– Это твои родители, – ответила я. – И это твоя проблема. Если ты хочешь быть идеальным сыном, то встречай, размещай, развлекай, готовь и убирай сам. Ты инфантильный, незрелый эгоист, который не понимает, что брак – это партнерство.
Я мирно потягивала утренний кофе, погрузившись в статьи о сказочных уголках Исландии, когда вихрь по имени Антон ворвался в кухню. Едва не опрокинув мою любимую орхидею, он заключил меня в медвежьи объятия, сияя как начищенный самовар.
– Угадай новость! — завопил он, тряся меня так, что кофе чуть не пролился. – К нам едут! Все!
Я напряглась. «Все» в терминологии Антона означало его родителей, Светлану Игоревну и Бориса Петровича, его брата Игоря с женой Алевтиной и их сорванцов – шестилетнего Димку и четырехлетнюю Полинку. Все они на три недели. В нашу крошечную «двушку».
Я застыла, словно меня окатили ледяной водой. В голове тут же замелькали картины апокалипсиса. Наша скромная двушка – это не резиновый отель! Родители Антона, конечно, милые люди, но со своим уставом в чужой монастырь они лезут с энтузиазмом бульдозера. Игорь – душа любой пьянки, считающий, что посуду моют эльфы, а Алевтина – вечно уставшая, недовольная жизнью женщина, уткнувшаяся в свой телефон, пока ее чада крушат все вокруг.
Я мгновенно увидела горы грязной посуды, стирку нон-стоп, разбросанные по всей квартире игрушки-убийцы, липкие отпечатки пальцев на каждом сантиметре мебели, непрекращающийся вой мультфильмов и разговоры на повышенных тонах. И себя – в роли бесплатной горничной, поварихи и аниматора в одном лице, с потухшим взглядом и ноющей спиной. В то время как мужская половина семейства будет вальяжно разваливаться на диване, попивая пиво и обсуждая рыбалку, а женская снисходительно наблюдать за моими хлопотами и раздавать «ценные» советы, как правильно варить борщ.
– Представляешь, — заливался Антон, не замечая моей каменной физиономии, — мы с Димкой в зоопарк, с Полинкой в цирк! Алевтине покажу новые бутики, а вечером шашлыки на балконе!
Я молча поставила латте на стол. Нет, это уже слишком. Я отвернулась и вышла в коридор. Поднявшись на цыпочках, с антресолей я стащила пыльный, старый дорожный чемодан. Вернувшись в комнату, я открыла шкаф и начала судорожно складывать туда летние вещи: платья, юбки, топы, шорты. Антон, увлеченный своими фантазиями, поначалу не обратил на меня внимания. Но когда я сгребла в охапку свои любимые шелковые блузки, он, наконец, заметил странное движение.
– Ты что, генеральную уборку затеяла? – удивленно спросил он.
Я проигнорировала его вопрос. Достала несессер с косметикой, свой новый купальник, парео и удобные шлепки. Затем, не поднимая глаз на Антона, я ледяным тоном объявила, что улетаю в Доминикану на три недели по горящей путевке «все включено» с вылетом через пять дней, и что встречать всю эту ораву ему придется в гордом одиночестве.
Антон потерял дар речи. Он открывал и закрывал рот, словно выброшенная на берег рыба, пытаясь что-то сказать.
– Ты… Ты что, с ума сошла? – наконец выдавил он. – Это же неуважительно по отношению к моим родителям!
Я, не поднимая головы, упаковала пару футболок и легкие брюки. Затем достала из шкафа свой огромный бьюти-кейс, критически осмотрела его содержимое, что-то отложила, что-то решительно упаковала обратно.
– Знаешь, дорогой, – спокойно ответила я, – неуважительно – это приглашать в нашу крошечную квартиру целый табор, не поинтересовавшись моим мнением, и обрекать меня на роль Золушки, не думая о моем комфорте и желании отдохнуть. Прояви уважение к своим родственникам сам. А я еду набираться сил и положительных эмоций.
Антон был ошеломлен моим спокойствием.
– Но… но ты же ставишь меня в ужасное положение перед родителями! – попытался он меня упрекнуть.
– Мои желания и планы тоже должны учитываться, – парировала я. – Я не готова жертвовать своим отпуском ради обслуживания твоей родни. Надеюсь, когда я вернусь, ты поймешь, что со мной тоже нужно считаться.
Мои сборы, казалось, привели Антона в бешенство.
– Они нам всегда помогали! – кричал он. – Ты просто неблагодарная!
– Я благодарна за помощь, – ответила я, – но это не значит, что я обязана быть прислугой для твоих родственников. Вспомни случай с тетей Светой! Я устала от отсутствия внимания к себе и от того, что нашу квартиру превращают в проходной двор.
Звук захлопнувшегося чемодана прозвучал как выстрел.
– Ты эгоистка! – выпалил Антон.
– Да, – согласилась я. – И я научилась этому у тебя. Помнишь, как ты купил себе дорогущий спиннинг вместо того, чтобы сделать ремонт в ванной? Или твои бесконечные рыбалки? А критика твоей мамы в мой адрес?
Антон явно не ожидал такого отпора. Я поднялась, взяла чашку с остывшим кофе и направилась к двери.
– Я улетаю, – объявила я, – и у тебя есть пять дней, чтобы подготовиться к приезду родни и придумать объяснение моему отсутствию.
Антон был в панике. Он чувствовал, что теряет контроль над ситуацией.
Вечером позвонила его мама, предвкушая приезд и засыпая Антона вопросами о приготовлениях. Он был вынужден врать, что все идет по плану. Он знал, что я действительно улечу, и ему придется одному расхлебывать последствия моего решения. Я же, как ни в чем не бывало, пила чай и читала какой-то детектив в своем телефоне.
– Ты рушишь ниши отношения, нашу жизнь! – снова набросился на меня Антон, пытаясь хоть как-то меня задеть.
– Нет, дорогой, – спокойно ответила я. – Отношения начали рушиться задолго до этого, когда ты перестал считаться с моим мнением.
Я предложила ему рассказать правду родственникам. Может быть, это заставит их задуматься. Антон чувствовал себя загнанным в угол. Мать снова позвонила, чтобы сообщить о точном времени их прибытия. Антон соврал, что я занята и перезвоню позже.
Поздним вечером Антон, стоя в дверях балкона, практически умолял меня не усугублять ситуацию.
– Я поговорю с мамой, – просил он, – чтобы они сократили срок визита. Или перенесли приезд Игоря с семьей! Я обещаю найти компромисс!
Я, оторвавшись от чтения, с усталой иронией напомнила ему, что билеты куплены, чемодан собран, а он все это время игнорировал мои попытки обсудить, насколько тяжело мне принимать его многочисленную родню на такой длительный срок. Он отмахивался от моих слов, говоря: «Это же семья!» Ну что ж, теперь это его семья, и он будет разбираться с ними сам. А я улетаю отдыхать, и это не обсуждается.
Я снова погрузилась в чтение, давая понять, что разговор окончен. Антон осознал, что я не отступлю. Ему придется в одиночку встречать родственников, выслушивать их упреки и заниматься всем тем, что раньше делала я, не задумываясь о моих усилиях. Отчаяние охватило его, он чувствовал себя в ловушке, которую сам себе и создал.
Наблюдая за тем, как я, уже одетая для выхода, проверяю содержимое сумочки – паспорт, телефон, кошелек, Антон обреченно спросил:
– Ты действительно уходишь? Окончательно?
Чемодан стоял у двери, словно верный пес, ожидающий команды.
– Такси будет через десять минут, – с удивительным спокойствием на лице сообщила я. – Есть ли у тебя последние напутствия перед моим трехнедельным отдыхом?
Холодная ирония моего голоса взорвала Антона. Он шагнул ко мне, его лицо исказилось от гнева и отчаяния.
– Ты не можешь уехать! – выкрикнул он. – Скоро приедут мои родители! Это будет неуважительно! Ты разрушаешь все, что мы строили! Ты эгоистичная дрянь!
Я не отступила ни на шаг. В моих глазах не было ни страха, ни сожаления, лишь холодная констатация факта.
– Что именно мы строили? – спросила я. – Иллюзию идеальной семьи, где жена – удобное приложение для исполнения прихотей мужа и его родни? Я разрушаю этот мир, в котором мои желания, мое мнение и мое право на отдых ничего не значат.
Я попыталась пройти, но Антон преградил мне путь.
– Ты пожалеешь об этом! – прошипел он. – Мои родители тебе этого не простят!
– Это твои родители, – ответила я. – И это твоя проблема. Если ты хочешь быть идеальным сыном, то встречай, размещай, развлекай, готовь и убирай сам. Ты инфантильный, незрелый эгоист, который не понимает, что брак – это партнерство.
Антон попытался оправдать мой поступок ненавистью к его семье.
– Я хочу уважения к себе и к своему дому, – возразила я. – Чтобы со мной считались, а не воспринимали как бесплатное приложение. Я устала быть фоном для твоего самолюбования и обслугой для твоих родственников.
Я отстранила его руку, взяла чемодан и с ледяной твердостью попрощалась, посоветовав ему остаться в своей «идеальной» семье и готовиться встречать гостей.
Я вышла, закрыв за собой дверь.
Оставшись один, оглушенный моими словами, Антон почувствовал, как внутри него все обрывается. Ярость, обида и отчаяние смешались в гремучий коктейль. Он крепко сжал кулаки от злости.
В этот момент в дверь пронзительно позвонили.
Это были его родители и Игорь с семьей.
Антон замер, не в силах пошевелиться. Звонок прозвучал снова. Он стоял и смотрел на дверь, за которой его ждали объяснения, упреки и начало ада. И меня, которая всегда сглаживала углы, рядом не было. Теперь он был один на один с последствиями своих решений.
