«Разве может быть честный человек виноват в том, что его заманила в свои сети коварная обольстительница?» — распинался адвокат, вызывая в зале суда одобрительный гул. «Да разве же достойна жизни женщина, столь низко павшая?» — кричал защитник под поощрительные возгласы участников заседания, и даже сам судья согласно кивал головой.
Через час прогремел и единогласный вердикт присяжных: «невиновен!», и зал, забитый до отказа, разразился овациями.
В Викторианскую эпоху отношение к женщинам, поправшим социальные нормы, было практически бесчеловечным. Отчаявшиеся девушки, вынужденные торговать своим телом, чтобы заработать хоть на кусок хлеба, не пользовались в обществе даже крохами сочувствия.
С юридической точки зрения они также всегда были неправы: даже если «падшая женщина» выступала в роли жертвы, дело, как правило, разрешалось не в её пользу. А подчас такое предвзятое отношение правосудия и вовсе выходило за всяческие границы морали.
Так, в 1837 году перед судом предстал молодой человек по имени Ричард Робинсон, который обвинялся в убийстве девушки «лёгкого» поведения Хелен Джуэтт. При рождении Хелен получила имя Доркас Дойен. Появилась на свет она в 1814 году в семье бедного сапожника.
Её мать рано умерла, а отец, вскоре после этого обзаведшийся новой семьёй, передал дочь на воспитание председателю суда Натану Уэстону, в доме которого девочка должна была прислуживать до достижения ей совершеннолетия.
Однако потеряла эту работу Доркас на год раньше, когда достоянием общественности стал факт её отношений с собственным работодателем. Уэстону, воспользовавшемуся своим служебным положением, удалось дело замять, но Доркас осталась без крыши на головой. Через три месяца она уже работала в доме терпимости, где сменила имя на Хелен.
Затем девушка переехала в Бостон, а оттуда — в Нью-Йорк. Популярность её росла, и на Манхэттене среди клиентов Хелен были одни успешные адвокаты, коммерсанты и политики, которые рассматривали свои отношения с ней почти как ни к чему не обязывающий роман.
Однако особо теплые чувства Хелен испытывала к 18-летнему клерку, работавшему в небольшом магазинчике на Мейден-Лейн. Настоящем именем юноши было Ричард Робинсон, но в доме терпимости, где жила Хелен, его величали не иначе как «Красавчиком Фрэнком». Он действительно был хорош собой, обходителен и щеголеват, и Хелен по всей видимости, на самом деле в него влюбилась.
По крайней мере, когда она узнала о том, что её милый Фрэнк крутит романы на стороне, девушка устроила страшный скандал и пригрозила возлюбленному публичным унижением. Между молодыми людьми вспыхнула ссора, которая закончилась трагически: 10-го апреля 1836 года хозяйка Хелен проснулась от удушающего запаха дыма, а когда она вбежала в комнату к своей подопечной, девушку уже было не спасти.
Другие обитательницы дома тотчас же заявили, что накануне видели «Фрэнка» и Хелен вместе, и вскоре молодой человек был арестован. Процесс над Ричардом Робинсоном получил в обществе небывалое распространение, и многие сочувствовали бедному юноше, голову которого заморочила женщина из социальных низов.
Тем более, в глазах защиты, явных доказательств вины Робинсона не было: все свидетельницы обвинения, видевшие юношу в ту ночь, работали в доме терпимости, а значит, верить им было нельзя.
Присяжные совещались даже меньше получаса, после чего Робинсон был признан полностью невиновным. Жизнь его, однако, счастливо не сложилась: всего через пару лет он умер от лихорадки.
Дело Хелен Джуэтт, к сожалению, не было единичным: меньше чем десять лет спустя та же история повторилась вновь. Новую жертву общественной несправедливости звали Мария Бикфорд. В 16 лет она вышла замуж за обычного сапожника, и первые несколько лет жила с ним вполне счастливо, пока её подруги не уговорили девушку съездить на несколько дней в Бостон, чтобы хорошо провести время.
Мария вернулась домой совершенно изменившейся: теперь ей было уже недостаточно их скромного существования, ей требовалось большее. Всего несколько месяцев спустя она сбежала со случайным юношей в Массачусетс, но её новый партнёр оказался неблагонадежным и оставил девушку одну, совершенно без средств.
Марии ничего не оставалось, как начать торговать собственным телом: зато теперь она могла позволить себе переехать в Бостон, куда так стремилась. Там она встретила сына успешного предпринимателя Альберта Тиррелла, который недавно унаследовал все внушительное состояние отца.
Альберт уже был женат и имел ребенка, но влюбился в Марию без памяти: с момента их встречи только она одна стала иметь для него значение. За полтора года он растратил на возлюбленную практически все свое наследство, исполняя любые её желания.
Мария, без сомнения, наслаждалась даримым ей комфортом, но день ото дня терпеть грубость и вспыльчивость Альберта было для нее так же невыносимо. Потому, когда в 1845 году мужчину арестовали за прелюбодеяние и порочащую его связь с ней, Мария вздохнула с облегчением.
Жизнь показала, что обрадовалась она слишком рано: в октябре 1845 года Альберт, выпущенный под залог, возник на пороге плохонького пансиона, где жила девушка. Соседи слышали, как бывшие возлюбленные ссорились, а затем послышался страшный женский крик, и все стихло.
Жильцы дома, отправившиеся к Марии на помощь, увидели лишь её бездыханное тело и окровавленную бритву, лежавшую рядом. Альберт бежал с места преступления, но несколько дней спустя его все же задержали в Нью-Йорке.
Во время суда общественность вновь заняла сторону убийцы: без сомнения, несчастный мужчина лишь оказался жертвой злой соблазнительницы. Семья Альберта наняла ему лучших адвокатов, защита которых строилась на том, что до встречи с Марией он был добрым и порядочным человеком, неспособным на даже самое мелкое преступление. Кого же следует винить в том, что он настолько потерял рассудок?
Тем более, размышляли защитники, Мария могла уйти из жизни самостоятельно, ведь это было так естественно для девушки в её положении. Или же в её смерти мог быть повинен кто-то другой: обитатели распутного пансиона все ещё не считались достоверными свидетелями. Или, в конце концов, Альберт мог совершить злодеяние во сне: его семья подтвердила, что он с детства болел лунатизмом.
Обдумав все аргументы, присяжные вынесли оправдательный вердикт, который, как и девять лет назад, был встречен шквалом аплодисментов. В итоге, Альберт все отправился в тюрьму, но только на три года: по старому обвинению в супружеской неверности. О дальнейшей жизни его ничего неизвестно.
