Рита вздрогнула от хлопка двери. Голос Лизы, обычно певучий и мягкий, звенел как натянутая струна. Рита застыла у плиты, машинально помешивая варенье из яблок, которое готовила по своему особому рецепту. Кажется, она опять перешла черту. Но разве она виновата, что у невестки на кухне всегда был беспорядок? Разве она виновата, что её сын выбрал себе жену, которая не умеет создать уют в доме?
Максим выскочил из комнаты, высокий, широкоплечий, с растрёпанными светлыми волосами и тревожным взглядом. Он поглядел сначала на Лизу — маленькую, хрупкую, с непривычно пылающими глазами, потом на мать — статную, с гордо поднятой головой.
— Что тут происходит? — голос его был сиплым от недавнего сна. Максим взял отгул после трёх суток дежурства в клинике и проспал почти весь день.
— Твоя мать, — Лиза произносила слова с таким нажимом, будто вколачивала гвозди, — снова выбросила мои вещи. Теперь ещё и книги. Мои записи для диссертации — коробка с карточками, которую я собирала год. Выкинула! Без спроса! Потому что, видите ли, на полке был беспорядок!
Максим потёр лицо ладонями, словно пытаясь стереть остатки сна. Он смотрел на двух самых близких женщин в его жизни и видел пропасть между ними, которая становилась всё шире с каждым днём.
— Мам, ты правда выбросила Лизины записи? — спросил он устало.
Рита поджала губы. Ей было шестьдесят два, и она привыкла, что её уважают. Привыкла быть правой. Привыкла, что её сын всегда на её стороне.
— Я наводила порядок. Откуда мне знать, что эти измятые бумажки с каракулями — что-то важное? На дворе двадцать первый век, нормальные люди ведут записи на компьютере. А у вас вечно всё разбросано, дышать невозможно от пыли.
Лиза сжала кулаки, так что побелели костяшки пальцев.
— Это мой дом! Мой! Я не просила тебя наводить здесь порядок! Не просила трогать мои вещи! Ты приехала в гости на неделю, а живёшь уже третий месяц!
— Лиза, — Максим шагнул к жене, пытаясь обнять её за плечи, но она отшатнулась.
— Нет, Макс. Хватит. Сколько можно? Я больше не могу. Я пыталась. Честное слово, я очень старалась. Мне казалось, что мы найдём общий язык. Что я смогу полюбить твою маму, как свою. Но я так больше не могу.
— Ишь ты, — фыркнула Рита, — какие мы нежные. Порядок навести нельзя, слово сказать нельзя. А ведь я только хотела помочь. И как меня благодарят? Выгоняют из дома сына. Неблагодарная ты, Лиза. Всегда это знала.
— Мама! — одёрнул её Максим. — Перестань. Давай все успокоимся и поговорим как взрослые люди.
— А я-то думала, — продолжила Рита, демонстративно помешивая варенье, — что ты мужчина, Максим. Что умеешь защитить мать. А ты, оказывается, под каблуком у жены. Стоит ей топнуть ножкой, и ты готов родную мать на улицу выставить.
Лиза тяжело задышала:
— Знаешь что, Максим? Я больше не буду это терпеть. Или она, или я. Решай.
И с этими словами Лиза схватила куртку и выскочила из квартиры, снова оглушительно хлопнув дверью.
В наступившей тишине было слышно, как тикают часы и булькает яблочное варенье.
Антон Павлович разложил на столе потрёпанные карты, поправил очки в металлической оправе и прищурился, разглядывая Лизу, которая сидела напротив.
— Чего кислая такая? — спросил он, перетасовывая карты узловатыми пальцами.
— Жизнь — дерьмо, дядя Тоша, — вздохнула Лиза, крутя в руках чашку с остывшим чаем.
— А ты не ругайся, — беззлобно буркнул старик. — Твоя мать небось в гробу переворачивается, когда ты такие слова говоришь.
Лиза грустно улыбнулась. Антон Павлович был соседом её родителей. Когда Лиза осталась сиротой после автокатастрофы, унёсшей жизни отца и матери, именно он поддерживал её, помогал с документами, с похоронами. Она тогда только-только поступила в университет, жила в общежитии. А потом встретила Максима, и жизнь вроде бы наладилась.
— Я ушла от мужа, дядя Тоша, — сказала Лиза тихо.
Старик оторвал взгляд от карт.
— Чего это вдруг? Вроде нормальный мужик. Не пьёт, не бьёт, при деньгах.
— Свекровь, — коротко ответила Лиза. — Невозможная женщина. Он её выбрал, а не меня.
— А ты уверена? — прищурился старик. — Или может, ты сама его поставила перед выбором?
Лиза раздражённо поставила чашку на стол.
— Да чью сторону ты принимаешь? Ты бы видел, что она вытворяет! Командует, перекладывает мои вещи, выбрасывает, что ей не нравится. Указывает, как готовить, как убирать, как с мужем разговаривать. Я дома как будто не хозяйка, а служанка. А Максим молчит, боится её обидеть!
— Так он между двух огней, — хмыкнул Антон Павлович, раскладывая пасьянс. — С одной стороны мать, которая его вырастила, с другой — жена, которую он любит. А вы обе требуете, чтобы он сделал выбор. Как думаешь, легко ему?
Лиза насупилась. Она не хотела сейчас слышать голос разума. Она хотела, чтобы её пожалели, чтобы признали её правоту.
— У меня переночевать можно? — спросила она, меняя тему. — Я к подруге поеду завтра, она обещала приютить, пока не найду квартиру. Но сегодня уже поздно.
— Можно, — кивнул старик. — Только на раскладушке, извиняй. Косточки у меня старые, на ней не улежишь. А тебе — в самый раз.
— Спасибо, дядя Тоша, — Лиза благодарно сжала его шершавую руку.
— Да не за что, — отмахнулся он. — Только ты не руби с плеча. Подумай хорошенько. Любишь ведь мужа-то своего?
Лиза кивнула, чувствуя, как к горлу подкатывает комок.
— Люблю.
— Ну вот. А с матерью его, глядишь, как-нибудь поладите. Время — лучший лекарь.
Лиза только вздохнула. Если бы всё было так просто.
Максим сидел на кухне, крутя в руках телефон. Он уже в сотый раз набирал номер Лизы, но она не отвечала. На душе было паршиво.
— Ну что ты киснешь? — Рита поставила перед сыном тарелку с пирожками. — Поешь лучше. Я твои любимые испекла, с капустой.
— Мам, — Максим поднял на неё усталый взгляд. — Зачем ты выбросила Лизины записи? Ты же знала, что она работает над диссертацией. Знала, что эти заметки для неё важны.
Рита поджала губы.
— Откуда мне знать, что важно, а что нет? Обычные бумажки, на них и разобрать ничего нельзя. Я порядок наводила, между прочим. В вашей квартире!
— Это не наша квартира, мама. Это Лизина квартира. Она досталась ей от родителей. Мы с тобой тут гости.
— Ха! — воскликнула Рита. — Хороша хозяйка! Грязь по углам, пыль на полках, в холодильнике шаром покати. Я как приехала, только и делаю, что убираю и готовлю. А благодарности — ноль!
Максим потёр виски. Голова раскалывалась.
— Мама, Лиза работает. Она заканчивает диссертацию, преподаёт в двух местах. Конечно, у неё не всегда есть время на уборку.
— А у меня, значит, есть? — всплеснула руками Рита. — Я, по-твоему, на пенсии должна прохлаждаться? Так я, между прочим, ещё консультирую в поликлинике. Два раза в неделю веду приём. И, в отличие от твоей жены, успеваю и поработать, и дом в порядке содержать.
— Мама, — Максим старался говорить спокойно, — ты не обязана здесь убирать. Никто тебя об этом не просил. Мы справлялись до твоего приезда, справимся и после.
— Ах вот как ты заговорил! — Рита всплеснула руками. — Значит, мать тебе больше не нужна? Приехала в гости, и уже надоела? А я-то, дура старая, думала, что сыну помогаю. Думала, он оценит заботу материнскую.
Она демонстративно смахнула слезу.
Максим вздохнул. Как всегда, любой разговор с матерью превращался в спектакль, где она играла роль жертвы, а он — неблагодарного сына.
— Мама, я не это имел в виду, и ты это знаешь. Я благодарен тебе за заботу. Но есть границы. Ты не можешь распоряжаться вещами Лизы без её разрешения. Это её дом. Её правила.
— Ну конечно! — всплеснула руками Рита. — Её дом, её правила! А то, что она тебя совсем заездила, это нормально? Ты посмотри на себя — осунулся весь, побледнел. Она тебя совсем не бережёт. Ты после смены приходишь, а дома ни поесть нормально, ни отдохнуть. А я хоть позабочусь о сыночке!
Максим устало вздохнул. Рита была медсестрой, всю жизнь проработала в поликлинике, и была уверена, что знает о здоровье всё. Особенно о здоровье сына.
— Мама, мне тридцать шесть лет. Я сам могу о себе позаботиться. И о Лизе тоже. Мы взрослые люди.
— Ой, да кто бы говорил! — фыркнула Рита. — Если бы не я, вы бы тут давно с голоду померли. Или отравились этими полуфабрикатами, которые твоя жена покупает. Готовить-то она не умеет совсем.
Максим молча смотрел на мать, и впервые в жизни видел не заботливую женщину, которая вырастила его одна, а ревнивую, неуверенную в себе особу, которая боится потерять контроль над сыном. И ему стало не по себе от этого открытия.
— Мама, я люблю тебя. Но и Лизу я тоже люблю. И мне больно, когда два самых близких мне человека не могут найти общий язык.
— А чего его искать? — пожала плечами Рита. — Я и так всё делаю, чтобы в доме был порядок. А твоя жена только и делает, что закатывает истерики. Неблагодарная она, вот что я тебе скажу.
Максим молча встал из-за стола.
— Я пойду искать Лизу.
— Куда? На ночь глядя? — всполошилась Рита.
— Да хоть на край света, — ответил Максим, натягивая куртку. — Не могу я так. Не хочу выбирать между вами.
И он вышел, оставив Риту одну на кухне, среди остывающих пирожков и невысказанных обид.
Лиза сидела на раскладушке в маленькой комнате Антона Павловича, завернувшись в колючее шерстяное одеяло, и листала старый фотоальбом, который нашла на полке. На пожелтевших фотографиях были её родители — молодые, улыбающиеся, счастливые. Вот мама в выпускном платье, вот отец в военной форме, вот они вместе на фоне моря.
Лиза вспомнила, как они ездили на море каждое лето. Как отец учил её плавать, а мама переживала и всё время кричала с берега, чтобы они не заплывали далеко. Как они собирали ракушки, строили замки из песка, ели мороженое.
И вдруг её как громом поразила мысль: она никогда не сможет показать эти места своим детям. Никогда не сможет сказать: «Смотри, тут твой дедушка впервые поймал рыбу» или «А здесь бабушка чуть не наступила на морского ежа». Потому что её родителей больше нет. И её детей — тоже нет. Хотя они с Максимом женаты уже пять лет.
Сначала была учёба, потом работа, потом диссертация… Всё время находились причины отложить рождение ребёнка. А ведь Максим хотел детей. Очень хотел. И Рита, наверное, мечтала о внуках…
Лиза вдруг поймала себя на том, что думает о свекрови без привычного раздражения. Может быть, Рита просто одинока? Может быть, она мечтала о большой семье, о том, чтобы нянчиться с внуками, а вместо этого получила невестку, которая всё время пропадает на работе и огрызается в ответ на любую попытку сближения?
В дверь постучали, и Лиза вздрогнула.
— Лиза? Ты не спишь? — голос Антона Павловича звучал приглушённо.
— Не сплю, — отозвалась она. — Входите.
Старик приоткрыл дверь и просунул в щель голову.
— Тут к тебе этот… муж твой пришёл. Я сказал, что тебя нет, но он мне не поверил. Говорит, видел свет в окне.
У Лизы защемило сердце.
— Он один?
— Один, один, — кивнул старик. — Так впускать или как?
Лиза секунду поколебалась, потом кивнула:
— Впускайте.
Через минуту в комнату вошёл Максим — растрёпанный, с покрасневшими глазами, в расстёгнутой куртке.
— Лиза, — выдохнул он с таким облегчением, будто нашёл сокровище. — Я всю округу обошёл. Думал, с ума сойду.
Он сделал шаг к ней, но остановился, не решаясь подойти ближе.
— Можно?
Лиза кивнула, и он опустился рядом с ней на раскладушку, которая опасно заскрипела под их общим весом.
— Прости меня, — сказал он тихо. — Я должен был сразу встать на твою сторону. Должен был защитить тебя.
Лиза покачала головой:
— Нет, Макс. Не нужно выбирать стороны. Я… я тоже виновата. Я слишком остро реагировала на твою маму. Может быть, если бы я была терпимее…
— Нет, — перебил её Максим. — Ты права. Это твой дом. Твои правила. Мама не имела права распоряжаться твоими вещами.
Лиза вздохнула.
— Знаешь, я тут думала… Мы с тобой женаты пять лет. И всё это время я откладывала… ну, ты понимаешь. Детей. Всё время находились причины — то учёба, то работа, то диссертация. А ведь твоя мама наверняка мечтает о внуках. Может быть, она просто… не знает, как найти ко мне подход? Может, ей просто одиноко?
Максим удивлённо посмотрел на жену:
— Ты правда так думаешь?
— Не знаю, — пожала плечами Лиза. — Но я подумала… Мои родители… их больше нет. И если у нас когда-нибудь будут дети, у них будет только одна бабушка. Твоя мама. И, может быть, нам стоит попытаться… ну, найти общий язык? Ради будущих детей?
Максим осторожно взял её за руку.
— Значит, ты хочешь вернуться?
— Хочу, — кивнула Лиза. — Но при одном условии. Мы поговорим с твоей мамой. Серьёзно поговорим. Установим границы. И ты должен будешь следить, чтобы она их не нарушала.
— Обещаю, — Максим сжал её пальцы. — Я всё сделаю, чтобы вы поладили.
— И ещё, — добавила Лиза, помолчав. — Нам нужно найти ей квартиру. Отдельную. Недалеко от нас, чтобы она могла приходить в гости, но… не жить с нами постоянно.
Максим кивнул:
— Я уже думал об этом. У меня есть кое-какие сбережения. Может быть, снимем ей жильё для начала? А потом, может, и купим что-нибудь небольшое.
Лиза улыбнулась:
— Звучит как план.
Они помолчали, глядя друг на друга.
— А ещё, — добавила Лиза тихо. — Я думаю, что готова… ну, к ребёнку. Если ты всё ещё хочешь.
Глаза Максима расширились от удивления, потом засияли таким счастьем, что Лиза почувствовала, как внутри у неё что-то оттаивает.
— Хочу, — выдохнул он. — Очень хочу.
Он обнял её, и Лиза прижалась к его груди, чувствуя, как сильно и ровно бьётся его сердце.
За дверью послышалось деликатное покашливание, и в комнату заглянул Антон Павлович.
— Э-э-э, молодёжь, вы тут не очень налегайте на раскладушку-то. Она у меня старенькая, ещё с советских времён. Не рассчитана на… э-э-э… бурные примирения.
Максим и Лиза рассмеялись, и напряжение, которое копилось между ними несколько месяцев, наконец рассеялось.
— Мы уже уходим, дядя Тоша, — сказала Лиза, вставая. — Спасибо вам за приют.
— Да не за что, — махнул рукой старик. — Рад, что вы помирились. Семья — это святое. Берегите друг друга.
Когда они вернулись домой, Рита сидела на кухне, перебирая фотографии в старом альбоме. Увидев их, она вскочила, но тут же села обратно, пытаясь сохранить достоинство.
— Явились, — сказала она, поджав губы. — А я тут одна, места себе не нахожу.
Максим переглянулся с Лизой, и она едва заметно кивнула.
— Мама, — сказал он, садясь напротив Риты. — Нам нужно поговорить.
— Началось, — вздохнула Рита. — Сейчас будете меня выгонять, да? На улицу выставите старуху?
— Никто не собирается выставлять тебя на улицу, — терпеливо сказал Максим. — Мы с Лизой подумали и решили, что тебе нужно отдельное жильё. Недалеко от нас, чтобы ты могла приходить в гости, но… чтобы у каждого было своё пространство.
Рита поджала губы:
— Не нужно мне ничего. Я к себе домой поеду. В деревню. Там хоть свежий воздух, яблони в саду. А здесь я, видно, лишняя.
— Мама, — Максим взял её за руку. — Ты не лишняя. Ты моя мама, и я тебя люблю. Но мы с Лизой — семья. И у нас должно быть своё пространство. Понимаешь?
Рита упрямо смотрела в сторону.
— Маргарита Степановна, — Лиза впервые назвала свекровь по имени-отчеству, и та удивлённо подняла взгляд. — Я хочу извиниться. Я была резкой и нетерпимой. Мне жаль, что я сорвалась на вас. Но и вы должны понять: это мой дом. И если вы хотите что-то изменить, переставить, выбросить — вы должны сначала спросить моего разрешения. Как бы вы себя чувствовали, если бы я приехала к вам в дом и начала там хозяйничать без спроса?
Рита помолчала, обдумывая слова невестки.
— Я просто хотела помочь, — сказала она наконец. — Я видела, что у вас не хватает времени на домашние дела, и решила взять это на себя. Я не думала, что тебя это так заденет.
— Я ценю вашу помощь, — мягко сказала Лиза. — Правда. Но есть разница между помощью и… контролем. Понимаете?
Рита вздохнула:
— Наверное, я просто не привыкла быть… ненужной. Всю жизнь я о ком-то заботилась. Сначала о Максиме, потом о пациентах в поликлинике. А теперь я на пенсии, и… не знаю, куда себя деть.
— Вы не ненужная, — покачала головой Лиза. — Вы нужны Максиму. Нужны мне. И… возможно, скоро вы будете нужны ещё кому-то.
Рита непонимающе нахмурилась.
— Кому?
Лиза и Максим переглянулись, и она кивнула.
— Маме, — сказал Максим, — мы с Лизой решили, что готовы стать родителями. И если всё сложится удачно, то… через год у тебя может появиться внук. Или внучка.
Глаза Риты расширились, и на лице появилась неверящая улыбка.
— Правда? Не шутите?
— Правда, — кивнула Лиза. — Но мы хотим, чтобы наш ребёнок рос в здоровой атмосфере. Без конфликтов. Без напряжения. Поэтому нам нужно научиться ладить друг с другом. Ради него.
Рита часто заморгала, смахивая слезы.
— Я… я буду бабушкой? Настоящей бабушкой?
— Будешь, — улыбнулся Максим. — Самой лучшей. Но для этого нам всем нужно немного измениться. Научиться уважать границы друг друга. Договорились?
Рита несколько секунд молчала, потом решительно кивнула:
— Договорились. И… извини, Лиза. За записи твои. Я не подумала, что они важные. Просто увидела разбросанные бумажки и… Привычка, знаешь ли. Порядок наводить.
— Ничего, — вздохнула Лиза. — Я восстановлю как-нибудь. Не всё потеряно.
Рита неожиданно встала из-за стола.
— Пойдёмте, — сказала она. — Я вам кое-что покажу.
Она повела их в комнату, которую занимала, и достала из-под кровати картонную коробку.
— Вот, — сказала она, открывая крышку. — Я не выбрасывала твои записи, Лиза. Просто… убрала. Они были разбросаны, я решила их систематизировать.
В коробке аккуратными стопками лежали карточки с заметками Лизы. Все рассортированные по темам, перевязанные разноцветными ленточками.
Лиза ошеломлённо уставилась на коробку.
— Но… вы сказали, что выбросили их.
Рита пожала плечами:
— Я не говорила, что выбросила. Ты сама так решила, а я… не стала опровергать. Обиделась, что ты на меня кричишь.
Лиза взяла одну из стопок. Все карточки были не только отсортированы, но и пронумерованы мелким аккуратным почерком Риты.
— Вы… вы разобрали их по темам? — спросила она недоверчиво.
— А что тут сложного? — фыркнула Рита. — Я, между прочим, сорок лет проработала медсестрой. Умею в документах порядок наводить. Думаешь, у тебя одной образование есть?
Максим рассмеялся, глядя на обескураженное лицо жены.
— Вот это поворот.
Лиза медленно покачала головой:
— Знаете, Маргарита Степановна, вы… непредсказуемая женщина.
— Это у нас семейное, — усмехнулась Рита. — Стрельцовы все такие. Вот увидишь, твой ребёнок таким же вырастет. Упрямым и с характером.
Лиза неожиданно рассмеялась.
— Что ж, возможно, это и к лучшему. В жизни без характера трудно.
Через две недели они нашли для Риты небольшую однокомнатную квартиру в соседнем доме. Максим настоял на том, что будет оплачивать аренду.
— Я могу себе это позволить, — сказал он, когда мать начала возражать. — К тому же, мы с Лизой хотим, чтобы ты была рядом. Особенно сейчас.
Лиза уже прошла первое УЗИ, которое подтвердило беременность. Десять недель. Всё в порядке. Рита, когда узнала, расплакалась от счастья, а потом засыпала Лизу советами — что есть, как спать, какие витамины принимать. Лиза, к удивлению Максима, слушала внимательно и даже записывала.
В день переезда Риты они вместе перевозили вещи. Лиза настояла на том, чтобы помочь, хотя Максим был против.
— Тебе нельзя поднимать тяжести, — хмурился он.
— Я беременна, а не больна, — отмахивалась Лиза. — И потом, я только лёгкие вещи буду носить.
Рита, наблюдая за их перепалкой, неожиданно встала на сторону невестки:
— Оставь её в покое, Максим. Я до седьмого месяца в поликлинике работала, и ничего. Родила богатыря. Движение полезно для беременных.
— Вот видишь, — торжествующе сказала Лиза. — Даже твоя мама согласна со мной.
Максим закатил глаза:
— Кошмар какой-то. Вы сговорились против меня.
— Привыкай, — хмыкнула Рита. — Женщины в семье всегда держатся вместе. Особенно против глупых мужских запретов.
Лиза улыбнулась, глядя на свекровь. Кто бы мог подумать, что эта властная, упрямая женщина станет её союзницей?
К вечеру всё было перевезено, и Рита пригласила их на новоселье. Она испекла пирог — на этот раз с яблоками, а не с капустой, — и приготовила чай.
— Я тут подумала, — сказала она, разливая чай по чашкам. — Может, мне подработку найти? А то скучно одной дома сидеть. В поликлинику вернуться, или, может, в детский сад нянечкой? Как думаете?
— В детский сад — отличная идея, — кивнула Лиза. — У вас хорошо получается с детьми.
— Правда? — Рита удивлённо приподняла брови.
— Правда, — подтвердила Лиза. — Я видела, как вы с соседскими детьми на площадке возились. Они вас обожают.
Рита смущённо улыбнулась.
— Дети — они искренние. С ними просто. Не то что со взрослыми.
— Это точно, — согласилась Лиза. — Со взрослыми всё сложно.
Они понимающе переглянулись, и Максим, глядя на них, подумал, что, возможно, всё наладится. Не сразу, конечно. Будут ещё и споры, и недопонимания. Но начало положено. И это главное.
— За новую жизнь, — сказал он, поднимая чашку с чаем.
— За новую жизнь, — эхом отозвались Лиза и Рита, и в этих словах было гораздо больше смысла, чем могло показаться на первый взгляд…
