Валентина сидела за рабочим столом и смотрела на экран компьютера, где мелькали строчки отчётов. Ещё одна премия. Хорошая. Она улыбнулась и прикинула, сколько теперь накопилось на счету. Трёшка в центре города была её гордостью — каждый квадратный метр куплен на собственные деньги, без чьей-либо помощи. Восемь лет назад Валентина въехала сюда одна, расставила мебель по своему вкусу, повесила светлые шторы на окна. Тогда казалось, что это начало чего-то большого. Семья, дети, счастье.
Игорь появился в её жизни через два года после покупки квартиры. Высокий, с располагающей улыбкой, он работал менеджером в торговой компании. Зарабатывал прилично, но не так, как Валентина на должности главного бухгалтера. Это никогда не было проблемой для неё. Но вот для его матери, Людмилы Петровны, оказалось целой трагедией.
— Неправильно это, когда жена больше мужа получает, — произнесла свекровь во время очередного воскресного обеда, аккуратно разрезая котлету на тарелке. — Мужчина должен быть добытчиком, а не на шее у бабы сидеть.
Валентина сжала губы и промолчала. Игорь даже не поднял глаз от тарелки. Молчал всегда, когда мать начинала свои проповеди. Валентина давно поняла, что защищать её муж не будет. Ну и ладно. Главное — не раздувать конфликт, сохранять мир. Семья важнее.
О детях Валентина заговаривала регулярно. Ей уже тридцать два, хотелось успеть родить хотя бы двоих. Игорь каждый раз находил причину отложить этот разговор.
— Не время, Валь. Надо ещё подкопить.
— У нас уже достаточно денег.
— Квартиру надо отремонтировать как следует. Видишь, обои на кухне отклеились?
Валентина видела. Но обои — это ерунда. Детей откладывать нельзя. Только говорить об этом вслух стало бесполезно. Игорь всё равно находил новую отговорку.
В тот вечер Валентина готовила ужин, когда муж вернулся с работы. Бросил ключи на тумбочку, прошёл на кухню, открыл холодильник.
— Слушай, завтра приедут мои тётя с дядей и их сын Максим. Переночуют у нас.
Валентина обернулась от плиты, держа в руке половник.
— Когда завтра?
— Ну, вечером. Часов в восемь.
— А почему так внезапно?
— Да они в город приезжают, гостиницу снимать дорого. Одну ночь всего, ничего страшного.
Валентина хотела возразить, сказать, что надо было предупредить хотя бы за пару дней. Но Игорь уже ушёл в комнату, включил телевизор. Спорить не хотелось. Ладно, одна ночь. Справится.
На следующий день после работы Валентина заехала в магазин, купила продуктов побольше. Дома быстро прибралась, постелила свежее бельё на диван в гостиной, достала запасные подушки. В половине восьмого раздался звонок в дверь.
Валентина открыла и увидела троих человек, окружённых горой чемоданов и сумок. Тётя Света — полноватая женщина лет пятидесяти с ярко-рыжими волосами — сразу же прошла внутрь, даже не дождавшись приглашения.
— Валечка, родная! — пропела тётя Света, обнимая её. — Мы просто переночуем! Одну ночку, и сразу уедем, не волнуйся!
За ней вошёл дядя Виктор — крупный мужчина с залысинами, в мятой рубашке. Следом подросток лет пятнадцати, уткнувшийся в телефон.
— Максим, поздоровайся хоть, — буркнул дядя Виктор.
Парень кивнул, не отрываясь от экрана.
Игорь помог занести вещи. Чемоданов оказалось столько, будто родственники собирались в кругосветное путешествие. Валентина накрыла на стол, достала всё, что успела приготовить. Гости ели с аппетитом, тётя Света нахваливала каждое блюдо, но при этом умудрялась делать замечания.
— А вот если бы ты добавила немного больше сметаны в салат, было бы ещё вкуснее. И картошечку надо было чуть подольше подержать в духовке.
Валентина молча кивала. После ужина показала, где будут спать гости, выдала полотенца. Легла в свою спальню поздно, голова гудела от усталости. Но почему-то заснуть не получалось. Какое-то тревожное чувство скребло изнутри.
Утром Валентина встала рано, как обычно. Собралась на работу, заглянула в гостиную. Родственники ещё спали. Хорошо. Пусть отдыхают. Вечером уедут, и всё вернётся в привычное русло.
Но вечером, когда Валентина вернулась домой, никто даже не думал собираться. Тётя Света на кухне возилась с кастрюлями, готовила что-то своё. Дядя Виктор развалился на диване, смотрел футбол. Максим сидел за компьютером в той же комнате, где стоял рабочий стол Валентины.
— Игорь, — тихо позвала Валентина мужа, когда тот вышел из ванной. — Когда они уезжают?
Игорь почесал затылок, отвёл взгляд.
— Ну, в общем, у них проблема. Квартиру потеряли, долги. Теперь новую ищут. Задержатся немного. Неделю, может, две. Ты же понимаешь, это моя семья. Не могу их на улицу выгнать.
У Валентины перехватило дыхание.
— Две недели?
— Ну да. Ничего страшного, места хватит. Ты же добрая.
Валентина хотела возразить, но Игорь уже ушёл. Она осталась стоять посреди коридора, пытаясь переварить услышанное. Две недели. Ладно. Потерпеть можно. В конце концов, они действительно в трудной ситуации.
Прошла неделя. Валентина возвращалась с работы и с ужасом понимала, что квартира больше не принадлежит ей. На кухне тётя Света переставляла продукты в холодильнике, морщилась, глядя на сыр и колбасу.
— Какую дрянь вы едите, девочка. Вот в моё время такого не было.
Валентина молча доставала свой йогурт из холодильника, который тётя Света успела задвинуть на самую дальнюю полку. В гостиной дядя Виктор занял её любимое кресло, раскидал газеты вокруг. Максим играл в компьютерные игры до трёх часов ночи, музыка и крики персонажей проникали сквозь стены. Валентина не высыпалась, ходила на работу с мешками под глазами.
Через две недели Валентина снова попыталась поговорить с мужем.
— Игорь, ну когда уже? Ты же говорил, максимум две недели.
Игорь взорвался.
— Ты что, совсем бессердечная?! Это моя семья! Они в беде! Как ты можешь их гнать?!
— Я не гоню, но прошло уже…
— Ты эгоистка, Валентина! Думаешь только о себе! У них нет крыши над головой!
Валентина замолчала. Спорить было бесполезно. Игорь встал на сторону родственников, как всегда. Её мнение не имело значения. Вообще ничего не имело значения.
Прошёл ещё месяц. Валентина больше не чувствовала себя хозяйкой. Утром ванная всегда была занята — дядя Виктор мог просидеть там полчаса, читая газету. Тётя Света готовила свои блюда, занимая всю плиту, и недовольно цокала языком, если Валентине нужно было разогреть себе обед.
— Вечно ты мешаешься под ногами, — бросила как-то тётя Света, отодвигая Валентину от плиты. — Иди лучше отдохни, ты же с работы пришла.
Валентина не отдыхала. Отдыхать было негде. Максим постоянно занимал её рабочее место за компьютером, раскидывал свои вещи по комнате. На диване валялись чипсы, пустые банки от газировки. Валентина убирала, но к вечеру бардак появлялся снова.
О детях она больше не заговаривала. Какие дети в таких условиях? В квартире постоянный шум, грязь, чужие люди. Игорь и сам избегал этой темы, отмахиваясь или уходя в другую комнату, если Валентина пыталась заговорить о будущем.
Прошёл третий месяц. Валентина чувствовала, как внутри неё что-то медленно ломается. Она просыпалась от того, что Максим до утра резался в игры. Завтракала под язвительные комментарии тёти Светы о том, что Валентина слишком много ест и пора бы на диету. Возвращалась с работы в надежде хоть немного посидеть в тишине, но дядя Виктор уже занял диван, включил телевизор на полную громкость.
Игорь почти не разговаривал с женой. Только делал замечания, что она недостаточно гостеприимна, что надо больше стараться, что его родственникам неуютно.
— Может, ты испечёшь что-нибудь к чаю? — предложил как-то муж. — Светлана Фёдоровна любит пироги.
— У меня нет времени, — ответила Валентина.
— Найди. Это же моя семья.
Однажды Валентина вернулась с работы особенно измотанной. День выдался адским — сдача квартальной отчётности, придирки начальства, проблемы с документами. Голова раскалывалась, хотелось только добраться до дома, лечь и закрыть глаза. Может, выпить чаю. Может, посмотреть что-то лёгкое по телевизору.
Валентина открыла дверь и услышала громкий хохот из гостиной. Дядя Виктор развалился в её кресле, ноги закинул на журнальный столик. Тётя Света на кухне что-то жарила, дым стоял густой. Максим опять сидел за компьютером, музыка гремела на всю квартиру.
Валентина прошла на кухню, хотела налить себе воды. Тётя Света загородила дорогу к крану.
— Подожди, я заканчиваю. Не мешайся.
Валентина молча отступила, прислонилась к стене. Дядя Виктор крикнул из гостиной:
— Валечка, а ты что-нибудь вкусненькое принесла к чаю?
Валентина медленно обернулась. Посмотрела на дядю Виктора, который улыбался ей, потирая живот. Потом перевела взгляд на тётю Свету, которая продолжала колдовать над сковородкой, даже не глядя в её сторону. На Максима, который не отрывался от игры. На Игоря, который сидел рядом с дядей Виктором и листал телефон.
Что-то внутри Валентины оборвалось. Как будто натянутая до предела струна вдруг лопнула, и теперь ничего не держало её на месте. Она выпрямилась, отлепилась от стены и прошла в гостиную. Встала перед мужем.
— Игорь, собирай вещи.
Муж поднял голову, недоуменно нахмурился.
— Что?
— Собирайте вещи. Все. Сейчас.
Дядя Виктор захохотал.
— Ты чего, девочка? Шутишь, что ли?
— Я не шучу. Уходите из моей квартиры.
Игорь вскочил с дивана, лицо покраснело.
— Ты что себе позволяешь?! Это моя семья!
— Это моя квартира, — спокойно ответила Валентина. — Купленная на мои деньги, оформленная на моё имя. И я хочу, чтобы вы все отсюда ушли.
— Валентина, ты не можешь так поступить! — Игорь шагнул к ней, голос сорвался на крик. — Куда они пойдут?!
— Это не моя проблема. Три месяца, Игорь. Три месяца я терпела. Вы сказали — одна ночь. Потом — две недели. Теперь уже три месяца прошло, и никто даже не думает съезжать.
Тётя Света выскочила из кухни, вытирая руки о передник.
— Валечка, милая, ну как ты можешь? Мы же семья! У нас беда случилась!
— Ваша беда не должна превращаться в мою, — ответила Валентина, глядя прямо на тётю Свету. — Вы заняли мою квартиру, мой компьютер, мою кухню. Я не могу нормально спать, работать, жить. Это заканчивается сегодня.
Дядя Виктор тяжело поднялся с кресла, шагнул к Валентине.
— Ты эгоистка, вот ты кто! Думаешь только о себе! А как же родственные узы? Семья должна помогать друг другу!
— Помощь и использование — разные вещи, — Валентина не отступала. — Вы не просили помощи. Вы просто въехали и решили, что это ваш дом. Но это мой дом. И я хочу, чтобы вы ушли.
Игорь схватил жену за плечи.
— Валентина, одумайся! Это моя семья! Я не могу их бросить!
— Тогда уходи вместе с ними, — спокойно ответила Валентина, высвобождаясь из его рук. — Но здесь вы больше не останетесь.
— Ты меня выгоняешь?! — Игорь не верил своим ушам.
— Да. Выгоняю. Собирай вещи.
Тётя Света всплеснула руками.
— Господи, да что же это такое! Игорёк, ты же не позволишь этой… этой стерве так с нами обойтись?!
Валентина развернулась к тёте Свете.
— Называйте меня как угодно. Но через час я хочу видеть эту квартиру пустой. Все ваши вещи, все ваши чемоданы — всё убирайте. Если не уйдёте сами, вызову полицию.
— Полицию?! — взревел дядя Виктор. — Да ты совсем охамела, девка!
— Может быть. Но это моя квартира, и я здесь решаю. Час, Виктор Степанович. Собирайтесь.
Максим наконец оторвался от компьютера, уставился на Валентину.
— Мама, папа, она серьёзно?
— Очень серьёзно, — подтвердила Валентина.
Игорь попытался взять жену за руку, заглянуть в глаза.
— Валь, ну давай поговорим спокойно. Ты устала, нервы сдали. Посиди, попей чаю…
— Мне не нужен чай. Мне нужно, чтобы вы ушли. Прямо сейчас.
— Я твой муж!
— Ты муж, который три месяца игнорировал мои просьбы. Который не защитил меня ни разу. Который привёл сюда людей и позволил им вытереть об меня ноги. Ты не муж, Игорь. Ты просто человек, с которым я живу в одной квартире. Пока ещё живу.
— Ты это серьёзно?
— Более чем. Собирайтесь.
Тётя Света попыталась ещё раз:
— Валечка, родная, ну подумай! Нам правда некуда идти! У нас нет денег на гостиницу!
— Не моя проблема. Могли снимать жильё с самого начала. А не врать про одну ночь.
— Мы не врали! Просто обстоятельства…
— Обстоятельства закончились. Уходите.
Дядя Виктор выругался, пнул ногой журнальный столик.
— Да пошла ты! Неблагодарная! Игорёк, забирай свои вещи, уходим от этой змеи!
Игорь растерянно переводил взгляд с жены на родственников. Валентина видела, как муж мечется, пытается понять, на чью сторону встать. Но ей было уже всё равно. Решение принято.
Началась суета. Тётя Света с причитаниями таскала чемоданы, дядя Виктор громыхал сумками, бормотал что-то под нос. Максим молча собирал свои вещи, швырял их в рюкзак. Игорь ходил из комнаты в комнату, пытался что-то сказать, но Валентина не слушала. Стояла в коридоре, скрестив руки на груди, и смотрела, как из её квартиры выносят горы барахла.
К одиннадцати вечера родственники были готовы. Дядя Виктор последний раз оглядел квартиру, сплюнул.
— Пожалеешь ещё, дурёха. Никто тебя теперь замуж не возьмёт. Никому такая стервозная не нужна.
Валентина молчала. Игорь вышел последним, обернулся на пороге.
— Я позвоню тебе завтра. Поговорим нормально.
— Не звони. Я подам на развод.
Муж побледнел.
— Валя…
— До свидания, Игорь.
Максим хлопнул дверью со всей силы, от удара задрожала стена. Валентина услышала, как родственники спускаются по лестнице, ругаются, проклинают её на чём свет стоит. Тётя Света кричала что-то про неблагодарность, дядя Виктор материл на весь подъезд.
Валентина закрыла дверь на замок, повернула ключ два раза. Прислонилась спиной к двери, закрыла глаза. Тишина. Впервые за три месяца — настоящая, полная тишина. Никакого гула телевизора, никакой музыки из компьютера, никаких голосов, топота, грохота посуды.
Просто тишина.
Валентина прошла в гостиную, посмотрела на кресло, где ещё недавно сидел дядя Виктор. Села в него, откинулась на спинку. Квартира снова принадлежала ей. Каждый угол, каждая комната — всё это снова стало её пространством.
Она не заплакала. Даже не почувствовала облегчения сразу. Просто сидела и впитывала эту тишину, как будто училась дышать заново.
На следующее утро Валентина проснулась рано, как обычно. Заварила кофе, села на кухне за стол. Никто не мешал ей, не переставлял её чашку, не комментировал, что она ест. Просто тишина и утренний свет из окна.
После завтрака Валентина позвонила в юридическую консультацию, записалась на приём. Бракоразводный процесс. Нужно было подать заявление, собрать документы. Игорь звонил несколько раз, но Валентина не отвечала. Потом написал сообщение:
«Валя, мы можем всё обсудить. Я понимаю, что ты была права. Прости меня».
Валентина прочитала и удалила. Обсуждать было нечего. Три месяца она ждала, что муж встанет на её сторону, защитит её, поддержит. Но Игорь выбрал родственников. Выбрал чужое мнение вместо её чувств.
Людмила Петровна тоже пыталась дозвониться, оставила голосовое сообщение. Голос свекрови дрожал от возмущения:
«Валентина, как ты могла так поступить с семьёй моего сына?! Ты разрушила всё! Игорь теперь ночует у меня на диване, а его родственники ютятся у знакомых! Ты бессердечная эгоистка!»
Валентина стёрла сообщение не дослушав.
Через неделю бракоразводный процесс был запущен. Валентина подала заявление, указала причину — непримиримые разногласия. Игорь попытался встретиться, приехал к дому, ждал у подъезда. Валентина вышла, посмотрела на мужа молча.
— Валя, ну давай попробуем ещё раз, — Игорь протянул руку, но Валентина не взяла её. — Я всё понял. Я был не прав. Больше такого не повторится.
— Игорь, ты не понял ничего, — тихо ответила Валентина. — Ты не защищал меня ни разу. Ни от матери, ни от родственников. Ты всегда выбирал их. Я не хочу жить с человеком, который не видит во мне партнёра.
— Но я люблю тебя!
— Любовь — это не только слова. Это поступки. А ты три месяца просто смотрел, как меня используют.
Игорь попытался возразить, но Валентина развернулась и ушла. Больше они не разговаривали.
Развод прошёл быстро и без скандалов. Игорь не претендовал на квартиру, понимая, что она куплена Валентиной до брака. Людмила Петровна пыталась устроить скандал в суде, кричала, что Валентина разрушила жизнь её сына. Но судья попросил свекровь покинуть зал.
Когда всё закончилось, Валентина вернулась домой, села в своё кресло у окна. Посмотрела на улицу, где медленно падал первый снег. Жизнь продолжалась. Её жизнь. Без чужих людей, без манипуляций, без постоянного ощущения, что её мнение ничего не значит.
Валентина достала телефон, открыла заметки. Написала список дел: записаться на курсы по инвестициям, обновить гардероб, начать ходить в бассейн. Давно хотела, но всё откладывала. Теперь времени было достаточно.
Квартира снова принадлежала ей. И жизнь тоже.
