1941 год. Июнь.
Мила смотрела в зеркало на свое отражение и плакала. Слезы беззвучно катились по ее лицу и она их даже не утирала. Там, в зеркале, отражалась другая девушка. С печальным лицом, грустным и отрешенным взором. Не она, жизнерадостная и веселая Милка.
Не Милочка и Людмилка, как ласково называли ее односельчане, а другая, чужая, которую она недавно узнала.
— Это не я, — шептала Мила. — Та девушка в зеркале — не я. У этой девушки душа ранена и сердце кровоточит.
— Что ты там бубнишь, дочка? — мать подошла к ней и стала орудовать булавками, подгоняя платье по фигуре.
— А отощала-то как! Эк, как на тебя сказывается свадебное волнение. Невесты все переживают.
— Я не переживаю, во мне огонь горит. Мама, ну почему? Почему вы так со мной поступаете?
— Послушай, дочка, я ведь сколько раз тебе говорила — так нужно! Это для твоего же блага. А Игнат большим человеком станет, вот увидишь! Нет любви у тебя к нему? Так появится! Я твоего отца за неделю до свадьбы узнала, и ничего, счастливо живем.
Вот и ты с Игнатушкой счастлива будешь. Хороший он парень, умный. Вон, институт окончил. Много ты знаешь наших деревенских парней, кто хоть школу окончил?
— Мама, да разве в этом счастье?
— А в чем? Или в ком? — нахмурилась мать. — В Гришке, по которому ты сохнешь? Да этот неуч три класса образования имеет, расписываться так и не научился, все крестики ставит, да галочки, или имя свое коряво царапнет на бумаге. А уж, прости Господи, шалопай какой! Нету в нем серьезности да ума.
— Зато я люблю его! — Мила вновь залилась слезами.
— А он? Он тебя любит? — мать посмотрела на дочку. — То-то же! Не любит, вон, обрадовался, что свадьба в деревне будет, одни гульки на уме. Развернись, я еще вот тут заколю, — мать резко повернула дочь, что та едва на ногах устояла. — А отец все правильно сделал, он о твоем будущем печется.
Мила закрыла глаза, чтобы мать не видела ее яростного взгляда. Как же, печется! Да о себе он печется, прежде всего!
У Милы была лишь младшая сестренка, пяти лет от роду, последний ребенок в семье. Было у Милы два брата — один утонул в возрасте десяти лет в тридцать пятом, а другой в финской участвовал, так как военным был. Вот и сейчас он в Ленинграде службу проходит и носа в деревню не показывает.
Отец гордится Алешкой и всех с ним сравнивает. Игнат же сын друга отца, он и правда умный и целеустремленный парень, но не любит его Мила. Не то чтобы с души воротит, а боится она его серьезного взгляда, хмуро насупленных бровей, когда он считает на складе остатки. И улыбки от него не дождешься. Разве такой может любить?
То ли дело Гришка, друг ее детства. Год назад она вдруг поняла, что влюблена в этого балагура и весельчака, который был душой любой компании. Ну и пусть он неуч, как называет его отец, зато в колхозе он в первых рядах — и за трактор сядет, и косу в руки возьмет, и на лесозаготовку впереди всех отправляется. Трудолюбивый, но слишком уж разудалый паренек.
А два месяца назад отец и его друг Степан Борисович пришли домой и, сев перед Милой, завели разговор о ее свадьбе с Игнатом.
— Дочка, я тебя с младых ногтей знаю, такая невестка нам с женой по нраву будет. Отец твой согласие дал.
— А у меня спрашивать не надо, дядя Степа? — Мила была ошарашена.
— А что не так, девочка? Разве мой Игнат плох? Умный, серьезный парень, за плечами которого сельскохозяйственный институт. Да за таким, как за каменной стеной! И у нас дом большой, будет где детишкам разгуляться.
— Сейчас не то время, чтобы замуж родители выдавали, — упрямо ответила Мила. — Я выйду замуж только по любви.
— Степан, ты ступай, я с дочкой сам поговорю. — Петр Сергеевич попросил друга.
Едва Степан Борисович ушел, отец перевел на дочь суровый взгляд.
— По любви, говоришь? А уж не за Гришку ли ты замуж собралась?
— А хоть бы и за него! — ответила Мила, глядя отцу в глаза.
— Не бывать тому, слышишь? — отец грохнул кулаком по столу. — Сгною, уничтожу, но зятем он моим не будет. Ты али слепая, али глупая? Да он под каждую юбку заглядывает, как кобель дворовой, сбежавший с привязи!
— Пусть стыдятся те, кто кувыркается с ним! А я все равно сделаю так, что он меня полюбит и женится на мне!- упрямо продолжила дочь. — И верность он мне хранить будет, вот увидишь.
— Я ничего не увижу, потому что никогда не позволю! — у отца глаза яростью пылали.- Вот в кого ты глупая такая, а? Ладно бы он тебя любил, добивался твоей руки, но ведь ты ему нужна так же, как Галка и Зинаида — поматросит и бросит. Думаешь, я позволю навлечь такой позор на нашу семью? Ты о Машеньке подумала, о сестричке своей младшей?
— А что же Игнат? Разве он согласен на мне жениться? Разве он добивался моей руки? — насмешливо спросила Мила.
— Он и попросил нас с отцом об этом браке.
— Почему же ко мне не пришел? — Мила была ошарашена словами отца, она и представить себе этого не могла.
— Потому что он все делает по уму. Сперва у родителей разрешения спрашивает, потом начнет ухаживать.
— Так он еще не ухаживал, а о свадьбе просит, — рассердилась Мила.
— Так сперва он разрешение просить изволили. Говорит, жениться хочет на тебе, но сперва поухаживать. Так что, готовь приданое, в хорошую семью новой хозяйкой войдешь.
— Нет! — Мила подскочила и выбежала из дома.
Игнат за ней ухаживал — неумело, по серьезному подходя к этому делу, но уже с уверенностью, что она будет его женой. Мила сперва пыталась на смех его поднимать, но, получив от отца пару раз вожжами, смирилась.
Не хотела она с родителем ссориться, впереди было еще времени много, авось, что-то придумает. И свадьбы не будет, что бы отец не говорил, и как бы он не грозил.
За месяц до даты назначенной Мила все же сумела обратить на себя внимание Григория. И тот, почуяв добычу, стал увиваться вокруг нее. Не прошло и недели, как оказались они в его сарае, набитом соломой. Мила тогда думала, что он влюблен в нее, а раз так, то пусть потерпит и добивается.
Дуреха не понимала, что Гриша не готов был к семейной жизни. А раз девка после поцелуев и обжиманий вскочила, да платье поправила и, краснея, отказала в дальнейших действиях, так почто ему такая недотрога, когда есть красавица Галина да Зинаида, охочая до мужиков?
— Гришенька, прости. До свадьбы берегу себя.
— А зачем со мной сюда пошла? — удивился Гриша, распаленный ее поцелуями. — У тебя Игнат есть.
— Да не люблю я его! Я тебя люблю, неужто ты не видишь? — девушка сделала шаг и ухватила его за руки. — Гриша, я за тебя замуж хочу.
— Ты чего? — он отпрянул и рассмеялся. — Да я и не собирался пока жениться! Мне и так неплохо, а семья — это большая ответственность. Я дума
л, что ты уже с Игнатом того, все было, раз он на тебе жениться собрался вдруг вот так скоро…Нет уж, извини, но с родителем твоим связываться мне не с руки. Уж шибко он силен. И не ходи за мной, иди к жениху и береги себя до свадьбы.
Он выскочил из сарая, пригладив взлохмаченные волосы и сердясь на себя и на Милу. Он и правда думал, что девушка — легкая добыча, вон как увивалась за ним, глазки строила, да с радостью на сеновал за ним пошла.
Он и не предполагал, что она про любовь начнет говорить, да про невинность, считая, что поцелуев достаточно для того, чтобы он на ней женился. Где Галина? Ему срочно надо ее увидеть!
А Мила, выйдя из сарая и поправив платье, с тоской посмотрела вслед Григорию, который завернул во двор к молодой вдове Галине.
Она была еще молода и глупа, а еще слишком наивна…
Высмеянная Григорием, Мила не опускала руки, она по-прежнему не хотела замуж за Игната, но мать и отец даже слышать ничего не хотели, твердя о ее счастье и везении.
И вот за неделю до свадьбы мать принялась самостоятельно шить платье для нее, подгоняя по фигуре. Девушка очень похудела от переживаний, но мать сочла это просто волнением, будто не слыша, что говорит ее дочь.
— Ты сейчас просто не понимаешь, как свезло тебе стать невестой Игната. Потом ты нас с отцом еще благодарить станешь.
— Да пусть весь мир обрушиться вокруг! Только бы свадьбы не было! Пусть все до тла сгорит! — от отчаяния бросила она и, стащив с себя платье, которое уже почти было готово, она накинула свое домашнее одеяние и закрылась в комнате.
И вдруг она услышала переполох. В окно кто-то громко постучал. Выглянув, она увидела соседку Татьяну.
— Милочка, где мать с отцом?
— Отец во дворе управляется, в сарае, небось! А мать в доме. Мама! — крикнула она. — Тетя Таня пришла.
— Ты тоже выходи, сбор у сельсовета. Бегом!
— Да что случилось? Чего ты орешь как на пожаре? — Евдокия, мать Милы вышла на улицу и обратилась к Татьяне.
— Хуже Дуня, хуже.
Татьяна вышла со двора и пошла к другому дому, колотя в окна. Мила, Евдокия и удивленный Петр Сергеевич отправились к сельскому совету. Что хуже пожара?
А там уже стояла толпа, все перешептывались и удивленно смотрели на председателя колхоза.
— Ты, Макарыч, объяснишь, что случилось? Или дальше молчать будешь? — красавица Галина нахмурила брови, позади нее стоял довольный Григорий и ему, казалось, нет дела до того, зачем собрали их на площади.
— Чтобы сто раз не повторять, дождемся остальных. А, вот и Кузьма Петрович идет, мудрец наш, — усмехнулся председатель, шутливо обратившись к прибывшему старику, старожилу села.
Затем поднял руку, призывая немногочисленную толпу замолчать и громким голосом, в котором была слышна печаль и тревога, заявил:
— Сегодня я получил телеграмму из города. Крепитесь, товарищи — нам нужно защищать Родину. Немец напал на Советский Союз вчера, в четыре часа утра.
— Он рассказал все то, что получил в телефонограмме, но его уже никто не слушал, все в разнобой стали охать, ахать, причитать. — Товарищи, тише, дайте слово сказать!
Толпа замолкла и Андрей Макарович заявил:
— У меня был час до вашего здесь сбора, чтобы все обдумать — я ухожу на защиту нашей Родины. Кто со мной?
Один из мужиков поднял руку, — но тут его мать вцепилась в него мертвой хваткой:
— Не пущу! Не пущу!
— Мать, потом поговорим, — тихо произнес мужчина, ласково глядя на свою маму. А у Милы сжалось сердце — ее Алеша, ее старший брат тоже пойдет в первых рядах. Он всегда говорил, что его призвание Родину защищать!
Они вернулись домой, отец молчал, мать плакала, а у Милы на душе кошки скребли. Взяв в руки платье, которое шила мать, Мила посмотрела на родителей и произнесла:
— Думаю, не время сейчас для свадьбы? Нам нужно думать об Алешке…
— А когда будет время для нее? — отец поднял глаза.
— Когда наша страна победит. Вот тогда и победу, и свадьбу отпразднуем, — тихо произнесла Мила, вздрогнув и вспомнив свои слова… Не накликала ли она беду? Она так яростно сопротивлялась, что не подумав, пожелала миру вокруг рухнуть и чтобы все сгорело дотла…
Тут они услышали стук в дверь и на пороге появился Степан Борисович.
— Откладывается свадьба, друг мой, — тихо произнес он, присаживаясь за стол
— Игнат тоже присоединился к председателю? — так же тихо спросил Петр Сергеевич.
— Ты думал, как-то иначе будет? Что отсидится он в сторонке?
— Я не сомневался в том, что Игнат смелый и храбрый парень. Ну что же, давай отложим свадьбу до победы.
— А мы что делать будем, Петя? Вслед за сыновьями пойдем? — Борис устало и обреченно провел по лицу.
— А мы, Степа, здесь будем наших баб и детей защищать. Кто же здесь останется, коли они все уйдут?
Мила вышла провожать Игната. Как бы она не была против свадьбы, но Игната она тоже знала с детства. Он не принимал участия в детских играх, будучи старше Милы, дружил он с Алексеем. Тот всегда посмеивался над младшей сестрой и Мила не проводила с ними время в их играх и их развлечениях.
А уж когда Игнат уехал в город учиться, то и вовсе о нем даже не вспоминала. Вернулся он серьезным и рассудительным парнем, что для восемнадцатилетней Милочки было отталкивающим. Легкость и веселье — не про него. Но все же, он ее жених, пусть и не состоявшийся. Его, как и любого мужика в селе, жаль. И душа у нее будет болеть, как и у других односельчан.
— А ты что же? С ними не едешь? — спросила она Григория, который тоже вышел провожать парней.
— Неа!- беспечно ответил он. — Вот призовет Родина, тогда пойду. А чего самому нарываться? Да и уверен, без меня там справятся, не пройдет и месяца. Так что еще погуляем на твоей свадьбе, Милка!
Слушая его, Мила посмотрела другими глазами на объект своего воздыхания. Вдруг ей стало как-то неприятно находиться рядом с ним. Хотя, что он такого сказал? Но вот сравнивая его с Игнатом, Мила вдруг поняла, кто из них настоящий мужчина….
