От её платья мало, что осталось. Россыпь роскошных волос разметалась по полу. Бесславный конец красавицы был, на самом деле, предрешён. Пока она изображала из себя персидскую царевну и французскую маркизу, к ней не было особенных вопросов.
Мало ли по Европе колесит мелких самозванок? Но, замахнувшись на роль наследницы российского престола, молодая женщина явно заигралась. Оттого-то и прозвучал грозный приказ императрицы Екатерины II: «Эту женщину привезите мне живой». Его исполнили в точном соответствии с пожеланиями государыни.
— Е-ли-за-ве-та. – Она тщательно, медленно, выговаривала это имя, стараясь подражать новому учителю. Русский язык давался принцессе непросто, но она должна была освоить хотя бы азы. Уж свое-то имя престолонаследница должна была выговорить!
Поляк довольно улыбался. Эта молодая черноволосая женщина нравилась ему, но куда больше ему нравилась затеянная большая игра. Кароль Радзивилл, князь и воевода, всегда жаловался на отсутствие денег. И это не мешало «Пане Коханку» — так его прозвали в кругу близких – закатывать пиры на сотни персон. Он всегда старался держать нос по ветру и тут буквально почуял невероятную выгоду…
В России только что произошло восстание Пугачева. Простой мужик выдавал себя за императора Петра III. Конечно, поверить в это могли бы только самые недалёкие люди. А тут – красавица с великолепными манерами. Почему бы ей не быть дочерью покойной императрицы Елизаветы Петровны? Ох, какая интересная могла бы сложиться партия! Не зря он встретил эту интересную особу!
— Я – дочь государыни Елизаветы Петровны и Алексея Разумовского. – Говорила «Елизавета», глядя собеседнику прямо в глаза. – До десяти лет меня воспитывали в царском дворце, как подобало моему высокому происхождению… А когда моя мать умерла…
От меня решили избавиться. Что могла сделать девочка против целой клики вооруженных и влиятельных людей? На трон взошёл мой родственник, император Петр III. Вы знаете его печальную историю? Он правил всего несколько месяцев, а потом был свержен настоящей самозванкой, Екатериной. У неё-то не было никаких прав на трон! И она правит по сей день!
— А что стало с вами? – Взволнованно спрашивали Елизавету.
— О… — И в этом случае следовало сделать так, чтобы на глаза набежали слёзы. На всякий случай, в руках у принцессы был заранее приготовлен платок, смоченный горькой жидкостью. – меня отправили в Сибирь. Вы знаете, где это? Самое холодное и лютое место на земле. Туда ссылают каторжных.
Там нет ничего, кроме ледяной пустыни. Конечно, был расчёт, что я замерзну там! Но мир полон добрых людей. Меня спас священник, простой человек, который не побоялся протянуть руку отверженной. Он нашёл людей, которые помнили и любили моего отца, и с их помощью переправил меня в Персию.
— Вы говорите на фарси?
— Немного. – Скромно улыбалась Елизавета. – В Персии ко мне приставили лучших учителей, а когда я выросла, то шах предложил мне стать его женой. Но как я могла предать веру своей матери? Это было невозможно. И поэтому, поблагодарив шаха за все его усилия, я уехала в Европу.
Здесь у меня много друзей и сторонников. Они знают, кто я. И хотят, чтобы я вернула себе то, что принадлежит мне по праву – трон моей обожаемой матери!
От этой пламенной речи мурашки шли по коже. Конечно, только так и должна была бы выглядеть настоящая принцесса – красивая, пылкая, образованная! Елизавета быстро набирала новых сторонников, а Радзивилл довольно потирал руки. Всё шло по плану.
Основавшись в Рагузе, зимой 1774-го, Елизавета и Радзивилл развили настолько бурную деятельность, что об этом стали говорить далеко за пределами города. Французский посол, с которым «наследница престола» неоднократно общалась, регулярно слал вести в Париж. «Я считаю происходящее похожим на спектакль, — писал он, — но он интересен, и нам было бы любопытно понаблюдать».
Планы у заговорщиков были огромные: набрать войско, снарядить флот. Кто-то говорил о высадке со стороны Балтийского моря, другие – о необходимости сухопутной переброски войск. Рагузские власти, до которых дошли сведения об этом, предложили Елизавете… немедленно уехать. У них были отличные отношения с Российской империей, и вызвать гнев императрицы Екатерины II в Рагузе не хотели.
— Как вы смеете указывать мне? – Закричала самозванка.
Это был неверный ход. В результате, власти не нашли ничего лучшего, как немедленно доложить об этой женщине графу Панину. А тот, в свою очередь, известил императрицу: в Европе появилась мнимая дочь Елизаветы Петровны! Прикажете начать действовать? Но тогда государыня ещё не воспринимала «княжну» всерьёз.
Ей требовались документы, чтобы подтвердить свои притязания. И их тоже нашли! Точнее, привлекли ловких махинаторов, которые сумели составить завещание Петра III и Елизаветы Петровны, а также Екатерины Первой и самого Петра Великого! Из всего выходило, что все они, все до единого, мечтали, чтобы правила «дщерь Петра», а потом ее потомки. То есть, означенная Елизавета.
Однако денег на безбедную жизнь стало резко не хватать. Радзивилла вскоре уведомили, что его польские владения конфискованы. Всё, что он успел вывезти из Польши, уже было потрачено или заложено. А на снаряжение армии, на отправку флота, требовалось ох как немало. Елизавета начала капризничать и требовать продолжения банкета… Между двумя сообщниками начались ссоры.
— Мы можем обратиться к султану. – Говорила Елизавета. – Он ненавидит императрицу Екатерину! И шведский король тоже!
— Вы полагаете, — с насмешкой отвечал Радзивилл, — что они бросятся вам на помощь? Им нужны гарантии!
— Я готова обещать им всё, что они захотят.
— Боюсь, что они не станут вас даже слушать…
Радзивилл развернулся на сто восемьдесят градусов. Почувствовав, как отсутствие денег ударило по нему самому, энтузиазм он резко утратил. Да и письма к королям уже были написаны – без толку. Из Версаля просто не ответили. Высокомерный Людовик! Король Густав III, правитель Швеции, не очень-то воодушевился идеей посадить на русский трон Елизавету.
Он от этого ничего не выигрывал. Константинополь тоже молчал. В конце концов, Радзивилл отбыл восвояси. Елизавета осталась в Рагузе с несколькими помощниками, и буквально металась от бессильной злобы.
Она продолжала писать – графу Панину о своих притязаниях (да, теперь она заявляла это открыто!). Составила и отослала «Манифест» русским морякам, чтобы поднять их на бунт. Этот документ и попал в руки графа Алексея Орлова, который сразу сообщил обо всем императрице.
«Я в подозрении, матушка, — писал он, — не замешаны ли тут французы… Я бы навязал ей камень на шею, да в воду… Но в сомнении, вдруг она сумасшедшая? Тогда надо бы отослать ее прямо в Кронштадт».
Из Петербурга ответ пришел в ноябре 1774 года. Это был очень красноречивый приказ об аресте с оговоркой: «Эту женщину привезите мне живой». Теперь Екатерина II поняла, что отмахиваться от самозванки не получится. Уж больно деятельная особа!
Её следовало показать всему честному народу, да и наказать по всей строгости. Получив разрешение на карт-бланш, Орлов отправил в «княжне» сначала своего офицера, графа Войновича. Следовало получить общее представление: кто она такая?
Елизавета водила за нос принцев и князей, дурманила рассказами английских аристократов и немецких, но не сумела провести обычного обрусевшего серба.
— Вздорная какая-то. – Пожал плечам Войнович. – Не княжна, знамо дело. Купчиха, скорее всего.
Но знакомство с графом Орловым состоялось несколько позже. «Княжна» почувствовала неладное – за годы своей деятельности она научилась распознавать, где сгущаются тучи. Поэтому очень быстро переехала в Неаполь, а оттуда проследовала в Рим.
Теперь она была крайне осторожной! Даже лишний раз не показывалась из дому! Она выходила, чтобы пообщаться с представителем Ватикана, маркизом Античчи. У которого… тоже просила денег.
— Вам нужно отказаться от ваших планов. – Мягко ответил ей маркиз. – И ваша история… очень сомнительна. Боюсь, вы добьетесь для себя только неприятностей.
Этот отказ неприятно поразил княжну. Она-то была уверена, что Ватикан встанет на её сторону! Не было сведений из Пруссии, куда она тоже писала. Так неужели отказаться от всего? И тут спасительным плотиком стало послание от русского графа Орлова, который назначал «Елизавете» встречу.
Он писал ей таким высокопарным стилем, словно она была царственной особой. И красавица клюнула. Птичка летела в клетку, сама того не подозревая….
