О моем герое известно следующее: его имя Самуил, возраст — около 60, живет с невзрачной любовницей на берегу моря в собственном старинном трехэтажном доме, обожает любых крысоподобных зверей (морские свинки, декоративные мыши, хомяки живут в доме где хотят), очень скверно водит авто и страшно любит 18-летнюю дочь от первого брака.
Кажется, у Самуила есть какие-то магазины в центре Риги и в Питере, но это жутко засекреченная информация. На вопрос: «Чем вы занимаетесь?» он отвечает «работаю инженером» или переводит разговор на спрашивающего. Как сам утверждает:
«Что ли я не настоящий еврей и не могу ответить вопросом на вопрос?»
В советские времена Самуил отсидел пять лет по «народно-хозяйственной статье». А в 1987 году, когда он вышел, эта статья была отменена. Потому что официально разрешили частное предпринимательство. Все преступление Самуила, как он уверен, заключалось в подборе трусливых партнеров.
Впрочем, зла на людей Самуил не затаил. Отчасти потому, что и до отсидки не был особо добрым человеком.
Самуил почти не выделяется среди воскресных покупателей рынка. Он маленького роста, неуклюж, косолап, настолько плохо сложен, что даже в самой дорогой одежде смотрится бомжом, с крупной и вечно грязной головой. Но фантастически, невероятно умен и талантлив во всем, что касается денег.
— Я обожаю перестройку, потому что благодаря ей мне не только довелось стать богатым, но и пожить в свое удовольствие.
Я никогда не был бедным человеком. Когда в школьные годы родители давали мне деньги на обеды, я их тратил иначе. Сначала эти рублики я копил. Потом шел к морякам в порт: «Дядя, продайте жевательную резинку!». Дядя продавал, а я аккуратнейшим образом вытаскивал пластинки резинки из пачкии вместо них вставлял кусочки глянцевого картона, которые в свою очередь вырезал из маминой обувной коробки.
Это изделие продавал чужим, настоящую резинку без упаковки продавал одноклассникам, из вырученных денег снова выделял оборотный капитал и чистую прибыль. Капитал возвращался к морякам по схеме «деньги-товар-деньги», а прибыль я снова копил.
Хотя уже в детстве я заметил свой недостаток, от которого не могу избавиться до сих пор. Мне никогда не жалко денег, если я трачу их на себя. Люблю себя баловать. Но это абсолютно не относится ни к кому другому! Мои бывшие жены почему-то считали, что тратить на них — это удовольствие для меня. С какой стати?!
— Сколько раз вас били в детстве за продажу жевательной резинки?
Отвечаю: никогда! Потому что с самого начала своего индивидуального предприятия я взял в долю (раз в две недели дарил ему настоящую жвачку) одноклассника по прозвищу Гиря. Уже в 12 лет каждый его кулак весил примерно как пудовая гиря. Все торговые операции с посторонними покупателями я обычно проводил в присутствии Гири.
С одной стороны, при советской власти было легче, потому что одновременно умных и решительных людей было относительно мало. С другой — тогда т работал как лошадь, а жить не мог. Сейчас все умные, все можно делать, а много ты знаешь богатых людей? В основном те, кто кажется богатым, на самом деле сидят без денег и с долгами. Например, мне.
Я бы тоже, наверное, сейчас подсел на бедность, если бы вовремя не развелся. Бизнес есть величина постоянная: если ты умеешь его делать, то будешь успешно делать всегда. Но в жизни, кроме работы, остается еще и семья. Единственное спасибо, которое я могу сказать своей бывшей второй жене (первая погибла в автокатастрофе. —— Авт.), что она согласилась на развод. Но сколько вытрясла из меня денег, кошмар! И все равно спилась. А почему я захотел с ней развестись?
Слишком много тратила на себя. Пила шампанское днем с подружками, а потом не могла приготовить мне ужин, постоянно напрашивалась со мной в турпоездки и кучу денег тратила на тряпки, и вообще, она некрасива и у нее кривые ноги.
Я попросил развода, оставил ей шикарную квартиру с мебелью, забрал к себе дочку и при этом получил список на пяти листах, что еще я ей должен. Она включила в него автомобиль последней марки, содержание ей, ее маме и ее сестре до конца их жизни, раз в три месяца — турпоездки, пожизненные медицинские страховки и даже лечение зубов всего семейства! Я отдал ей все, что у меня было к 1992 году, лишь бы больше никогда не видеть ее poжу.
Ну, ладно, почти все я отдал, ведь мне нужно было снова начинать бизнес. И вот, смотри, тебе нравится мой дом? Я купил его еще до развода всего за 150 000 долларов. Жена не знала. На всем юрмальском побережье не найти такого: он два года не дотянул по возрасту до статуса «архитектурной ценности» и был невозможно разрушен.
Но я терпелив — комнатку за комнаткой, этаж за этажом, постепенно, понемногу, за полгода все сделал. Ты видишь море из своего окна? Вот, смотри из моего!
Первую неделю, пока мы жили здесь с дочкой, мне было очень хорошо. Потом наступило лето, я отправил дочку на отдых и учебу в Израиль, подальше от мамаши, да и сам хотел отойти от развода. И тут выяснилось, что у меня, во-первых, кончились чистые рубашки, а во-вторых, чистая посуда.
Рубашки я затолкал в пакет и отвез в химчистку, оттуда меня отправили в прачечную, а там их выдали постиранными, но мятыми. Я ругался, конечно, но пришлось ехать в другую прачечную, где гладят, и снова их сдавать. Так в моем доме поселилась Надька.
Измучившись таскать свои рубашки в прачечную и разбив несколько дорогих тарелок, я подсчитал, что домработница будет экономнее. Купил газету «Реклама», позвонил по нескольким объявлениям и выбрал ту, что помоложе, но с ребенком — надежнее, когда женщина с жизненным опытом. Опасался, конечно, не сворует ли чего.
И тут на электричке ко мне приезжает дважды разведенная женщина, выглядит моложе своих 35, очень качественно моет посуду и даже соглашается за те же деньги убрать комнаты после строителей. Я был так доволен ее работой, что однажды предложил ей остаться. И, знаешь, ни разу не пожалел!
Мы живем вместе уже шесть лет. На третьем этаже моего дома две комнаты для ее сына — одна учебная, другая спальня с ванной. Моя дочь и ее сын примерно ровесники и давно подружились. И домработница мне теперь сто лет не нужна.
Вот как мне нравится слово «перестройка», точно так же мне нравится слово «любовница». Заметила, что я всегда так про Надьку говорю? Это очень надежное слово, лучше, чем «жена». Жена всегда претендует на мои деньги, а я этого больше не хочу. У Нади все есть, я всегда беру ее на отдых, раз в полгода выделяю деньги на тряпки.
Я полностью содержу ее сына, оплачиваю ему и учебу, и футбольную секцию. Надька никогда со мной не спорит, никогда, в отличие от бывших жен, не обзывает меня ypoдом и не лезет в мои дела. Она не кокетничает с моими охранниками и никогда не притащит венерических болезней.
Иногда, в хорошую погоду, я открываю на террасе бутылку виски и мысленно говорю своим родителям на небе:
«Смотрите, мои любимые мама и папа, ваш сын очень правильно живет».
