«Кружись, Оля, кружись!» — Весело кричали подруги. Изображая водоворот, девушка быстро кружилась, и в этом вихре была похожа на бабочку – пёстрая, яркая, лёгкая. Николай смотрел на неё, не в силах оторвать взгляда.
Он ещё никогда не видел такой непосредственности. «Моя жизнь сделала в тот миг большой крутой виток», — позже напишет он. Чернышевский понял, что Оля — это его судьба.
Среди саратовской молодежи она была признанной звездой. Самая обаятельная, самая искренняя. У Васильевых любили собираться гости – там всегда было хлебосольно и очень весело. В середине XIX века молодые люди обожали игру в «живые картины».
Одну из таких картин и увидел Николай Чернышевский 26 января 1853 года, в день своего первого визита. Оля Васильева изображала водоворот, и так увлеклась, что едва не сбила Чернышевского с ног.
Он был молчун. Держался поодаль, улыбаясь краешком губ, и то не всегда. Участия в «живых картинах» не принимал. Но его все равно тянуло в дом Сократа Васильева, потому что атмосфера там всегда была такой теплой!
На Масленицу, до обеда, молодые люди поехали кататься шумной компанией. Чернышевский отказался, но обещал прибыть к вечеру. А когда в назначенный час появился в доме Васильевых, увидел раскрасневшуюся Олю, в сбитом набок капоре, которая заливисто хохотала и рассказывала, как сани перевернулись.
— Они так испугались! – Кричала она со смехом. – Ну право, что за пустяки!
— Тише, тише, Оля. – Наставлял отец. – Ты весь дом поставишь с ног на голову.
Он ждал именно такую. Смешливую, лёгкую на подъем, непохожую на него самого. Бабочка Оля, вот кто она была. Но заикнувшись перед друзьями, что будет делать предложение, встретил непонимание:
— Да ты у неё под каблуком окажешься!
«Она первая красавица на свете, — писал Николай в дневнике, — у нее характер… какой нужен для моего счастья».
Он сделал предложение и его приняли. Но когда к свадьбе уже все было готово, умерла мать Николая. До венчания оставалось десять дней! Родные упрашивали Чернышевского отложить церемонию, но он и слышать ничего не хотел. 29 апреля в Сергиевской церкви молодые пошли под венец. А потом переехали в Петербург.
Бабочка Оля видела свою жизнь как череду бесконечных радостей. В марте 1854 родился первенец, Саша, но разве это повод отменять весенние и летние пикники? Она обожала веселье точно также, как в ту пору, когда еще не была замужем.
Чернышевский умилялся: она сама словно ребёнок! Если у них бывали гости, Оля могла выбежать на улицу, и, показывая на окна, спросить у прохожего: «Знаете что там? У Чернышевских снова танцуют!». Чем занимается ее супруг, каковы его идеи и взгляды, всё это мало занимало Олю. Это оставалось за скобками её интересов.
Их различие и прежде бросалось в глаза, но со временем стало уж слишком ощутимо. Строгий Чернышевский не спешил присоединяться к Олиным гостям, а она стала скучать рядом с мужем. Видя это, Николай однажды сказал ей совершенно спокойно:
«Ты вольна выбирать свой путь сама… Хочу, чтобы ты просто была счастлива». Поразмыслив немного, Оля пришла к выводу, что менять ничего не станет. Николай был удобной тихой гаванью, а бежать в неизвестность – зачем?
У них родились ещё два мальчика – Виктор, которого не стало в три года, и Михаил. Младшему не исполнилось четырёх, когда Чернышевского арестовали. Его обвиняли в революционной деятельности и поместили в Петропавловскую крепость.
Бабочка Оля впервые была озадачена по-настоящему: что ей теперь делать? Когда сообщили, что Чернышевского ждет высылка в Якутию, она лишилась чувств.
В 1866 году она приехала к мужу на Кадаинский рудник. Спустя пять дней – а добиралась Оля ровно полгода – повернула назад. Чернышевский сам упросил ее не оставаться, да и она не жаждала быть рядом в этом суровом краю. «Выйди за кого-нибудь», — говорил Николай.
Но она не вышла. Много работала – вязала, шила, штопала. Этим зарабатывала себе на жизнь. Вернулась в Саратов, где потом и произошла их встреча с Чернышевским, когда каторгу заменили на высылку. Николай обрёл свободу с условием жить в Астрахани.
В родной город заехал совсем на чуть-чуть, чтобы повидаться с женой. Она встретила его нарядная, в новом платье, и улыбалась совсем как прежде. «Я старалась быть такой… — Позже расскажет Ольга. – Так было нужно». Родные косились на неё — зачем этот яркий наряд? К чему улыбка? Но Оля была твёрдо уверена, что Николай устал от тоски и грусти.
Чернышевский освободился в возрасте пятидесяти пяти лет, но отведено ему было еще совсем немного – в 1889 году его не стало. Оля пережила мужа и умерла в Саратове уже после революции, в 1918-м. Старший сын Чернышевских уехал в Италию, где и скончался за три года до матери, а младший, Михаил, прожил до 1924-го года.
