В 1909-ом году в сборнике «Земля» вышла первая часть повести Александра Ивановича Куприна «Яма».
Произведение вызывало в литературном мире некое подобие бури, хотя, по большому счету, ничего нового для общества Куприн не сказал: он всего лишь в литературной форме обозначил и без того всем известный факт — в Российской империи процветает древнейшая профессия.
Куприн, который считал, что писатель должен окунуться в «живую жизнь», посетил множество «ям» в крупных городах империи — в Киеве, Одессе, Петербурге. Александром Ивановичем было собрано множество материалов, которые и стали становым хребтом повести. «Яма» — это произведение близкое к документалистике.
Так, журналист «Киевских вестей», прочтя повесть Куприна, написал, что он узнает в персонажах «Ямы» многих «живых киевлян».
Повесть вышла накануне готовящегося Всероссийского съезда по борьбе с торгом женщинами, который прошел в 1910 году. В стране велась горячая дискуссия о месте в обществе женщин с низкой социальной ответственностью, и повесть, что называется, угодила в нерв.
Официальная цензура назвала повесть неприличной. Сугубо отрицательно высказались и многие борцы за нравственность, обвинившие Куприна в клевете на Россию.
Даже Лев Толстой высказался по поводу «Ямы» в том духе, что Куприн, вставая на позицию обличителя, втайне «наслаждается» описываемыми им сценами.
Особенно задела Куприна краткая характеристика повести, данная Львом Николаевичем:
Грязно это.
Иначе воспринял повесть знаменитый французский писатель Ромен Роллан, отправивший Куприну восторженное письмо.
Как бы то ни было, но описанные Куприным «ямы» существовали в Российской империи, и в большом количестве.
Как бы Лев Толстой и другие авторитеты ни закрывались от этого явления, оно было.
Как были и многочисленные обитательницы ям, которых любили посещать и аристократы, и купцы, и директоры гимназий, и кадеты, и юнкера, и даже некоторые известные писатели.
История сохранила фотографии обитательниц «ям», которые попадали туда по самым разным причинам.
Инъекция в живот
Все дамы, занимающиеся известным родом деятельности, были обязаны проходить медицинское освидетельствование. Здорова? Получаешь соответствующую метку в «Смотровой книжке». Больных же лечили.
На этой фотографии 1910 года мы видим, как врач делает молодой пациентке ртутную инъекцию в живот. Девушка явно не восторге от унизительной процедуры, однако, если она откажется лечиться — с работой придется расстаться.
Реестровые женщины
Одной из причин недовольства на Куприна со стороны официальных властей было то, что доходы от столь специфической деятельности были важной статьей пополнения государственного бюджета.
«Сонечки Мармеладовы» платили взнос за медицинское освидетельствование, а на «ямы» налагалась повышенная арендная ставка — терять этот источник средств государство не хотело.
Обитательницы «ям», а также дамы, промышлявшие на улице, образовывали особый слой общества — реестровые женщины. Реестровая женщина получала от государства «желтый билет», который налагал на нее обязанности по оплате медицинского освидетельствования, но также давал и определенные права, легализовывал, защищал от произвола.
Жёлтый билет
А вот и уже упомянутый «Желтый билет», который официально назывался «Заменительным билетом».
Этот документ был выдан в 1904 году 20-летней Евдокии Михайловне Ивойловой из села Верхнего Челна Казанской губернии.
Девушке разрешалось жить в Нижнем Новгороде и работать на Нижегородской ярмарке по 18-е июня 1905 года.
По прибытии в Нижний, Евдокия обязана была явиться в местный полицейский участок и прописаться.
Не только страдания
Куприн в своей повести изобразил жизнь женщин в «Яме» в крайне негативном свете. Их страдания подобны страданиям Сонечки Мармеладовой, жизнь темна и беспросветна. В принципе, так и было, но далеко не всегда.
Все зависело, если можно так выразиться, от «организации дела». Некоторые владелицы «ям» организовывали все таким образом, что девушки оказывались в условиях гораздо лучших, чем «на свободе».
Некоторые реестровые женщины крестьянского происхождения впервые в жизни досыта наедались именно в «яме».
Для некоторых несчастных это место стало своеобразным приютом, где девушки находили заботу и защиту.
Камелии
Помимо обитательниц «ям» и тех несчастных женщин, что, не имея «желтого билета», поджидали извозчиков около вокзалов и трактиров, в любой момент рискуя быть зарезанными, были и аристократические «дамы полусвета».
После того, как в России стал невероятно популярен роман А. Дюма-сына «Дама с камелиями», роскошных красавиц, ищущих быстрого и внушительного заработка по известной схеме, стали называть камелиями.
Камелии вели ту же жизнь, что и петербургские аристократки. Посещали рестораны, театры и балы, катались в каретах, носили шикарные платья.
Для многих девушек даже из вполне благополучных семей образ жизни камелии был предметом зависти и тайной мечтой.
От сохи
Однако, основным поставщиком «ям» было крестьянство. Согласно статистике начала XX века, свыше 47% всех «реестровых женщин» были необразованными крестьянками.
На втором месте располагались мещанки, не имевшие в городе особых перспектив. Для многих древний промысел был не просто единственным выходом из положения, но и своеобразным «социальным лифтом» — можно себе представить, в каком аду жили эти женщины «дома».
Тем не менее, не следует думать, что в «ямы» шли только от нужды. Согласно проведенному в 1907 году опросу, 79% дам стали «реестровыми женщинами» не из-за нужды, а из-за лени, желания получать легкие деньги, вести непринужденную жизнь.
Настоящая нужда отправила в «ямы» и на улицы лишь 10% обладательниц «желтых билетов».
Без лицензии
А на этой фотографии 1913 года, хранившейся в полицейском архиве Нижнего Новгорода, мы видим женщин, промышлявших «древнейшей» без лицензии на Нижегородской ярмарке. В соответствии со статьей о наказании за непотребство, женщин, пойманных в первый раз, ждал штраф. В дальнейшем наказание возрастало вплоть до каторги.
Впрочем, всем им будет предложено легализоваться, пройти врачебный осмотр и получить «желтый билет». Может быть, поэтому эти женщины вполне расслаблены, а некоторые из них даже улыбаются.
Вот такие фотографии сохранились до наших времен. И хотелось бы упрекнуть царскую Россию за это безобразие, но, вспомнив, что творится в наш «просвещенный XXI век», пожалуй, промолчу.
