Фортуна долго баловала его. Джесси Ливермор помнил легенду о Поликрате, античном избалованном царе, слишком поздно понявшем, что за все приходится платить.
После ограбления его дома в Локаст Лон все драгоценности вернулись к нему: гангстеры не успели сбыть их…
Поликрат, тиран острова Самос, жил-не тужил: его войско побеждало на суше и на море, росло число завоеванных городов, крепла власть и множилось богатство.
Но тут царь Египта Амасис присылает ему письмо — мол, чем больше удача, тем страшней потом неудача. Уравновесь весы судьбы — пожертвуй чем-то дорогим, чтобы обмануть Рок.
Поликрат долго думает, потом отплывает в море и швыряет в воду свой любимый перстень, который в выловленной рыбе к нему возвращается пару дней спустя. Судьба не приняла его жертвы. Конец Поликрата был страшен.
В 1929 году Джесси Ливермор думал, что удача и любовь будут с ним всегда, и жил, не отказывая себе ни в чем. Джесси великолепно играл в покер и считался одной из достопримечательностей казино. Он знал толк и в любовной игре. В Нью-Йорке у него была тайная квартира для встреч. Нет, Ливермор любил свою Дороти, но нужно же было как-то снимать напряжение.
Через эту квартиру прошли десятки женщин: балерины, актрисы, хористки, продавщицы, дамы из общества… Он менял их не задумываясь — это для развлечения, а Дороти — навсегда. Даже на ее обручальном кольце была сделанная им гравировка «Дороти навсегда, твой Джей Эл».
Но красавица Надя Краснова, балерина из русских эмигранток, задержалась в той квартирке на несколько лет. Он тогда не на шутку увлекся барышней. Кто-то из доброжелателей прислал Дороти письмо с подробностями встреч Нади и Джесси Ливермора.
Дороти вышла из себя. Мужчина ее жизни оказался предателем и Дороти не понимала: зачем ей жить? Она устроила страшный скандал, Ливермор задарил ее подарками и она немного успокоилась. Через день она спросила: «Милый, скажи, все это неправда?»
Он тут же согласился: «Конечно, как ты могла подумать, что я променяю тебя на кого-то… У меня никого нет!»
Дороти обрадовалась. Но от Нади было отказаться сложно. И он продолжил встречи с Красновой. Жене осведомители немедленно прислали фотографии: ее муж целует другую женщину. Оскорбленная Дороти подала на развод.
… Ливермор стоял у здания городского суда. Дело о разводе закончилось, больше они не были мужем и женой. Дороти вышла из здания суда, обернулась и посмотрела ему в глаза.
«Господи, пусть она мне улыбнется, пусть это будет знаком того, что между нами хоть что-то еще осталось», — загадал он. Но к зданию подъехал черный «Плимут», из него вышел статный темноволосый красавчик, и помахал его экс-супруге рукой: «Дорогая, я здесь!»
Дороти подбежала к нему и обняла его. Джеймс Уолтер Лонгкоуп поцеловал ее и усадил в машину. Он был легендой: один из лучших агентов казначейства, специалист по «сухому закону». Лонгкоуп проворачивал головокружительные сделки. Не промахнулся он и в этот раз: Дороти после развода стала очень богатой женщиной.
Ей достался особняк Локаст Лон со всей обстановкой и траст на миллион долларов. Джесси отобрал для нее портфель самых лучших акций, они должны вскоре были подорожать раз в пятьдесят.
Как побитая собака Джесси сел в «Роллс-ройс» и махнул рукой: пусть она с этим чертом, Лонгкоупом, главное — чтобы мальчикам и Дороти было хорошо. Но он ошибся: его деньги принесли несчастья.
Вскоре у Ливермора появилась новая жена — тридцативосьмилетняя оперная певица Харриет Метц Ноубл. Ему уже было пятьдесят шесть. Он женился на ней только для того, чтобы доказать другим: у мистера Ливермора тоже все в порядке. Человек, занимающий его положение, должен иметь семью. А поведение Нади Красновой обсуждалось среди воротил нью-йоркского бизнеса. Через ее постель прошло столько финансовых тузов, что жениться на ней было нельзя.
А Харриет, его в принципе, устраивала: милая, умненькая, приятная, знала как себя держать. Настораживало только одно — до него она выходила замуж четыре раза. И два ее мужа кончили жизнь сaмoубийствoм.
После развода Джесси купил пентхауз в четырнадцать комнат, устраивал приемы, путешествовал, играл по-крупному. Он по-прежнему был звездой светской хроники, а вот у Дороти шли дела иначе.
Создавалось впечатление, что она упорно разрушала свою жизнь. Особняк Локаст Лон погибал, и со стороны казалось, что это доставляет Дороти удовольствие. Когда надо было отремонтировать трубы, она почему-то не сделала этого и в итоге вода залила весь первый этаж, погубив персидские ковры, картины и антикварную мебель.
У Дороти было несколько маленьких собачек, которых она перестала выпускать на улицу. Пекинесы гадили прямо в доме. Дороти категорически отказывалась платить налоги и отсылала счета Джесси. Ливермор принципиально не стал их оплачивать и вскоре дом пошел с молотка. За дом стоимостью в три миллиона долларов удалось выручить двести двадцать тысяч. Это было настоящей катастрофой.
И в довершение ко всему Дороти перевела акции в железнодорожные облигации! Это было настоящим преступлением против будущего детей: со временем эти бумаги должны были подорожать. Он хотел с ней встретиться, поговорить, но она не желала его видеть. С любовью слились обида, ревность, боль, и в результате это переросло в жгучую ненависть.
Она вышла замуж за своего любовника, но брак оказался недолгим. Дороти стала выпивать, с каждым днем все больше и больше. В итоге Лонгкоуп оставил ее. Дороти перебралась в Санта-Барбару и купила уродливый особняк с розовыми амурами. Вскоре с ней и ее детьми поселился молодой человек по фамилии Невилл. Там и произошло то, о чем несколько недель подряд трубили все газеты.
29 ноября 1935 года, в День благодарения, Дороти с новым любовником коротали время за бутылкой. День клонился к вечеру. Младший сын — десятилетний Пол отправился спать. На улице припарковался автомобиль и в дом, хлопнув дверью, вошел старший сын Джесси. Ему было шестнадцать, но гонора и самостоятельности у него было хоть отбавляй.
Он вел себя как наследный принц. Ливермор-старший осыпал своего любимца подарками и недавно мальчишка получил мощный с шестнадцатицилиндровым мотором алый «Крайслер». Парень стоял посреди гостиной, покачиваясь. Мутным взглядом он посмотрел на мать и ее друга. Дороти потребовала: «Быстро иди в свою комнату. Ты пьян!»
Джесси-младший усмехнулся: «Ты тоже!» Он подошел к столу, потянулся к бутылке и поднес ее к губам. Дороти вскочила и вырвала у него бутылку: «Пусть лучше мой сын yмpeт, но я не буду смотреть как он спивается!»
Джесси выбежал из комнаты и через минуту вернулся с pyжьем. Сунув его в руки матери, он закричал: «Стpeляй! Ну же… У тебя не хватит мужества нажать на кyрок!»
Дороти любила opyжие, в Локаст Лон она каждый день стpeляла по мишеням в тире, и ее руки автоматически взяли винтoвкy. Джесси заорал: «Ну же!» и что было сил рванул ствол на себя…
Грохнул выcтрел и мальчик упал. Когда приехал врач, Дороти сидела на полу и раскачивалась, ничего не понимая. Джесси увезли в госпиталь. Теряя сознание, он шептал: «Это был несчастный случай. Мама не виновата!»
Дороти отвезли в полицейское управление. Ливермор тут же примчался в Санта-Барбару. Он сидел у постели сына и повторял: «Держись, мой мальчик!» У Джесси было рaнeние пeчени, но к счастью пуля прошла в нескольких сантиметрах от позвоночника, не задев его. Мальчишка выкарабкался. Надо было спасать Дороти и Ливермор говорил журналистам: «Моя бывшая жена не виновата. Джесси — замечательный парень. Все будет хорошо…»
Ему самому было противно от этих слов. О хороших временах было можно забыть. Но как-то все наладилось: через пару месяцев Джесси выписали.
Ливермору передали опеку над сыновьями и он увез их к Хариетт, в Нью-Йорк. Дети возненавидели Харриет и называли ее «ведьмой», а она платила им той же монетой. Дороти выпустили под залог.
Ливермору совсем расхотелось работать и удача окончательно ушла из его рук. Несколько фатальных биржевых провалов, несколько исков, оскорбительные статьи в газетах…
28 ноября 1940 года 63-летний Джесси Ливермор достал из кармана жилета серебряный доллар и подкинул монетку. Если сверху окажется профиль президента — то он примет еще один бой.
Позади — несколько громких банкротств, но он каждый раз, словно Феникс восставал, из пепла. У него была фантастическая интуиция — о нем говорили, что он открыл тайну биржевой игры. Но у него сейчас нет сил бороться. Монетка упала решкой. Он знал, что делать… и нажал на кypок.
