— Ты вообще должна быть благодарна моему сыну, — любимая фраза свекрови.
Как будто ее Игорь меня на помойке подобрал.
— А он мне ничего не должен? — в очередной раз поинтересовалась я.
— Как ты вообще смеешь сравнивать себя, домохозяйку, и моего работающего сына? — с отвращением скривилась свекровь. — Твое дело — молчать и не жаловаться.
Примерно под этим девизом мы и живем уже двадцать лет. Но недавно я поняла, что яблочко от яблоньки недалеко укатилось. Мужа, оказывается, я тоже не устраиваю.
— Ты вообще должна быть благодарна, что я не бросаю тебя в таком возрасте и с этой внешностью, — пробормотал Игорь, не отрывая взгляда от телевизора.
Я замерла, как суслик, тревожно поворачивая голову. Два десятка лет вместе, и вот он, момент истины, упакованный в одну фразу.
— Чего? — переспросила я, решив, что ослышалась.
Игорь раздраженно вздохнул, словно объяснял очевидное трехлетнему ребенку:
— Я говорю, должна ценить, что у тебя есть муж. В твои-то годы…
— В мои-то годы? — я смотрела на него не понимая. — А что с моими годами не так?
— Марина, не начинай, — поморщился он. — Сама знаешь, тридцать восемь — уже не двадцать. Да и фигура…
Он неопределенно махнул рукой в мою сторону.
— Ну сама видишь.
Из кухни, как по сигналу тревоги, материализовалась свекровь. Вера Семеновна обладала удивительным талантом всегда появляться именно тогда, когда можно было сказать гадость про невестку.
— Игорек прав, Мариночка, — пропела она. — Женщина твоего возраста должна быть благодарна за стабильность. Вот я в сорок уже…
— Оставьте меня в покое. Оба, — я с грохотом поставила сковороду и вышла из комнаты.
Хлопнув дверью спальни, я прислонилась к ней лбом. В голове крутилось: «В таком возрасте и с такой внешностью». С какой именно, интересно? С той, что я угробила на кухне, готовя его любимые котлеты? С морщиной поперек лба от бесконечных «Марина, тише, я работаю»?
А двадцать лет назад все было не так. Я считалась подающим надежды студентом-биологом, одной из лучших на курсе. А он — перспективным инженером.
Потом появилась дочь Катя, следом — сын Денис… А потом как-то незаметно я превратилась в женщину, которую нужно «не бросать» из жалости.
Я подползла к зеркалу и уставилась на свое отражение. Тусклые волосы, сеточка морщин вокруг глаз, обвисшие щеки. Домашняя футболка с пятном непонятного происхождения. Когда я превратилась… В это?
— Мама? — в дверь тихонько постучали. — Ты в порядке?
Катя, моя девятнадцатилетняя копия. Только яркая, свежая, с блеском в глазах, которого у меня давно нет.
— Да, зайка, просто устала.
Но я знала, все не так, как раньше. И это что-то не починить привычным «ладно, проехали».
Двадцать лет брака, двое детей, ипотека, мама мужа в соседней комнате. Игорь работает в строительной компании, я — домохозяйка, бросившая карьеру микробиолога ради семьи. Утром готовлю завтрак, днем убираю и делаю ужин, вечером стараюсь не мешать мужу отдыхать.
Свекровь комментирует каждое мое действие. Дети… Вот они иногда вспоминают, что у них есть мать. Я существую как приложение к семье. Все правильно, скучно. И совершенно невыносимо.
Через три дня после знаменательного заявления мужа я стояла у витрины модного бутика и разглядывала свое отражение. Старый синий плащ, бесформенные джинсы, волосы, наспех собранные в пучок, сутулые плечи.
Рядом на манекене красовалось малиновое платье-футляр, подчеркивающее талию. В нем — стройная пластиковая дама без возраста и комплексов.
Муж прав, — подумала я. — Совсем себя запустила.
И тут же поправила себя: «Нет, это он меня до такого довел».
Неожиданно рядом со мной остановилась девушка, явно моложе лет на десять. Она с любопытством рассматривала то же платье.
— Как думаете, мне пойдет? — вдруг спросила она, заметив мой взгляд.
— Конечно, — автоматически ответила я. — У вас отличная фигура.
— Да ладно, — рассмеялась она. — Я после родов еще не в форме. А вот вам бы точно подошло! У вас рост хороший и плечи красивые.
Я едва не поперхнулась от неожиданности.
— Что?
— Серьезно! — она окинула меня оценивающим взглядом. — Вам нужно только перестать сутулиться и сменить этот скучный плащ на что-то яркое.
Девушка улыбнулась и ушла, а я осталась стоять, будто громом пораженная. Где-то в параллельной вселенной существовала женщина, которая увидела во мне не унылую тетку, а человека с «красивыми плечами».
В ту ночь я перерыла шкаф в поисках старых кроссовок. Нашла их на дальней полке — розовые, с белыми вставками, купленные еще до рождения Дениса. Пятнадцать лет назад я бегала по утрам и мечтала вернуться в науку, когда дети подрастут.
Они давно не нуждаются в пристальной опеке. А я все еще жду…
— Марин, ты чего не спишь? — пробормотал Игорь, переворачиваясь на другой бок.
— Да так, ищу кое-что…
— Ложись давай, свет мешает.
Я бросила кроссовки на пол и залезла под одеяло. Выключила свет, как велено. Но уснуть не смогла. Внутри все переворачивалось от предвкушения того, что будет завтра.
В пять утра я встала, стараясь не разбудить мужа. Натянула спортивные штаны, растянутую футболку, те самые кроссовки и тихо вышла из квартиры.
На улице было прохладно и безлюдно. Я сделала глубокий вдох и побежала. Медленно, неуклюже, с непривычки спотыкаясь. Спустя двести метров я задыхалась, колени дрожали, а сердце, казалось, вот-вот выскочит из груди.
Но я не остановилась.
Когда вернулась домой, вместо привычного чая с печеньем выпила большой стакан воды. А потом второй.
— Ты куда ходила в такую рань? — подозрительно спросила Вера Семеновна, заглядывая на кухню.
— Бегала, — ответила я, и эти три слога прозвучали как объявление войны.
— Зачем тебе эти тренировки? — раздраженно спросил Игорь через неделю моих утренних пробежек. — Ты и так не молода. Еще колени себе угробишь.
Я молча выкладывала огурец на тост. На бутерброды с колбасой и сыром наложила мораторий три дня назад.
— А что плохого? — пожала я плечами. — Хочу быть в форме.
— Для кого? — он подозрительно сощурился. — У тебя что, кто-то появился?
Я чуть не подавилась тостом.
— Что за бред? Для себя!
— Ну, конечно, — он презрительно усмехнулся. — Почти в сорок лет? Ты бы лучше о доме думала. Вон занавески давно не стираны.
Вера Семеновна, сидевшая за столом, закивала.
— И правда, Мариночка. В твоем возрасте уже поздно выделываться. Женщина должна…
— А о себе? — спросила я тихо.
— Что… Что ты имеешь в виду? — она недоумевающе моргнула.
— Когда женщина должна позаботиться о себе? В какой момент это входит в список обязанностей?
Игорь закатил глаза.
— Марина, опять ты начинаешь… Иди лучше в магазин сходи.
Я пошла, но не в тот супермаркет, что обычно. В спортивный магазин. Продавщица, женщина примерно моего возраста, но в разы более подтянутая, помогла выбрать нормальные кроссовки и спортивный костюм.
— Только начинаете? — спросила она, глядя на мои старые разваливающиеся кроссовки.
— Да, — кивнула я. — Поздновато, наверное?
— Глупости! — рассмеялась она. — Я в сорок два марафон пробежала, а начала в тридцать семь после развода. Кстати, у нас в фитнес-центре через дорогу сейчас акция на абонемент для новичков.
Через час у меня были не только новые кроссовки, но и абонемент в спортзал. А еще — телефон Наташи, новой знакомой, которая обещала показать пару упражнений.
Дома меня встретил угрюмый муж.
— Где ты была? — процедил он, глядя на пакеты в моих руках. — Я звонил тебе два раза!
— Извини, телефон разрядился, — соврала я, хотя на самом деле просто отключила звук. — Была в магазине, как ты и сказал.
— И что это за… чушь ты купила? — он кивнул на логотип спортивного бренда на пакете.
— Спортивную одежду.
— На какие деньги?
Этот вопрос меня добил. За двадцать лет брака я ни разу не слышала от него таких слов. Хотя сама зарабатывала, пока не родила Катю. И потом была репетитором, пока дети были маленькими.
— На свои, — процедила я. — Которые откладывала с тех денег, что ты даешь на хозяйство.
— Значит, я выделяю слишком много, — он скрестил руки на груди. — Раз у тебя остается на всякие глупости.
— Игорь, — я вдруг почувствовала дикую усталость. — Это первый раз за несколько лет, когда я купила что-то для себя. Не для дома, детей, тебя.
— И с чего вдруг такие перемены? — он не унимался. — Ты никогда раньше…
— Вот именно, — перебила я. — Никогда, а теперь буду.
Через две недели я записалась на зумбу, зажигательную, энергичную, совершенно не подходящую «женщине моего возраста и комплекции», как выразилась Вера Семеновна, застукав меня за просмотром обучающего видео.
— Это просто смешно, Марина, — прошипела она. — Ты там будешь выглядеть нелепо среди молодых девиц!
— Пусть, — я пожала плечами, не отрываясь от экрана.
Наташа, ставшая моей приятельницей, а потом и подругой, научила меня этому волшебному слову. Пусть говорят, смотрят, думают что хотят.
На первом занятии я чуть не умерла от стыда и неловкости. На втором — чуть меньше. На пятом — уже почти получалось. А на десятом вдруг поймала свое отражение в зеркале, раскрасневшаяся, с растрепанными волосами, в легинсах и яркой футболке, я танцевала и улыбалась.
Когда похудела на семь килограммов, Игорь наконец заметил.
— Ты вроде похудела? — спросил он за ужином, который ел в гордом одиночестве.
Я уже поела после тренировки — диетический салат и куриную грудку.
— Да, — кивнула я. — Двенадцать недель тренировок.
— Хм, — он окинул меня оценивающим взглядом. — Ну неплохо, главное, не перестарайся.
Это была первая похвала за долгое время. Жалкая, скупая, но все равно приятная. Может, я действительно делала все правильно?
— Хочу купить новое платье, — сказала я за завтраком.
Прошло уже четыре месяца с начала моего преображения. И я чувствовала себя другим человеком.
— Зачем? — по привычке спросил Игорь, не отрываясь от телефона.
— У нас годовщина через две недели. Двадцать лет, между прочим.
— А-а, — протянул он. — Точно, куда пойдем?
— Может, в тот ресторан, где ты делал мне предложение?
Он поднял голову, и я увидела в его глазах что-то похожее на интерес.
— Можно, — кивнул он. — Только не покупай ничего кричащего, ладно? В твоем возрасте это…
— Договорились, — перебила я, чтобы не слышать очередную лекцию о том, что прилично женщине «моего возраста».
В магазин я пошла с Наташей. Она критически осматривала каждое платье, прикладывая к моей фигуре.
— Черное скучно. Синее? Не пойдет к твоим волосам. А вот это…
И она вытащила платье-футляр насыщенного малинового цвета. То самое, что я видела в витрине в тот день, когда все началось.
— Примерь!
Я зашла в примерочную и через минуту уже не узнавала себя в зеркале. Талия, которой раньше не было, теперь отчетливо выделялась. Плечи, действительно красивые, как заметила та незнакомка, смотрелись еще лучше благодаря вырезу.
— Беру, — выдохнула я.
В тот же день я сделала новую стрижку. Не кардинально короткую, но свежую, с легкой филировкой и челкой, которая молодила лицо. Домой я вернулась преображенной и с замиранием сердца ждала реакции мужа.
— Ты подстриглась? — только и спросил он, когда я вошла в комнату. — Зачем, тебе же не идут короткие волосы.
Я промолчала. Мне было уже все равно.
На нашу годовщину Игорь вел себя непривычно галантно. Помог надеть пальто, открыл дверь машины. Я была в том самом малиновом платье, с новой стрижкой и макияжем, который научилась делать по видеоурокам.
Когда мы шли к ресторану, навстречу попалась компания молодых людей. Один из них, проходя мимо, вдруг обратился к Игорю.
— О, какая красивая у вас дочь! Папаша, тебе зять не нужен?
Игорь замер, как громом пораженный. А я вдруг рассмеялась — легко и искренне, впервые за долгое время.
— Спасибо, — кивнула я парню. — Но это мой муж.
Молодой человек смутился и поспешил дальше, а Игорь так и стоял с открытым ртом.
— Ты… Ты слышала, что он сказал? — пробормотал он наконец.
— Конечно, — я пожала плечами. — Забавно, правда?
В ресторане нам дали тот же столик, за которым двадцать лет назад молодой Игорь, комкая салфетку, спрашивал меня, не хочу ли стать его женой. Я помню, как сияли тогда глаза мужа, когда сказала «да».
Сейчас он смотрел на меня с тревогой и непониманием.
— Ты какая-то… другая стала, — сказал Игорь, ковыряя вилкой стейк.
— В каком смысле?
— Ну… Вообще, спортом занялась, похудела, одеваться по-другому стала…
— Это плохо?
— Нет, но…Зачем?
Я отпила вина и посмотрела на мужа. Действительно, зачем? Ведь он так и не понял.
— Помнишь, что ты сказал мне четыре месяца назад? — спросила я.
— А? — он нахмурился. — Не помню уже.
— Ну, я должна быть благодарна, что ты не бросаешь меня в моем возрасте и с такой внешностью.
Он поморщился.
— Ну, Марин, ты опять за свое…
— Нет, я действительно благодарна.
— Правда? — он удивленно поднял брови.
— Да, потому что если бы не те слова, я бы так и осталась прежней. Потухшей, без сил, без интереса к жизни. Твои слова как будто разбудили меня.
— Ну вот, я же говорил! — он тут же приободрился. — Иногда нужна встряска!
Я покачала головой:
— Ты не понял. Я благодарна, но не за то, что ты меня «не бросил». А за то, что помог мне понять, я еще жива. И заслуживаю большего.
— Чего… большего? — он насторожился.
— Большего уважения, любви. Другой жизни, — я говорила спокойно, уже не чувствуя ни злости, ни обиды — только скуку. — Сегодня тот парень назвал меня твоей дочерью. Смешно, правда? Я выгляжу намного моложе, хотя ты всего на четыре года старше.
— К чему ты клонишь?
— К тому, что я поняла, я стала намного лучше тебя. Меняюсь, расту, развиваюсь. А ты застрял где-то в прошлом среди своих мужских комплексов и предрассудков. Я все еще молода и заслуживаю счастья. А ты…
Я вздохнула.
— Даже не понимаешь, что счастье было рядом все эти годы, но никто его не замечал.
— Марина… — он побледнел. — Ты что, уходишь от меня?
— Да, — кивнула я. — Я арендовала квартиру. С понедельника выхожу на работу в фирму Наташи, буду вести документацию. Катя поедет со мной, она уже знает. Денис останется с тобой, если захочет.
— Но… Как же так? — он растерянно хлопал глазами.
— Все изменилось, — я поставила бокал. — Ты сам разрушил нашу семью, Игорь. Не заметил, как сделал это.
Я встала, положила на стол подарок — часы, которые купила ему на годовщину.
— Прощай. И спасибо за двадцать лет. Не все из них были плохими.
Мы с Катей живем в уютной двушке недалеко от центра. Денис остался с отцом, но часто приходит в гости. Я работаю, хожу на свидания. Иногда встречаюсь с подругами в кафе, у меня теперь их несколько.
Игорь пытался вернуть меня — приходил с цветами, обещал измениться. Но поздно. Мне тридцать восемь, и жизнь только начинается. Какой смысл тратить ее на того, кто тебя не ценит?
