«Гляди, какая славная! – Приговаривал Григорий, старший сын Петра Тимофеевича. – И читать умеет, и приберет. Феклуша, целуй руку барину!».
Робкая девушка в мятом сарафанчике растерянно оглядывалась. Её привели в большую светлую комнату, где пахло лекарствами. На разобранной постели лежал седовласый барин, Пётр Тимофеевич, хозяин усадьбы Мальково. Барину было чуть за шестьдесят, но он почти не покидал своей комнаты.
У красавца Петра Никитского была бурная молодость: трижды женился и прижил восьмерых детей. Потомственный дворянин, он начал службу при Екатерине II. Затем преданно служил императору Павлу, и уже после, вместе с государем Александром Павловичем прошел кампанию 1812 года.
При Бородино Петра Тимофеевича тяжело ранили, и с тех пор он с трудом передвигался – почти не разгибались ноги. Удалая юность осталась в прошлом. Теперь его мир сузился до опочивальни в усадьбе.
Он все время был в разъездах, и своих собственных детей знал плохо. Да и те не питали к батюшке особенно теплых чувств. Пётр Тимофеевич был для них досадной помехой – все принадлежало ему. Пока был жив дворянин Никитский, никто не имел права распоряжаться его поместьями и домами.
Так что волей-неволей сыновьям приходилось идти на поклон к отцу, просить помочь с деньгами, похлопотать о должности… Связей у Петра Тимофеевича осталось много. Достаточно было написать пару писем в Петербург, чтобы хорошо устроить своих отпрысков.
Говорили, что план созрел в голове старшего сына, Григория. Любитель красивой жизни, он делал много долгов. Отец заплатил за него один раз, другой, а потом пригрозил – больше не станет. Коли угодно Григорию, так пусть сам ищет средства.
«Ему самому уже нехорошо, — убеждал Григорий второго брата, Михаила, — тяжело неподвижному! Целыми днями лежать без толку… И никакой надежды. Надобно аккуратно. Постепенно. Снадобье я раздобуду. Наших дворовых посвящать нельзя, раскроют».
Вот поэтому-то и была куплена в соседнем поместье, распродаваемом за долги, семнадцатилетняя Феклуша. Личиком приятная, по виду – неглупая, но явно не из тех, что с двойным дном. Таких Григорий за версту определял сразу.
Привели Феклушу к барину, рассказали, в чем её задача: Пётр Тимофеевич хворает. Скучно ему. Будет ему помощницей и компанией. Почитает, споёт, если надо, чаю принесет и остудит, подушки поправит. И про скляночку не забыли рассказать. С важным настоем.
В Мальково, на Брянщине, Петра Тимофеевича уважали. Каждый день он получал письма – то от старых приятелей, то от соседей по округе. Кто-то спрашивал совета, другие поздравляли с праздниками…
Феклуша читала не очень бойко, по складам, но всё лучше, чем утомлялся бы пожилой барин. Была она девушкой расторопной, честной, старательной. Жила в соседней комнатке, прибегала по каждому зову. Барин души в ней не чаял – до чего замечательная помощница у него на склоне лет!
Побежали недели, складывались в месяцы. Потихоньку стал сдавать Пётр Тимофеевич. Пригласили лекаря, который покачал головой: всякое может быть. Барину за шестьдесят, а с учетом Бородино…
Феклуша стояла в уголке и тихонько слушала. Григорий с озабоченным видом расспрашивал лекаря очень подробно, а в душе ликовал – неужели, всё скоро завершится?
Очень горевал Петр Тимофеевич, когда узнал о кончине императора Александра I. И после этого сам занемог. Становилось ему всё хуже и хуже, а в последний день весны 1826 года барина не стало. Проститься с ним приехали многие, экипажей во дворе усадьбы выстроилось – десятка четыре.
Настал час узнать последнюю волю покойного. Приехал управляющий, вскрыли конверт, заверенный заранее, а там… необычное!
Пётр Тимофеевич раздал множество указаний. Подробно описал, скольким монастырям и церквям завещает деньги. Трём дочкам выделил по изрядному «куску». Из восьми детей у него осталось в живых пятеро…
Второму сыну, Мише, отписал Пётр Тимофеевич усадьбу Мальково. Старшему – маленькое имение с пятьюдесятью крепостными душами. А еще одно, побольше, Фёкле Архиповой.
Раздались голоса: кто такая Фёкла Архипова? Откуда взялась? Почему о ней раньше не слышно ничего?
К завещанию было приложено множество бумаг. В том числе, вольная для дворовой Феклуши, восемнадцати лет от роду. Теперь звалась она Фёклой Архиповой, по отцу, Архипу. Вот она-то и получила имение с крепостными.
От ярости у Григория дух захватило. Прокричал на весь дом: да как же так? Она ведь батюшку зельем поила! Извести его хотела!
Молча подошла Феклуша к буфету и достала оттуда все те скляночки со снадобьем, что ей передавал Григорий. Полнёхонькие. Ни капли барину она не дала.
«Знал он обо всём. – С жалостью сказала Феклуша. – Догадался. И сына простил».
Феклуша уехала на другой же день. Одна из дочерей Петра Тимофеевича дала ей своих платьев и шляпок. На первое время новой барыне должно было хватить. Уверяли, что Фёкла Архипова стала хорошей хозяйкой, вышла замуж в двадцать два года и стала матерью четверых деток.
