Удивительно, как человек, который за полгода освоил английский язык, мог бояться переходить улицу и всерьез опасался светофоров. Мистический пророк с докторской степенью Оксфорда, она в то же время не доверяла телевизорам. Сегодня собрала для вас необычные зарисовки про нашу великую поэтессу Анну Ахматову – и с нетерпением буду ждать вашей реакции!
Ахматова и техника: история непростых отношений
Анна Андреевна Ахматова прожила долгую жизнь, захватившую эпоху кардинальных технических перемен и новшеств. Однако её отношения с современной техникой складывались достаточно непросто.
Соседи и друзья единодушно вспоминали о том, что Ахматова «боялась техники». Сильва Гитович, соседка по даче в Комарово, подробно описывала эти особенности так: поэтесса «не умеет включить проигрыватель, не умеет поставить пластинку, не умеет зажечь газ». Эти воспоминания подтверждала и соседка Ахматовой по коммунальной квартире на улице Красной Конницы: «Анна Андреевна не умела зажечь газ, боялась его…».
Противопоставляя свою беспомощность в обращении с новомодными устройствами традиционным навыкам, сама Ахматова с некоторой гордостью говорила:
«Зато умею топить печи, штопать чулки, сматывать в клубки шерсть…».
Телефонные разговоры Анна Андреевна вела предельно кратко. Звонивших она имела обыкновение прерывать на полуслове словами «Приезжайте!», после чего тут же бросала трубку. Впрочем, её лаконичность объяснялась не только нелюбовью к технике – поэтесса полагала, что разговоры прослушиваются.
К лифтам Ахматова относилась «неприязненно, но терпимо», а вот пишущую машинку «терпеть не могла». Не доверяла она и телевизорам. Особые трудности вызывало у неё движение по городским улицам – Анна Андреевна боялась переходить улицы с интенсивным движением. Владимир Адмони вспоминал:
«Ни знаки светофора, ни жесты регулировщика, ни уговоры спутников её не убеждали: надо было взять её под руку и уверенно повести. Чем увереннее это делалось, тем успешнее».
Однако из всех технических новшеств было одно исключение – и это, как ни странно, были те же автомобили. Ахматова искренне любила их, поскольку они позволяли ей путешествовать даже с больными ногами. По воспоминаниям Анатолия Наймана, она довольно часто находила повод вызвать такси, чтобы поехать «куда-то за чем-то», а иногда предлагала без всякого повода: «Давайте прокатимся…».
Выучила английский за полгода
За именем Анны Ахматовой стоит не только великая поэзия, но и удивительная широта познаний.
Особенно трепетно она относилась к архитектуре – любила «больше всех искусств», как сама признавалась. В Ленинграде поэтесса знала каждое здание, могла назвать его архитектора и историю перестроек. Эта любовь к городскому пространству проявлялась даже в чтении: когда в французском романе она обнаружила географическую несостыковку – улицу, которую невозможно было увидеть из описанного окна, – книга тут же потеряла для неё всякий интерес.
В тридцать лет Ахматова принялась за английский с героической решимостью: «Как глупо прожить жизнь и не прочесть в подлиннике Шекспира». Восемь часов ежедневной работы с грамматикой, самостоятельно изобретенная система по заучиванию лексики – и через полгода она свободно читала великого драматурга.
Венцом признания стала степень почётного доктора Оксфордского университета в 1965 году. Это был первый выезд Ахматовой на Запад после установления советской власти, и там её встретили как классика мировой поэзии. Студенты выстроились в живой коридор, аплодируя женщине, которая сохранила голос подлинной трагедии даже в условиях репрессий.
Постоянно мистифицировала
Как-то раз, еще будучи маленькой девочкой, Ахматова (тогда еще Горенко) прогуливаась с няней по аллеям Царского Села и нашла декоративную булавку в форме лиры. Маленькая девочка почему-то прониклась глубоким и искренним убеждением, что булавочка была потеряна самим Пушкиным во время его пребывания в этих местах – и с тех самых пор Анна Андреевна начала считать себя духовной наследницей великого поэта, избранной самой судьбой.
Эта находка стала отправной точкой для формирования сложного мистического мировоззрения будущей поэтессы, которая всю жизнь будет искать и находить знаки высших сил в самых обыденных событиях, превращая случайности в систему пророчеств.
Бабушкино кольцо с черной финифтью она носила как священный амулет, веря в то, что оно защищает ее от всех жизненных невзгод, а свой дар предвидения считала не плодом воображения, а реальной способностью, которая, как ни странно, подтверждается цепочкой удивительных совпадений, заставляющих усомниться в случайности происходящего.
До наших дней дошли воспоминания о том, как Ахматова внезапно предсказала чужую судьбу. Сама Анна в то время была еще подростком, и в ее присутствии взрослые увлеченно обсуждали способности некой талантливой девочки, строя радужные планы относительно ее будущего, в то время как юная Ахматова лежала на диване с книгой, молча шая обсуждения.
И вдруг кто-то из присутствующих произнес фразу о великом будущем ребенка. Именно тогда, совершенно неожиданно для всех и для самой себя, Ахматова проронила слова, которые впоследствии эхом отзовутся в реальной жизни:
«Да, если в шестнадцать лет она не умрет в Ницце от чахотки».
Эти слова, произнесенные как будто помимо воли говорящей, словно через нее высказывается некая мистическая сила, знающая тайны человеческих судеб, повергли всех присутствующих в шок, который лишь усиливается, когда предсказание исполняется с пугающей точностью.
1921 год приносит еще один невероятный эпизод, который происходит в поезде, где Ахматова оказывается без спичек в тот момент, когда ей хочется курить. Выйдя в тамбур, она встречает там молодых солдат, столкнувшихся с той же проблемой – у молодых людей тоже не было спичек. Случается почти невероятное: Анна Андреевна умудрилась извернуться и быстро прикурить свою сигарету от искры, залетевшей в тамбур от паравоза, вызвав восхищение солдат. «Эта не пропадет», – засмеялись они.
Вернувшись в купе под впечатлением от этого происшествия, Ахматова пишет стихотворение «Не бывать тебе в живых», которое через несколько дней оказывается жуткой эпитафией Николаю Гумилеву, ее первому мужу, расстрелянному по обвинению в контрреволюционном заговоре.
Даже приближение собственной смерти не остается для Ахматовой тайной: в возрасте 76 лет, приехав в подмосковный санаторий для лечения хронических недугов, она вдруг начинает проявлять странное беспокойство, требуя Библию и заявляя о необходимости срочно сверить ее текст с кумранскими рукописями.
Эта просьба, кажущаяся неуместной для человека, приехавшего поправлять здоровье, приобретает мистический смысл для тех, кто знает о способности поэтессы предчувствовать важные события, ведь эта Библия действительно понадобится ей для последнего разговора с вечностью.
Заключение
Не всё в её жизни поддавалось логике, и не всякая техника ей поддавалась. Но, может быть, благодаря этому в ней и сохранилось то странное, хрупкое и уникальное «я» обворожительной и умной женщины, которое невозможно объяснить – можно только почувствовать, когда читаешь её стихи или вспоминаешь, как она говорила: «Давайте просто прокатимся».
