёр переносицу. — Мама, давай мы снимем тебе квартиру рядом. Эля права, нам нужно личное пространство.
Валентина Петровна поджала губы, но кивнула:
— Хорошо, сынок. Раз уж твоя жена так настаивает… Только на квартиру у меня денег нет, сам знаешь, пенсия маленькая.
Эля закатила глаза. У «бедной пенсионерки» Валентины Петровны была квартира в центре Балашихи и новенькая «Тойота».
— Я оплачу аренду, — сказал Михаил, не глядя на жену.
Свекровь переехала, но теперь у неё был ключ от их квартиры. «На всякий случай», — сказал Михаил. Всякий случай наступал три-четыре раза в неделю. Эля возвращалась домой и находила свежие следы пребывания Валентины Петровны: вымытые окна (хотя Эля только что их помыла), переставленную мебель, новые шторы.
— Не понимаю, чем ты недовольна, — говорил Михаил. — Другие были бы счастливы от такой помощи.
— Я не просила о помощи, — устало отвечала Эля.
Их отношения стремительно портились. Михаил всё чаще задерживался на работе, а выходные проводил у матери. Эля погрузилась в проекты, радуясь каждой командировке как возможности вырваться из замкнутого круга.
Однажды вечером, вернувшись из недельной поездки в Петербург, Эля обнаружила в гостиной новый диван.
— Что это? — спросила она Михаила, который сидел перед телевизором с бутылкой пива.
— Диван, — пожал плечами он. — Мама купила. Говорит, твой был старый и неудобный.
— Моему дивану три года! — воскликнула Эля. — Он стоил мне два месячных оклада! И где он теперь?
— На помойке, наверное, — равнодушно ответил муж. — Грузчики вынесли.
Эля опустилась на пол, чувствуя, как к горлу подступают слезы.
— Ты понимаешь, что происходит? — тихо спросила она. — Твоя мать методично стирает все следы моего присутствия в этой квартире. А ты ей помогаешь.
— Да брось, — отмахнулся Михаил. — Ты преувеличиваешь. Подумаешь, диван поменяли.
— Дело не в диване! — воскликнула Эля. — Дело в неуважении. Ты хоть раз встал на мою сторону? Хоть раз сказал матери, что она переходит границы?
Михаил промолчал, делая глоток пива.
— Так не может продолжаться, — сказала Эля. — Что-то должно измениться.
— Например? — Михаил наконец посмотрел на неё.
— Например, твоя мать должна вернуть ключи от квартиры. И впредь приходить только по приглашению.
Михаил рассмеялся:
— Ты с ума сошла? Это моя мать!
— А я твоя жена! — Эля встала. — И это моя квартира!
— Опять двадцать пять, — вздохнул Михаил. — «Моя квартира». Знаешь что? Надоело. Ты эгоистка, Эля. Думаешь только о себе.
— Нет, Миша, — тихо ответила она. — Я просто хочу, чтобы меня уважали в моём собственном доме.
В ту ночь они спали в разных комнатах. Эля — в спальне, Михаил — на новом диване в гостиной.
Утром Эля проснулась от звука шагов. В квартире были гости. Накинув халат, она вышла в коридор и обнаружила Валентину Петровну с какой-то женщиной, которая что-то записывала в блокнот.
— Что происходит? — спросила Эля.
— А, проснулась, — кивнула свекровь. — Знакомься, это Нина Павловна, дизайнер. Мы решили сделать ремонт.
— Какой ремонт? — Эля почувствовала, как земля уходит из-под ног.
— Обычный, — пожала плечами Валентина Петровна. — Тут всё устарело. Обои эти твои, плитка в ванной…
— Где Михаил? — перебила Эля.
— Уехал на работу, — ответила свекровь. — Сказал, что вы всё обсудили.
Эля схватила телефон и набрала мужа. Тот не отвечал. Отправила сообщение: «Немедленно перезвони. Твоя мать привела дизайнера. Без моего ведома».
— Валентина Петровна, — Эля старалась говорить спокойно, — пожалуйста, уйдите. Оба. Сейчас же.
— Эля, не начинай, — свекровь поморщилась. — Миша согласен, что квартире нужен ремонт.
— Миша не хозяин этой квартиры, — отрезала Эля. — Я не давала согласия на ремонт. Уходите.
— Послушай, девочка, — свекровь подошла ближе, — ты ведешь себя неразумно. Мы с Мишей всё решили. Ремонт нужен, и мы его сделаем. Половину расходов я беру на себя.
— Мне не нужны ваши деньги, — Эля чувствовала, как внутри закипает ярость. — Мне нужно, чтобы вы уважали мои границы. Это моя квартира, и я решаю, что в ней делать.
— Миша тоже здесь живёт, — напомнила свекровь. — А ты ведёшь себя так, будто он квартирант.
— Вот что, — Эля подошла к двери и распахнула её. — Уходите. Немедленно. Иначе я вызову полицию.
— Полицию? — рассмеялась Валентина Петровна. — На мать твоего мужа? Не смеши меня.
— Дама, я серьезно, — дизайнер неловко переминалась с ноги на ногу. — Может, вы сначала между собой решите?
— Нам нечего решать, — отрезала Эля. — Уходите. Оба.
Когда за гостями закрылась дверь, Эля прислонилась к стене и медленно сползла на пол. Телефон молчал. Михаил не отвечал ни на звонки, ни на сообщения.
Вечером он пришел домой пьяный.
— Ты что устроила? — с порога начал он. — Мать в слезах! Ты хоть понимаешь, как её оскорбила?
— А ты понимаешь, что она делает? — спросила Эля. — Она привела в мой дом постороннего человека без моего ведома! Она планирует ремонт в квартире, где я хозяйка!
— Хозяйка, хозяйка, — передразнил Михаил. — Заладила одно и то же. Мы семья! Семья! Что тебе жалко, если мама хочет помочь с ремонтом?
— Дело не в деньгах, — устало произнесла Эля. — Дело в уважении. Ты должен был обсудить это со мной, а не с ней.
— Я пытался! — воскликнул Михаил. — Но ты только о работе думаешь. Вечно занята, вечно усталая.
— Так мы зарабатываем на жизнь, — напомнила Эля. — И на аренду квартиры для твоей матери, кстати.
— Знаешь что, — Михаил плюхнулся на диван, — делай что хочешь. Мне надоело. Ты вечно недовольна, вечно с претензиями.
— Миша, — Эля села рядом, — давай поговорим спокойно. Я люблю тебя, но твоя мать разрушает наш брак.
— Нет, — он покачал головой. — Это ты разрушаешь. Твой эгоизм. Я для тебя стараюсь, мама для тебя старается, а ты…
Он не закончил фразу, махнул рукой и ушел в спальню, хлопнув дверью.
Следующие недели превратились в холодную войну. Михаил почти не разговаривал с Элей, а Валентина Петровна перестала приходить без предупреждения. Но теперь она звонила сыну по десять раз в день.
— Мама сказала, что у неё сердце прихватило, — говорил Михаил, собираясь после работы. — Я поеду к ней.
— Конечно, — кивала Эля, не поднимая глаз от ноутбука.
Она знала эту тактику — свекровь использовала мнимые болезни, чтобы манипулировать сыном. И это работало безотказно.
Однажды вечером, когда Михаила в очередной раз не было дома, Эля услышала звук ключа в замке. На пороге стояла Валентина Петровна.
— Что вам нужно? — устало спросила Эля.
— Миша забыл у меня документы, — свекровь прошла в квартиру, не спрашивая разрешения. — Я привезла.
— Могли бы позвонить, — заметила Эля. — Я бы открыла дверь.
— А зачем? У меня есть ключ, — свекровь прошла в комнату Михаила.
Эля осталась на кухне, слушая, как Валентина Петровна чем-то шуршит в комнате. Через несколько минут свекровь вышла с довольной улыбкой.
— Знаешь, Эля, — сказала она, присаживаясь напротив, — я долго думала, что с тобой не так. И поняла. Ты слишком привязана к вещам. «Моя квартира, мои вещи». Это мелочно.
— Валентина Петровна, — Эля сжала кулаки под столом, — я не хочу обсуждать это с вами.
— А придется, — свекровь улыбнулась еще шире. — Потому что я не позволю тебе разрушить жизнь моего сына. Он заслуживает жену, которая будет думать о семье, а не о своей карьере и своей собственности.
— Это моя жизнь, — ответила Эля. — И мой брак. Я прошу вас не вмешиваться.
— Поздно, — свекровь встала. — Я уже вмешалась. И знаешь что? Миша на моей стороне. Всегда был и будет.
Когда за Валентиной Петровной закрылась дверь, Эля долго сидела неподвижно. Потом встала, прошла в комнату мужа и открыла ящик стола. Папка с документами была на месте, но выглядела как-то иначе. Эля пролистала бумаги и похолодела — завещание её бабушки, по которому Эля получила квартиру, исчезло.
— Ты обвиняешь мою мать в воровстве? — Михаил смотрел на Элю с возмущением. — Ты в своём уме?
— Документ был здесь, — Эля перерыла весь стол. — Я точно помню! И твоя мать приходила, пока тебя не было.
— И что? — Михаил скрестил руки на груди. — Зачем ей твоё завещание?
— Не знаю, — Эля покачала головой. — Но оно пропало после её визита.
— Знаешь, что я думаю? — Михаил сел на кровать. — Ты просто ищешь повод для скандала. Тебе не нравится моя мать, и ты придумываешь всякую чушь.
— Миша, — Эля села рядом, — пойми, я не выдумываю. Я боюсь. Твоя мать…
— Хватит! — он встал. — Мне надоели твои истерики. Завещание наверняка где-то завалялось. А ты винишь во всем мою мать.
— Ладно, — Эля поднялась. — Я сделаю копию в архиве. Но ты должен забрать у неё ключи.
— Нет, — отрезал Михаил. — Это мой дом тоже, и моя мать имеет право приходить, когда захочет.
— Тогда я сменю замки, — тихо сказала Эля.
Михаил рассмеялся:
— Ты этого не сделаешь.
— Сделаю, — Эля посмотрела ему в глаза. — Это моя квартира, Миша. По закону — моя. И я имею право решать, кто в неё входит.
— Что ж, — он покачал головой, — поступай как знаешь. Но учти — это конец нашему браку.
— Может быть, — Эля почувствовала странное спокойствие. — Может быть, он уже закончился.
На следующий день Эля позвонила в архив и заказала копию завещания. Потом вызвала мастера и сменила замки. Вечером, когда она услышала, как кто-то пытается открыть дверь старым ключом, она не пошевелилась.
— Эля! — раздался голос Михаила. — Открой немедленно!
Она открыла дверь и молча протянула мужу новый ключ.
— Ты действительно это сделала, — он покачал головой. — Не могу поверить.
— Заходи, — Эля отступила. — Нам нужно поговорить.
Михаил прошел в квартиру, бросив ключ на тумбочку.
— О чем тут говорить? — спросил он. — Ты ясно дала понять, что я здесь не хозяин.
— Миша, — Эля села напротив, — я люблю тебя. Но так продолжаться не может. Твоя мать контролирует нашу жизнь. Она меняет мою квартиру, выбрасывает мои вещи, крадет мои документы…
— Не доказано, — перебил он.
— Хорошо, — согласилась Эля. — Не доказано. Но факт в том, что мы не можем жить нормально, пока она вмешивается.
— И что ты предлагаешь? — спросил Михаил.
— Давай уедем, — Эля подалась вперёд. — Снимем квартиру в другом районе. Начнём с чистого листа. Без ключей у твоей матери, без её визитов. Только ты и я.
Михаил долго молчал, потом покачал головой:
— Нет, Эля. Так не пойдёт. Это мой дом, и моя мать всегда будет желанным гостем здесь.
— Тогда, — Эля сглотнула комок в горле, — нам лучше расстаться.
— Возможно, — кивнул Михаил. — Но квартиру мы будем делить. Я имею на неё право.
— Что? — Эля не поверила своим ушам. — Миша, эта квартира досталась мне от бабушки. До нашей свадьбы.
— И что? — он пожал плечами. — Мы женаты. Я вложил в неё деньги. Ремонт на кухне, новые окна.
— Ты вложил? — Эля рассмеялась. — Я платила за всё это! Из своей зарплаты!
— Докажи, — спокойно сказал Михаил.
И тут Эля поняла. Пропавшее завещание, слова свекрови, ремонт, который та так настойчиво предлагала — всё это было частью плана. Они хотели завладеть её квартирой.
— Вот зачем твоя мать украла документы, — медленно произнесла Эля. — Вы хотите отобрать мою квартиру.
— Не говори глупостей, — Михаил встал. — Никто ничего не крал. И никто ничего не отбирает. Просто при разводе имущество делится поровну.
— Не в этом случае, — Эля тоже поднялась. — Добрачное имущество не делится. И у меня есть все документы, подтверждающие, что квартира принадлежала мне до брака.
— Посмотрим, — Михаил взял куртку. — Я переночую у мамы. Завтра поговорим.
Когда дверь за ним закрылась, Эля почувствовала странное облегчение. Словно тяжкий груз, давивший на неё месяцами, исчез. Она знала, что впереди тяжёлая борьба, но теперь хотя бы понимала, с чем имеет дело.
Неделю спустя Михаил подал на развод. И потребовал раздела имущества, включая квартиру.
— Они блефуют, — сказал адвокат Эли, изучив иск. — У них нет никаких оснований претендовать на вашу квартиру. Но будьте готовы к грязной игре. Такие люди не отступают просто так.
Эля кивнула. Внутри разливалось холодное спокойствие. Теперь она знала, с кем имеет дело.
Судебная тяжба растянулась на полгода. Валентина Петровна неожиданно представила суду расписки, якобы подписанные Элей, о получении крупных сумм на ремонт квартиры.
— Это подделка, — уверенно заявила Эля на заседании. — Я никогда не брала у неё денег и не подписывала этих бумаг.
— Вы обвиняете уважаемого человека в подлоге? — возмутился адвокат Михаила.
— Назначьте экспертизу, — парировала Эля. — Я настаиваю.
Экспертиза подтвердила — подписи были подделаны. Но Климовы не сдавались.
— Я вкладывал собственные средства в улучшение жилищных условий, — заявил на очередном заседании Михаил. — Покупал мебель, технику. Моя мать помогала нам финансово.
— Предоставьте доказательства, — потребовал адвокат Эли. — Чеки, выписки с банковских счетов.
Доказательств у Михаила не оказалось. Зато у Эли были все платежные документы — на ремонт кухни, на замену окон, на покупку бытовой техники.
— Климов явно рассчитывал на отсутствие у вас документов, — заметил адвокат после очередного заседания. — Они с матерью думали, что смогут запугать вас и затянуть процесс.
Эля только усмехнулась. Она всегда была педантична в финансовых вопросах. Каждый чек, каждая квитанция были разложены по папкам и хранились у неё в сейфе на работе.
На последнем судебном заседании Валентина Петровна выглядела постаревшей и злой. Михаил сидел рядом, избегая взгляда Эли.
— У меня есть заявление, — неожиданно произнесла свекровь, когда судья предоставил ей слово. — Мой сын переписал все права на меня. Теперь я представляю его интересы.
— Суд не получал соответствующих документов, — заметил судья.
— Вот они, — Валентина Петровна протянула бумаги секретарю.
Судья изучил документы и кивнул:
— Суд принимает заявление. Гражданин Климов Михаил Дмитриевич выходит из процесса, его интересы представляет Климова Валентина Петровна.
Эля переглянулась с адвокатом. Что это значило? Зачем Михаил переписал права на мать?
Ответ пришёл неожиданно. В перерыве заседания Михаил подошёл к Эле.
— Я ухожу из процесса, — сказал он тихо. — Мне это всё надоело.
— Что происходит, Миша? — спросила Эля.
— Мама нашла мне другую квартиру, — он не смотрел ей в глаза. — Больше и лучше. В новостройке. Я переезжаю туда с… в общем, я встретил другую женщину.
Эля почувствовала, как внутри что-то оборвалось — не от ревности или обиды, а от осознания всей абсурдности ситуации.
— Значит, дело было не в квартире? — спросила она. — Ты просто хотел избавиться от меня?
— Нет, — он покачал головой. — Всё сложнее. Мама… она убедила меня, что ты используешь меня. Что ты никогда не любила. Что тебе нужен был просто муж для статуса.
— И ты поверил?
— Не знаю, — он пожал плечами. — Может быть. Было проще поверить, чем признать, что наш брак трещит по швам.
— А теперь?
— А теперь я ухожу, — он наконец посмотрел на неё. — Но мама… она не отступит. Ей нужна эта квартира. Не для меня — для себя. Она всегда хотела жить в центре.
— Так вот в чём дело, — Эля невесело усмехнулась. — Все эти манипуляции, все эти игры — ради квартиры.
— Не только, — он отвёл взгляд. — Она действительно считает, что ты мне не пара. Что ты слишком независимая, слишком… своя.
— А ты что считаешь, Миша?
Он долго молчал, потом тихо ответил:
— Что я слишком слабый для тебя. Всегда был.
Когда судья зачитал решение, отклоняющее все претензии Климовых на квартиру Эли, Валентина Петровна вскочила со своего места.
— Это возмутительно! Мы вложили в эту квартиру полмиллиона! Ремонт делали! А она… — женщина ткнула пальцем в сторону Эли, — нагло пользовалась нашей добротой!
— Сядьте, гражданка Климова, — строго произнес судья. — Ваши утверждения о финансовых вложениях в имущество не подтверждены документально. Суд окончен.
Эля собрала документы в папку, кивнула своему адвокату и, проходя мимо бывшей свекрови, негромко произнесла:
— Закатайте губу! Моя добрачная квартира вам не достанется, свекровушка.
И рассмеялась. Впервые за долгие месяцы она почувствовала полное, абсолютное облегчение.
Вечером того же дня Эля вошла в свою квартиру, огляделась и решительно подошла к телефону.
— Сергей? Это Эля. Помнишь, ты предлагал работу в Питере? Предложение ещё в силе?
Выслушав ответ, она улыбнулась:
— Отлично. Я согласна. Да, могу приступить через месяц… Нет, с жильём проблем не будет, квартиру здесь сдам.
Положив трубку, Эля подошла к окну. Москва расстилалась перед ней — шумная, беспокойная, полная возможностей. Но сейчас её тянуло к другим берегам, к новым горизонтам. К жизни, где она будет сама определять правила.
Эля сделала глубокий вдох и начала составлять список дел. Первым пунктом значилось: «Сменить замки. Снова».
