Кровь стучала в висках, когда я швырнула телефон на диван. Сообщение от Максима — очередная отговорка, почему он не может вернуться домой к ужину. К нам с Мишей. Сын уже спал в своей кроватке, изможденный криками, а я стояла посреди гостиной, где еще недавно витали мечты о счастливой семье. Что стало с мужчиной, который когда-то смотрел на меня, словно я была центром его вселенной?
Когда пропасть между нами стала такой непреодолимой? Я провела рукой по лицу, стирая слезы. Нет, так больше продолжаться не может. Пора все менять..
Когда я впервые встретила Максима, он был куратором новичков в маркетинговом агентстве, куда я устроилась после университета. Его уверенность и профессионализм магнитом притягивали мой взгляд. Мы вместе разбирали рекламные кампании, он терпеливо объяснял мне тонкости работы с клиентами и всегда находил время ответить на мои бесконечные вопросы.
Все изменилось, когда его повысили и перевели в другой отдел. Наши пути разошлись, мы перестали видеться в офисе. Внезапно мне стало нестерпимо скучно без наших профессиональных дискуссий. Видимо, ему тоже, потому что однажды на моем столе оказалась записка: «Нужно обсудить прошлогоднюю кампанию для „Солнечного берега». Кофе после работы?»
Вечер, начавшийся с обсуждения рабочих моментов, перетек в долгую прогулку по городу. Мы говорили обо всем: о детских мечтах, о любимых книгах, о путешествиях, которые хотели бы совершить. Сумерки опустились на город, когда мы дошли до городской набережной. Река переливалась золотом в лучах заходящего солнца, когда Максим вдруг замолчал на полуслове, повернулся ко мне и прикоснулся к моим губам.
— Знаешь, Аня, я, кажется, влюбился в тебя с первого собеседования, — прошептал он, отстраняясь.
Мое сердце забилось, как птица в клетке. Ведь и я украдкой смотрела на него все эти месяцы, и даже пришла на работу с температурой, когда узнала, что он проводит важную презентацию.
— Почему же ты молчал так долго? — спросила я, не веря своему счастью.
— Боялся все испортить, — его улыбка обезоружила меня.
Наши отношения развивались стремительно. Максим окружил меня заботой и вниманием. Он мог прислать букет цветов в офис просто так, без повода. Мы вместе завтракали перед работой, а вечерами исследовали маленькие уютные рестораны. Коллеги понимающе улыбались, когда встречали нас вместе, но мы не спешили делиться своим счастьем со всем миром.
Через полгода, в тот же самый вечер, что и наш первый поцелуй, Максим привел меня на набережную. Закат полыхал, как пожар, отражаясь в реке кровавыми всполохами.
— Анна, — произнес он, опускаясь на одно колено, — я не представляю жизни без тебя. Ты выйдешь за меня?
Слезы счастья затуманили глаза, когда я кивнула, не в силах произнести ни слова.
После свадьбы началась наша совместная жизнь. Мы создавали уют в съемной квартире, планировали отпуск, мечтали о собственном доме. Каждый день был наполнен радостью от того, что мы вместе. До того момента, когда я поняла, что беременна.
В тот вечер я подготовила особенный ужин и зажгла свечи. Сердце трепетало от предвкушения его реакции.
— Максим, у меня для тебя сюрприз, — я протянула ему маленькую коробочку, перевязанную лентой.
— Что это? — он взял подарок с легким недоумением.
Открыв коробку, он увидел детский носочек и тест с двумя полосками.
— Мы скоро станем родителями!
Максим застыл. Его лицо не выражало ничего, кроме замешательства. Он смотрел на тест так, будто это была бомба с тикающим таймером.
— Ты… уверена? — наконец выдавил он.
— Абсолютно. Доктор подтвердил. Ты не рад?
— Конечно, рад, — слишком поспешно ответил он, не глядя мне в глаза. — Просто это… неожиданно. Нам придется многое пересмотреть. Детские вещи, коляска, кроватка — это все стоит денег. И наша жизнь… она полностью изменится.
— Разве мы не говорили о детях? — недоумение сменилось тревогой.
— Да, но я думал, это будет позже. Гораздо позже, — он пожал плечами. — Впрочем, теперь уже ничего не изменить.
Его последние слова больно ранили. «Ничего не изменить» — словно наш ребенок был досадной ошибкой, а не чудом. Но я убедила себя, что он просто в шоке и скоро привыкнет к мысли о ребенке.
Месяцы беременности показали, как сильно я ошибалась. С каждым днем Максим становился все более отстраненным. Он не интересовался ни моим самочувствием, ни развитием малыша. Мои попытки увлечь его покупкой детских вещей наталкивались на холодное:
— Тебе виднее, что нужно. Я в этом не разбираюсь.
Гормональные перепады делали меня более чувствительной, и я часто плакала из-за его равнодушия.
— Максим, я так хочу соленой клубники, — однажды ночью я разбудила его, не в силах бороться с внезапным желанием.
— Соленой чего? — пробормотал он сонно. — Ты с ума сошла? Сейчас два часа ночи.
— Но я не могу уснуть, пока не попробую, — слезы уже текли по щекам. — Пожалуйста. И еще мятное мороженое.
Максим резко сел в постели, включил ночник и уставился на меня как на сумасшедшую.
— Ты серьезно плачешь из-за какой-то клубники?
— Да, — всхлипнула я. — Я ничего не могу с собой поделать.
С тяжелым вздохом он встал, оделся и хлопнул дверью. Вернувшись через час, швырнул пакет с покупками на кухонный стол и ушел в гостиную, где до утра играл в видеоигры.
С каждым днем его раздражение росло. Любая моя просьба вызывала волну негатива.
— Анна, мне надоело быть твоим лакеем, — заявил он после очередной моей прихоти. — У меня тоже есть своя жизнь.
— Но это же временно, — пыталась объяснить я. — Это все гормоны, я не могу контролировать свои желания. Неужели так сложно проявить немного терпения?
— Нет, это ты не понимаешь. Ты прекрасно можешь обойтись без всех этих капризов или позаботиться о себе сама.
— Максим, во мне растет человек! Я ношу твоего ребенка и думала, что могу рассчитывать на твою поддержку. Мне физически тяжело даже ходить, — я погладила свой огромный живот. — Зато смотри, какой непоседа растет! Чувствуешь, как толкается?
— Это еще не человек, — холодно отрезал он. — А ты ведешь себя, как помешанная.
Его слова жалили, как ядовитые осы, но я убеждала себя, что он просто устал. Ведь Максим действительно стал больше работать, чтобы обеспечить нас с малышом. Я старалась не замечать, что он никогда не разговаривал с ребенком в моем животе, не читал ему сказки, как это делают другие отцы. Я надеялась, что когда малыш родится, все изменится.
Миша появился на свет после двенадцати часов схваток. Когда медсестра положила крошечный сверток на руки Максиму, в его глазах мелькнуло что-то похожее на нежность. «Все будет хорошо», — подумала я.
Но моя радость длилась недолго. Уже через несколько недель стало ясно, что отцовство не входит в планы Максима.
— Максим, подержи Мишу, пока я развешу белье, — попросила я, протягивая сына.
— Не могу, я обещал встретиться с Димой и Пашей. Да и не знаю я, как с ним обращаться, — отмахнулся он.
— Твои друзья подождут пять минут. Взять сына на руки не так уж сложно.
— А ты сама не можешь? Я же сказал, что опаздываю.
— Максим, неужели встреча с друзьями важнее собственного сына? Уверена, они поймут, если ты скажешь, что помогаешь жене с ребенком.
— За детьми должны смотреть женщины, для этого у них есть материнский инстинкт. Я зарабатываю деньги — это моя часть договора. Что еще тебе нужно?
— Пока мы спорим, ты уже десять раз мог бы подержать Мишу. Никуда ты не пойдешь, пока не начнешь участвовать в жизни своего ребенка.
С выражением мученика Максим все-таки взял на руки сына. Сделав это с такой неохотой, словно ему поручили разминировать бомбу.
— Теперь довольна? — бросил он, ставя точку в разговоре, и вышел из квартиры.
С каждым днем он находил все новые поводы, чтобы не возвращаться домой. Когда Мише было всего восемь месяцев, я уже тонула в домашних делах. Стирка, готовка, уборка, бесконечные ночные кормления — все ложилось на мои плечи. Максим либо задерживался на работе, либо проводил время с друзьями. Наши разговоры превратились в сплошные ссоры.
— Максим, я с ног валюсь от усталости, а тебе даже в голову не приходит предложить помощь! — я прислонилась к дверному косяку, наблюдая, как муж собирается на очередную встречу с приятелями. — Ты веселишься до поздней ночи, пока я как белка в колесе кручусь целыми сутками. У меня даже десяти минут нет, чтобы спокойно выпить чашку чая. Тебя это вообще волнует?
— Я, между прочим, на работе горбачусь! — огрызнулся Максим, поправляя воротник рубашки перед зеркалом. — Зарабатываю на хлеб насущный и на все эти бесконечные памперсы. Думаешь, мне не хочется отдохнуть от этого вечного плача? У меня от него мигрень каждый вечер.
— А у меня, значит, не бывает? — я скрестила руки на груди. — Ты такой же родитель Мише, как и я. Почему же вся ответственность только на мне? Хоть раз бы без этого театрального вздоха взял и сделал что-нибудь для сына. Знаешь, сколько усилий требуется, чтобы уложить его спать? Неужели так трудно помочь?
— У нас дома женщина кто? Я, что ли? — Максим повернулся ко мне с вызывающим видом. — Заботиться о ребёнке и доме — это женская обязанность. Моё дело — приносить деньги.
— Надо же, какие речи пошли! — я почувствовала, как кровь приливает к лицу. — А ребёнка, видимо, я одна сделала?
— Господи, ты вечно чем-то недовольна! — Максим раздражённо взмахнул руками. — Я прихожу домой передохнуть, а не выслушивать бесконечные претензии. Я мечтаю возвращаться к ухоженной, стройной и бодрой жене, которая встретит меня с улыбкой, а не с очередным списком обвинений.
— Не слишком ли многого хочешь? — мой голос дрогнул. — Как я могу быть ухоженной и бодрой, если недосыпаю и целыми днями кручусь как белка в колесе? Подожди-ка… Ты сказал «стройной»? Я не ослышалась?
— Всё правильно услышала, — Максим окинул меня оценивающим взглядом. — И во время беременности, и сейчас. Ты располнела, а мне нравятся худенькие.
— Невероятно! Какой принципиальный! — я не могла поверить своим ушам. — Очнись, Максим, я родила всего восемь месяцев назад! И повторяю в тысячный раз — я с рассвета до заката занимаюсь Мишей и домашними делами. Когда мне заниматься собой? Если бы ты хотя бы изредка подменял меня, может, у меня появилось бы время на себя. Но тебе же безразлично! Лучше с друзьями время убить, чем супруге помочь!
— Всё, с меня хватит этой пилёжки! — Максим схватил ключи со столика. — Я ухожу. И, будь добра, не названивай мне, когда я с парнями. Не выставляй меня идиотом.
Эти разговоры повторялись с удручающей регулярностью, но ничего не менялось. Я изнемогала от усталости и продолжала изводить мужа упрёками. Моё психическое состояние балансировало на грани срыва.
Будь я матерью-одиночкой, возможно, было бы не так мучительно — я бы просто знала, что вся ответственность на мне. Но жить с человеком, который может, но отказывается помогать — это превращало меня в клубок нервов и негодования.
Через несколько дней Мише должен был исполниться год. Я несколько месяцев откладывала деньги, планируя устроить небольшой, но душевный праздник. Пригласила родителей с обеих сторон, чтобы всем вместе отпраздновать этот важный день. Но я даже представить не могла, что у Максима созрел совершенно иной план.
— Максим, ты не видел конверт с деньгами, отложенными на Мишин праздник? — я лихорадочно перебирала содержимое шкатулки, где хранила наши сбережения. — Я точно помню, что положила его сюда.
— День рождения сына отмечать не будем, деньги на праздник я отдал другу, ему нужнее — Заявил мне мой муж
— Что ты сделал?! — я не поверила своим ушам. — Это шутка такая?
— Нет, я абсолютно серьёзен, — Максим наконец поднял на меня глаза, в которых не было и тени раскаяния.
— Позволь поинтересоваться, на что ушли эти деньги?
Я ещё надеялась услышать, что у его друга серьёзные проблемы — может, болезнь близкого или другая беда, требующая срочных расходов.
— У Паши сломался автомобиль, ремонт стоит целое состояние. Ты же знаешь, он не из тех, кто будет трястись в общественном транспорте. Какой я друг, если не выручу в трудную минуту?
— А какой ты отец, если забираешь деньги, отложенные на первый день рождения твоего сына, и отдаёшь их избалованному приятелю? — я чувствовала, как внутри поднимается волна ярости.
— Да зачем вообще этот праздник годовалому ребёнку? Он даже не запомнит ничего, только деньги зря спустили бы. А человеку помощь требуется, это важнее.
Меня буквально затрясло от возмущения. Такого предательства я никак не ожидала.
— Тебе вообще нужна эта семья, скажи честно? — слова вырвались сами собой.
— Что за бессмысленные вопросы, Анна? Прекрати меня изводить.
— И правда, ответ на этот вопрос мне известен уже давно.
В этот момент из детской комнаты раздался плач — наш спор разбудил Мишу. Я поспешила к сыну, чтобы успокоить его и уложить обратно. Укачивая малыша, я услышала, как хлопнула входная дверь — Максим в очередной раз сбежал к приятелям.
«С меня довольно. Хватит это терпеть», — пульсировало в моей голове.
Когда Миша уснул, я решительно направилась в спальню и начала собирать вещи мужа. Закончив с этим, я позвонила родителям и сообщила, что праздника не будет.
— Доченька, как же так? Мы уже и подарки приготовили, я даже новую блузку купила, — расстроенно произнесла мама.
— Благодарите Максима, который отдал все наши сбережения своему дружку на ремонт автомобиля.
— Что ты сказала? — в трубке раздался изумлённый голос отца.
— То, что слышите. И вот ещё новость — я решила с ним расстаться, — я резко выдохнула и разрыдалась, осознав, что впервые высказала вслух мысль, которая преследовала меня последние месяцы.
Родители пытались успокоить меня, советовали всё обдумать и поговорить с мужем.
— Бесполезно с ним разговаривать, — всхлипывала я. — Ему наплевать и на меня, и на ребёнка. За весь период беременности и почти год жизни нашего сына я не видела от Максима ни грамма поддержки, хотя родителями стали мы оба. Я измучилась от такого отношения. Уж лучше быть одной, чем с таким бездушным человеком.
В итоге родители поддержали моё решение и пообещали помочь, чем смогут. Они также настояли на том, чтобы всё-таки отпраздновать первый день рождения внука, взяв расходы на себя. Я сначала отказывалась, но под их напором согласилась, и это немного облегчило моё состояние.
Когда Максим вернулся домой под утро, я встретила его у порога с упакованными чемоданами.
— Квартира, как тебе известно, оформлена на меня, так что не вздумай спорить, — я говорила тихо, но твёрдо. — Раз тебе дороже посиделки с друзьями, чем собственная семья, туда и отправляйся. Документы на развод передам через твою маму, подпиши по-хорошему.
На сына тебе откровенно плевать, так что я подам на алименты. И не вздумай уклоняться от выплат. Тебе теперь нужно заботиться только о себе любимом, так что, полагаю, не составит труда хотя бы финансово участвовать в жизни сына.
Максим не произнёс ни слова. Он молча взял чемоданы и захлопнул за собой дверь. А я не испытывала ни капли сожаления о своём решении. Мы, пусть и скромно, но отметили первый день рождения Миши. Свекровь и свёкор приехали поздравить внука и даже привезли подарки, но не остались надолго, хотя я не возражала.
Шло время, а бывшего мужа я больше не видела. О сыне он даже не вспоминал и не пытался хоть как-то участвовать в его жизни. Радовало лишь то, что алименты поступали вовремя, и что моё эмоциональное состояние заметно улучшилось, нервозность постепенно отступала.
