Отец ее был то ли сербом, то ли хорватом. Эмилия Маргарита Илич не считала это существенным. В любом случае, она не собиралась долго носить столь неприятную славянскую фамилию и при первой же возможности собиралась заменить ее на что-то более «европейское».
Отец умер в 1904 году, когда Маргарите было три года, так что она совсем его не помнила. Знала от матери, что «мистер Илич» был врачом. После смерти отца мать снова вышла замуж. Жизнь с отчимом настолько не нравилась Маргарите, что в возрасте 15 лет она сбежала с полковником австро-венгерской армии Эрвином Горгоном.
Вскоре Маргарита стала женой полковника, приняв его фамилию — не шибко звучную и заставляющую вспомнить Медузу Горгону из древнегреческих мифов. Однако выбирать Маргарите не приходилось — не возвращаться же к отчиму, в самом деле!
В 1918 году Маргарита родила мужу сына, после чего семья переехала во Львов. Отставной полковник Горгон был человеком нервным, вспыльчивым. Польшу, в которой волею судьбы ему пришлось жить, Эрвин презирал и мечтал перебраться в США, найти там работу.
В 1921 году, отправив Маргариту и сына к своим родителям, Горгон все-таки исполнил свою мечту и эмигрировал в Штаты.
Маргарите под крышей семейства Горгон пришлось несладко. Свекровь заподозрила невестку в аморальном поведении и вынудила ее покинуть дом. Сына Маргарите пришлось оставить у родственников мужа.
Покинув дом Горгон, Маргарита стала искать работу гувернантки, называясь повсюду «Ритой Горгоновой». Привлекательной молодой женщине не составляло труда найти место, но надолго она нигде не задерживалась: то ее профессиональные качества не устраивали, то хозяйка вдруг начинала ревновать.
Сменив несколько мест, в 1924 году Рита Горгонова устроилась на должность гувернантки в дом 41-летнего архитектора Хенрика Зарембы, жившего на вилле в живописном местечке Бжуховиц в семи милях от Львова.
Заремба недавно развелся с женой, страдавшей психическим расстройством, и проживал с двумя детьми — дочерью Эльжбетой (Люсей), родившейся в 1914 году, и 7-летним сыном Станиславом.
Воспитание этих детей и стало основной обязанностью Риты Горгоновой. Также ей было поручено управлять домом.
В 1925 году у Горгоновой и Зарембы начался тайный роман, который они скрывали даже от детей. Скрывать отношения стало невозможно в 1928 году, когда Рита забеременела, а затем родила дочку Роману.
Четырнадцатилетняя Люся была категорически против отношений отца с гувернанткой и часто с ним спорила по этому поводу.
Однако Хенрик Заремба не собирался отказываться от своей новой семьи. Рита и Романа продолжали жить в Бжуховице.
Внешне все выглядело вполне благополучно — казалось, на вилле живет обычная семья. Однако это только казалось. Повзрослевшая Люся требовала от отца сделать выбор — кто ему нужнее, новая семья или старая. Хенрик Заремба, за несколько лет сильно охладевший к Горгоновой, склонялся к тому, чтобы жить со своими старшими детьми.
Он подумывал переехать во Львов с Люсей и Станиславом, оставив Риту и Роману в Бжуховице с небольшим денежным содержанием.
Гувернантку, мечтавшую выйти замуж за Зарембу, это никоим образом не устраивало.
В зимнюю ночь с 30 на 31 декабря 1931 года четырнадцатилетний Станислав Заремба проснулся от визга собаки. Мальчик решил, что в дом кто-то проник. Станислав, преодолевая страх, стал ходить по комнатам. Войдя к сестре, он закричал:
«Люся убита!».
На крик прибежали Хенрик, а затем — Рита. На виллу был немедленно вызван доктор Людвик Чала.
Чала констатировал смерть Люси от удара тупым предметом по голове. Вскоре прибыли полицейские детективы. Обследовав комнату и дом, они выяснили, что убийство было совершено одним из жильцов — на подоконнике и на снегу во дворе не было никаких следов.
Собака Люкс в ту ночь не лаяла, а только издала визг. Визжала она, очевидно, из-за того, что неизвестный ударил ее по голове: на макушке у пса была найдена большая шишка.
Окно в комнате Люси было открыто, однако, детективам было очевидно, что открыто оно было изнутри, а не снаружи. Кроме того, неподалеку от спальни гувернантки было найдено маленькое окошко с разбитым стеклом. На стекле находилась пара капель крови.
Вскоре один из детективов заметил странное поведение Горгоновой — та прятала руки. Полицейские потребовали, чтобы Рита показала ладони. Горгонова нехотя повиновалась. На пальце правой руки у нее был порез.
Гувернантку немедленно арестовали. Хенрик Заремба при этом вел себя очень странно: он сразу бросился защищать Риту, кричал, что она невиновна, и нужно искать настоящего убийцу.
Полицейским поведение архитектора показалось настолько подозрительным, что они арестовали его. Впрочем, через две недели Хенрик вышел на свободу: улик против него не было.
А вот против Риты Горгоновой появлялись все новые и новые улики. Тут и окровавленный носовой платок, и дубленка из овчины со следами крови. Но, главное, — показания Станислава Зарембы, утверждавшего, что в роковую ночь он видел силуэт Горгоновой под елкой неподалеку от комнаты Люси.
Польская общественность жадно следила за развитием дела Горгоновой. Приезжая то ли сербка, то ли хорватка, прислуга, вознамерившаяся стать госпожой, вызывала у поляков настолько глубокую неприязнь, что полицейским приходилось возить Риту на начавшийся в 1932 году суд окольными путями: повсюду караулила толпа зевак, желающих отомстить за девочку.
Все требовали смертной казни Горгоновой, Рита же утверждала, что она невиновна. Кроме того, гувернантка сообщила потрясающую новость: она беременна.
Хенрик Заремба нанял своей возлюбленной лучших адвокатов — Мечислава Эттингера из Варшавы, Юзефа Возняковского из Кракова и Мауриция Аскера из Львова.
Адвокаты яростно сражались с прокурором, но судья принял сторону последнего. 14 мая 1932 года Горгоновой был вынесен смертный приговор.
В тюрьме в ожидании казни Рита родила дочь, которой дала имя Ева в честь своих адвокатов — Эттингер, Возняковский, Аскер. Эта малышка спасла мать от гибели.
Адвокаты подали апелляцию в окружной суд Кракова, и 29 апреля 1933 года Горгонову приговорили к восьми годам тюрьмы.
В 1939 году в Польшу вторглись немцы, и Рита была досрочно освобождена. К тому моменту интерес к делу Горгоновой в польском обществе упал почти до нуля: страна переживала драматический период своей истории.
Это позволило Рите просто исчезнуть, раствориться без следа. Даже ее дочери Ева и Романа, жившие с отцом, не могли определенно сказать, куда подевалась их мать.
Кто-то говорил, что Рита стала владелицей газетного киоска в Силезии, другие утверждали, что она эмигрировала из Польши в Южную Америку.
Романа, старшая дочь Риты, мать не простила и всегда считала ее убийцей. Ева высказывала уверенность, что Рита была невиновна в предъявленном ей обвинении, а Люсю убил парень, которого отвергла девушка.
Рита Горгонова, если она была жива после 1939 года, никогда не делала попыток связаться с сыном и дочерьми.
