Мать 16-летней Бернадетты считала, что дочь «слишком завлекательно» смотрит на ее нового мужа, 34-летнего красавца мистера Мёрфи. Однако, дело обстояло ровным счетом наоборот: это мистер Мёрфи не давал девочке прохода, подкарауливал ее на лестнице, хватал за всякие места, отпускал скабрезные шутки и неприличные намеки.
Когда был жив отец Бернадетты, ее мать, Дороти Грэхам, относилась к дочери с огромной любовью и нежностью, но все изменилось после смерти отца и прихода в дом мистера Мёрфи. Дороти до умопомрачения влюбилась в рафинированного красавца с тонкими усиками на холеном лице.
Ей, сорокалетней, пусть и сохранившей красоту, вдове, всюду мерещились соперницы. Ревность буквально пожирала Дороти. И главной опасностью для своей счастливой жизни с молодым мужем женщина посчитала свою дочь Бернадетту.
К 16 годам Бернадетта превратилась в хорошенькую девушку, формы которой, по мнению ее матери, были неприлично развитыми для ее возраста. Миссис Грэхам была уверена, что дочь одолевают греховные мысли и сны, которым позавидовала бы и древнеримская Мессалина.
И, понятное дело, предметом воздыхания дочери Дороти считала своего драгоценного супруга.
Однажды, когда миссис Грэхам отлучилась по делам, мистер Мёрфи затащил падчерицу в чулан. Примерно через три месяца мать заметила, что платья стали дочери слишком тесны. Дороти тут же все поняла и сильно избила Бернадетту. Когда мистер Мёрфи попытался защитить падчерицу, миссис Грэхам вскричала:
— Ей больше нет места в моем доме!
Немного придя в себя, женщина снова обратила пылающие глаза на вжавшуюся в уголок, рыдающую дочь:
— Ты едешь в приют Магдалины.
Первый приют Магдалины открылся в Дублине в 1767 году. Учреждение принадлежало известной благотворительнице Арабелле Денни и первоначально представляло собой вполне благопристойное учреждение для реабилитации «падших женщин».
В приют «бабочек» привозили прямо с улиц в добровольном порядке, многие девушки сами приходили в учреждение. В приюте они получали крышу над головой и питание, а взамен занимались швейной работой. Воспитанница могла покинуть приют по своему желанию.
Идея Арабеллы Денни пришлась по вкусу католической церкви, и вскоре в Ирландии появилась целая сеть приютов Магдалины. К концу XIX в. подобные заведения работали не только в Ирландии, но и в Англии, во Франции, в Испании, в Канаде.
Однако, приют Арабеллы Денни и приюты Магдалины конца 19-го столетия сильно отличались. Постепенно в учреждения начали принимать не только «бабочек» с улиц, но и обычных женщин, вдруг ставших чем-то неугодных их родственникам.
Часто в приюты попадали вдовы, девочки-подростки, женщины и девушки с отклонениями в поведении, матери-одиночки, девушки, забеременевшие вне брака и т.д. Вполне обычной причиной для отправки в приют была и «слишком соблазнительная внешность», которую почему-то ставили женщине в упрек.
Радикально изменились и условия содержания. Церковь больше не спонсировала учреждения, переведя приюты Магдалины на полную самоокупаемость. В результате воспитанницы были вынуждены заниматься тяжелым трудом — в основном, они работали прачками. В Англии в какой-то момент учреждения даже перестали называть словом «приют», называя их «прачечные Магдалины».
После работы воспитанницы отправлялись на длительную молитву. В стенах приюта было запрещено громко разговаривать или смеяться: более того, часто вводились периоды принудительного молчания, за строгим исполнением которых следили бдительные сотрудники — монахи и монахини из «Движения спасения».
Идея Арабеллы Денни об исправлении «падших» постепенно ушла на второй план: теперь учреждения были своего рода исправительными трудовыми лагерями для женщин, по какой-то причине оказавшихся неугодных обществу. Монахиням-сотрудницам было дано право применять самые жесткие меры по отношению к нерадивым воспитанницам.
В приютах процветали телесные наказания, а мужчины-сотрудники, в том числе, протестантские монахи, регулярно пользовались бесправным положением «магдалин», не неся за это ровным счетом никакой ответственности.
Самое главное: девушки не могли покинуть приют, если за них не поручился близкий родственник. А ведь родственники, как правило, и были теми, кто отправлял несчастную в «прачечную Магдалины»…
Правительства Великобритании и Ирландии закрывали глаза на происходящее в стенах благотворительных учреждений. «Прачечные Магдалины» были властям исключительно выгодны. 10 тысяч почти бесплатных рабынь — государство просто-напросто не могло отказаться от такого преимущества.
В результате английское и ирландское правительства заключали с церковью договоры на обслуживание «прачечными Магдалины» армии, больниц, школ и других государственных структур.
Вне зависимости от возраста, воспитанницы были обязаны называть сотрудниц-монахинь «матерями», а те называли их «детьми». Многие женщины, не имевшие родственника, который мог поручиться за них, проводили в стенах приюта всю жизнь.
Общество, не знавшее, что именно происходит в стенах приютов, полностью одобряло деятельность этих учреждений. Девушки перевоспитываются, стирка армейских рубашек идет, правительство экономит деньги — все хорошо и всем хорошо. Кроме несчастных воспитанниц, разумеется.
В результате «прачечные Магдалины» просуществовали в Европе весь двадцатый век. Последнее учреждение было закрыто в Ирландии в 1996 году, да и то многие исследователи были уверены, что закрывались приюты из-за постепенного распространения стиральных машин, а не из-за бесправного положения воспитанниц.
Лишь в 1999 году на приюты Магдалины было обращено пристальное внимание общества. В Ирландии разразился страшный скандал, в центре которого оказалась католическая церковь и правительство страны. Несколько бывших воспитанниц обвинили создателей приютов, их сотрудников, спонсоров, монахинь и монахов католической церкви в изоляции, содержании в рабстве, физическом и психологическом насилии.
На территории приютов были найдены братские могилы — как женские, так и детские. Выяснилось, что умерших воспитанниц и их дет3й монахи хоронили тайно, безо всякой огласки.
Правительство Ирландии долго сопротивлялось натиску общества, но в 2013-ом году премьер Энда Кенни признал «значительную роль государства» в работе сети прачечных. Пострадавшим женщинам были принесены извинения и выплачены компенсации.
Среди женщин, нанесших правительству и церкви жестокий удар, окончательно разрушивших «прачечные Магдалины» была и 60-летняя Мэри Смит, дочь Бернадетты Смит — именно под таким именем Бернадетту Грэхам много лет назад сдала в приют Магдалины ее собственная мать. Мэри родилась и выросла в приюте: с совсем еще юной мамой сестры-монахини ее сразу же разлучили.
Мэри повезло: после смерти Дороти Грэхам, ее отец, мистер Мёрфи, все-таки поручился за нее, и девушка навсегда покинула прачечную. Пожилой мужчина хотел поручиться и за Бернадетту, но сестры-монахини сказали, что женщина умерла…
