— Не мои дети. – прохрипел старик. – Кучера нашего! Точно знаю!
Молодая жена всплеснула руками. Все взгляды устремились на неё. Опороченная мужем, в присутствии десятков посторонних людей, Нина была бледнее снега.
— Да помешался он. – негромко произнес брат молодой женщины. – Ясное же дело!
Демонстративно повернувшись спиной к тяжело больному, Нина твёрдой походкой вышла из комнаты. Она знала, что теперь ничего изменить нельзя. Назавтра весь Саратов будет сплетничать о ней. И тогда, вполне возможно, ей придется рассказывать правду.
Две усадьбы имелись у помещиков Городецких – Ивановка и Фёдоровка. «Ивановку отдадим в приданое за Ниной, — деловито рассуждала мать, — а вот Фёдоровку завещаем Саше». Варвара Дмитриевна Городецкая происходила из славного саратовского рода – знатного и очень богатого.
Господский дом её родителей был выстроен не хуже, чем некоторые дворцы в столице. А уж сколько имелось слуг! Обзаведясь собственной семьей, она постаралась, чтобы и у неё особняк был не хуже. Красавица Нина, родившаяся в 1828 году, и два её брата (один из которых умер совсем молодым) росли среди роскоши…
В ту пору не было принято, чтобы дети сами решали свою судьбу. Иные столичные барышни, правда, сбегали с любимыми – как младшая дочь графа Строганова. Но в Саратове такие выверты не поощряли.
— Разве может дочь сама судить, хороший перед ней человек, или нет? – возмущалась Варвара Дмитриевна. – Что она может знать, в восемнадцать-то лет?
Городецким приглянулся необычный жених – англичанин! Джон Гудчайльд родился в Шрусбери на четверть века раньше, чем Нина. А потом перебрался в Россию, принял православную веру, поступил на военную службу, и даже весьма на ней преуспел.
Ивану Фомичу – так его величали на новой родине – удалось дослужиться до полковника, он был дважды награжден… Был на хорошем счету и государя Николая I. Заимев чины и деньги, решил, что пришла пора жениться.
Отторжение невесты было очень явным. Но Нину всё-таки повели к алтарю в феврале 1848 года, за несколько дней до Великого поста – ведь в пост не венчали. Как и было обещано, «молодым» выделили усадьбу в Ивановке, откуда Нина писала полные скорби письма своему брату.
«Меня погубили, — писала она, — отдав человеку, с которым я не желаю находиться рядом ни одного дня!»
Дважды Нина была в положении, и дважды ей не удавалось доносить дитя до срока. И вот в 1851-м году на свет появилась Варенька, хорошенькая кудрявая девочка, названная в честь бабушки. Затем пришел черед Елены, а потом, один за другим, родились Валентин и Людмила.
Крестили детей знатные люди Саратова – губернатор, предводитель дворянства, отставной майор, богатейшие помещицы…
Но Иван Фомич начал быстро сдавать. На губернские балы Нина выезжала без него, и всегда с большой грустью рассказывала, что супруг болен… Сопровождала мужа на лечение в Италию, приглашала специалистов из столицы. Ситуация почти не менялась. Хворал помещик Гудчайльд. И с годами его характер становился всё резче и невыносимее.
Когда дни его были сочтены, и священник уже успел прочесть отходную молитву, в присутствии английского родственника, который тоже перебрался в Российскую Империю, самых близких друзей и поверенного в делах, Иван Фомич хриплым голосом заявил:
— Не мои дети. Ращу чужих. Кучера нашего дети! – на том и преставился.
Опороченная помещица хранила гордое молчание. О том, что произошло в последние минуты жизни Ивана Фомича, в Саратове начали шептаться сразу. Кто-то не верил, а другие понимающе кивали:
— Да знамо, про кучера! Про Ваньку! Нина-то без мужа в город ездила. Вот так и познакомилась с ним!
Подняли бумаги Гудчайльда. Везде значилось – детей Иван Фомич признает своими, всем оставляет наследство… Оказалось только, что в переписке с родственником он выражал сомнение, будто младшая дочь и сынок родились в законном браке.
Многие спешили высказать Нине, что всячески поддерживают ее, что не верят слухам. Ведь не может такого случиться, чтобы женщина из такой семьи, с достойным воспитанием, могла связаться с каким-то Ванькой!
Но Нина поразила весь губернский город… Минул срок траура, как она вышла замуж за кучера Охмина. Получается, все подозрения имели под собой основу?
На Руси знали случаи, когда помещицы шли даже за крепостных – как Акулина Фотиева, о которой я писала отдельную статью. Или Анна Катина, которая добровольно пошла за крепостного художника Тропинина… И всё же каждый такой случай считался из ряда вон выходящим.
От Нины сразу отвернулись все друзья и знакомые. Она совершила постыдный шаг, одобрить который никто не мог. Теперь помещица считалась по-настоящему опороченной. Принимать у себя дома жену кучера? Помилуй бог!
Никто не хотел покупать лес, которым она прежде торговала. Кружева, изготовленные её мастерицами, больше не принимали в купеческих лавках. Дела усадьбы стали идти всё хуже и хуже.
А новоявленный муж, который был, к тому же, на несколько лет моложе своей жены, требовал денег на развлечения. Влюбленная женщина не смела отказать… Она запутывалась всё больше…
Спустя несколько лет ей пришлось продать свою Ивановку. Деньги пошли на оплату накопившихся долгов и на покупку маленького домика, где теперь жила Нина с вечно веселым мужем и младенцем.
Говорили, что супруг поколачивает ее, а дети полковника Гудчайльда предпочли переехать в дом дяди, чтобы не видеть всего этого…
…Однажды она не выдержала. Пришла к предводителю дворянства за помощью. Кляла свою судьбу, просила о заступничестве. О возможности выдать ей немного денег, в память о былом… Ведь когда-то она сама принимала в своем доме все саратовское общество, была щедра и гостеприимна!
Нина оказалась в столь сложной ситуации, она выглядела такой жалкой, что ей пошли навстречу. Картина невероятной бедности открылась предводителю. Это было воплощенное отчаяние.
Ей оставили немного денег. А дальнейшие следы Нины теряются. Кто-то говорил, что она уехала из Саратова, с помощью брата, а другие – что вскоре умерла. Кучер же окончил свои дни в придорожном трактире, где затеял драку с посетителями.
А историю этой женщины записал ее современник, Владимир Шомпулев. Его ценили за яркий слог и удивительное знание провинциальной жизни. Истории Шомпулева печатали в журнале «Русская старина», а затем издали их отдельной книгой, с которой и ознакомилась ваша покорная слуга.
