Палач примерялся к шее осужденной, когда она вдруг рассмеялась. Звонкий смех прокатился по площади Грев, заставив толпу отпрянуть. Даже лейтенант полиции де Рени, повидавший всякое, почувствовал, как холодеет его затылок.
— Я всего лишь дарила мужчинам любовь, месье, – её голос звучал негромко, но его услышали все. – Разве в этом преступление?
Никто не ответил. Все знали – десятки молодых дворян нашли свою смерть в объятиях этой женщины. Сначала в Темзе, потом в Сене…
Год назад подобная участь ждала и Луи де Сент-Андре, юного французского барона, чья встреча с Лондонской Красавицей положила начало этой истории…
Темза катила свои мутные воды мимо недавно отстроенных после пожара набережных. Город еще помнил чуму и пламя – два года назад мор выкосил половину жителей, а год назад огонь пожрал улицы. Но Лондон возрождался, и вместе с ним возрождалась жажда жизни…
Луи де Сент-Андре изнывал от скуки. Две недели в Лондоне показались ему вечностью – дела с наследством матери-англичанки затягивались, а местные развлечения вызывали лишь раздражение. После изысканных салонов Марэ здешние забавы казались грубыми, как необработанный алмаз.
Впрочем, город можно было понять. Чума выкосила половину жителей, огонь пожрал улицы. Уцелевшие пили жизнь большими глотками, словно пытаясь заглушить память о погребальных кострах. Даже король Карл II, недавно вернувший себе трон отца, предпочитал балы государственным делам. Война с Голландией занимала его куда меньше, чем очередная фаворитка.
В последний лондонский день Луи размышлял о Париже. Завтрашний прилив должен был унести его корабль прочь от берегов туманного Альбиона. Молодой барон предвкушал, как будет рассказывать в салонах об английских чудачествах – о джентльменах, которые предпочитают эль тонким винам, о толпах, ревущих на петушиных боях…
Одно лишь смущало его тщеславие – за две недели он не завел ни одной интрижки с местными красавицами. Не то чтобы их не было – англичанки славились своей красотой. Но то, что не случилось за четырнадцать дней, вряд ли могло произойти за оставшиеся часы.
Чтобы скоротать время, Луи решил в последний раз взглянуть на львов в Тауэре. Спустившись к реке, он подозвал лодочника:
– В Тауэр. Только не спеши – я хочу насладиться видами.
Темза действительно стоила внимания. В те времена река служила главной улицей Лондона – по ней было проще добраться из конца в конец города, чем по грязным переулкам. Лодки сновали как челноки в ткацком станке, создавая на воде причудливый узор…
Внезапно сердце Луи пропустило удар. Их лодка обогнала изящное суденышко, устланное бархатными подушками. На них полулежала женщина такой красоты, что молодой барон забыл, как дышать.
Ей было около двадцати трех. Черные глаза сияли как звезды на фоне фарфоровой кожи, а серебристые волосы струились по плечам подобно лунному свету. Черное бархатное платье с дерзким вырезом подчеркивало белизну шеи, украшенной жемчужным ожерельем.
«Должно быть, одна из королевских фавориток», – подумал Луи. Все знали, что Карл II, несмотря на официальную любовницу Барбару Палмер, не пропускал ни одной красавицы.
Он едва успел отвести взгляд, когда заметил, что незнакомка смотрит на него. В её улыбке таилось обещание, от которого закружилась голова. Белоснежные зубы сверкнули как жемчужины в оправе алых губ.
– Придержи весла, – бросил Луи лодочнику. – Пусть та лодка нас догонит.
– Вы о лодке мистрис Сиблис? – лодочник скривился, словно укусил кислое яблоко.
– Ты знаешь её?
– Её зовут Молли Сиблис. Прозвали Лондонской Красавицей – говорят, красивее женщины нет во всем городе. А насчет знатности… – он противно ухмыльнулся. – Спросите у неё сами.
Луи оборвал его. Грубость простолюдина раздражала, а имя красавицы он уже узнал. Теперь оставалось только следовать за её лодкой и, когда она причалит, завязать знакомство…
Лодки скользили по Темзе почти вплотную. Когда суденышко Молли Сиблис повернуло к берегу напротив Тауэра, Луи велел лодочнику обогнать его. Ловкий маневр позволил молодому барону первым ступить на причал.
Протянутая рука, изящный поклон – словно перед принцессой крови. Крошечная ножка в атласной туфельке замерла над ступенькой.
– Простите мою дерзость, мадам, – Луи вложил в голос всё свое парижское очарование. – Но увидев вас однажды, я не смог противиться искушению взглянуть снова…
Молли улыбнулась, и сердце молодого барона растаяло окончательно.
– Мне не в чем вас упрекнуть, – её голос, низкий и чуть хрипловатый, заставил его вздрогнуть. – Ведь я первая улыбнулась вам. Вы француз, не так ли?
– Как вы догадались?
– По акценту. Обожаю французов… – она чуть прикрыла глаза. – Раз вы так любезно предлагаете помощь, не проводите ли меня домой? Это совсем близко, на набережной.
Пока они шли, Луи узнал, что она вдова, леди Сиблис. Дом действительно оказался недалеко – мрачное каменное здание с решетками на окнах первого этажа, одно из немногих уцелевших после пожара.
– Выглядит не слишком весело, – Молли проследила за его взглядом. – Но внутри куда уютнее. Не хотите убедиться сами?
В её глазах плясали дьявольские огоньки, а улыбка обещала рай…
Дом и впрямь удивил Луи. За мрачным фасадом скрывались покои, достойные герцогини – венецианские зеркала ловили свет хрустальных люстр, восточные ковры заглушали шаги, серебряная посуда сверкала на дубовых полках.
Прислуги оказалось немного: пожилая экономка миссис Токер и её дочь Кейт, темноволосая красавица с задумчивым взглядом. Ни лакея, ни конюха, ни единого мужчины в доме.
– Мой дядя, – Молли поймала вопросительный взгляд гостя, – человек старых правил. Пока я ношу траур, он требует строжайшей скромности. Даже слуги-мужчины под запретом. Позже, конечно…
Она не договорила – ужин уже ждал их. Луи поразился изысканности блюд и тонкости вин. Никакого эля – только лучшие испанские и французские марки.
Но что-то тревожило его. Быть может, печальные взгляды, которые бросала на него миссис Токер, разливая вино? Или странная напряженность в воздухе? Впрочем, когда Молли отпустила прислугу, тревога растаяла без следа.
Они говорили обо всем – о Париже и Лондоне, о театре и поэзии. Молли расспрашивала о его семье, связях, планах. Испанское вино развязывало язык, а близость красавицы туманила разум.
С каждым бокалом она придвигалась ближе. Её духи – странная смесь жасмина и чего-то горького – кружили голову. Когда их губы наконец встретились, Луи понял – корабль во Францию отплывет без него.
В объятиях Лондонской Красавицы время остановилось. Каждое прикосновение обжигало, каждый поцелуй пьянил сильнее вина. Шепот Молли, её смех, изгиб шеи в лунном свете – всё превратилось в дурманящий сон.
Рассвет застал их в её спальне. Луи дремал, когда почувствовал, как его настойчиво трясут за плечо.
– Вставайте! – в голосе Молли звенела тревога. – Быстрее!
– Что случилось?
– Дядя! Я говорила вам – он иногда навещает меня по утрам. Мои предчувствия никогда не обманывают…
Страх в её глазах казался неподдельным. Луи потянулся за шпагой:
– Я могу защитить нас.
– Нет! – она почти кричала. – Вы не знаете его. Если он застанет вас здесь… Умоляю, уходите! Приходите вечером, когда стемнеет.
В полусне Луи спускался по лестнице, перепрыгивая через ступеньки. В прихожей его ждала миссис Токер. Её лицо показалось ему восковой маской.
– Сударь, – прошептала она, оглядываясь на лестницу. – Заклинаю вас всем святым – не возвращайтесь в этот дом! С вами случится беда.
– Беда? О чем вы?
– Больше не могу говорить. Но умоляю – садитесь на корабль и уплывайте! Забудьте этот дом… и эту женщину.
– Эту женщину? – Луи нахмурился. – Вы странно говорите о своей хозяйке.
– О, вы её не знаете! – старуха вцепилась в его рукав. – Предупредив вас, я рискую жизнью…
– Да кто она такая, черт возьми? Сам дьявол?
Миссис Токер лишь покачала головой и почти силой вытолкала его за дверь.
На улице Луи поежился от утреннего тумана. Ночь была божественной, но слова служанки заронили в душу тревогу. Что-то неуловимо фальшивое таилось в этом доме – как тонкая трещина в безупречном зеркале.
Здравый смысл подсказывал сесть на корабль и забыть эту историю. Но воспоминания о Молли жгли кровь – её прикосновения, её запах, её смех…
«Всего одна ночь, – уговаривал он себя. – Что может случиться за одну ночь?»
В гостинице «Сомон» Луи предупредил хозяина, что задержится ещё на день. Весь день он бродил по городу как в тумане, то проклиная свою глупость, то мечтая о предстоящей встрече.
Когда сумерки окутали Лондон, барон направился к знакомому дому. Условный стук – и дверь открыла всё та же миссис Токер. При виде его она побледнела.
– Ах, сударь, – прошептала она. – Как вы неразумны! Почему не послушали меня?
Но было поздно. На лестнице уже стояла Молли в белом шелковом пеньюаре, протягивая к нему руки. И Луи, забыв все предостережения, устремился навстречу своей погибели…
Вторая ночь затмила первую. Молли превзошла саму себя в искусстве любви. Её страсть казалась неутолимой, её ласки изощренными до безумия. На рассвете Луи возвращался в гостиницу пьяным от счастья.
Начало этой увлекающей истории в конце статьи
Он влюбился безнадежно и окончательно. Мысли о возвращении в Париж растаяли как утренний туман над Темзой. Англия вдруг показалась землей обетованной.
Десять ночей подряд он приходил к дому на набережной. Каждый раз приносил подарки – изысканные безделушки, достойные королевы. Молли принимала их с очаровательной благодарностью, а её признательность становилась все более пылкой.
Но что-то изменилось в доме. Миссис Токер теперь не просто умоляла его бежать – она тряслась от страха, встречая его по утрам. А юная Кейт бросала на него странные взгляды, полные тоски и какой-то обреченной нежности.
Луи решил разгадать эту загадку. Узнав, что Молли после полудня обычно гуляет с загадочным дядюшкой, он выбрал время для визита.
Дверь открыла Кейт. Увидев его, она вскрикнула и попыталась захлопнуть дверь, но Луи успел поставить ногу в проем.
– Не бойся, – прошептал он. – Я должен поговорить с тобой.
– Нельзя! В доме никого… это неприлично…
– Прекрасно. Именно с тобой я и хочу поговорить.
Её глаза расширились от страха и чего-то еще – чего-то, от чего сердце Луи вздрогнуло.
Девушка провела его в свою каморку под крышей. Один взгляд в её светлые глаза – и Луи понял: она расскажет ему всё. Но сначала…
Поцелуй вышел неловким, отчаянным. В нем не было и тени той изощренной страсти, что дарила Молли. Только искренность, только боль.
– Теперь говори, – Луи гладил её дрожащие пальцы. – Кто она на самом деле?
История полилась потоком – словно прорвало плотину молчания. Молли Сиблис, дочь ирландского батрака, начала свой путь служанкой у богатого фермера. Соблазнила старшего слугу, заставила его убить хозяина. Выведала, где спрятаны деньги. А потом сдала любовника властям – его повесили прежде, чем он понял, кто его предал.
С деньгами она отправилась в Лондон. Её красота открывала любые двери, а холодный ум превращал мужское восхищение в золото. Она проникла в высшее общество, очаровала и погубила богатого финансиста.
– А молодые иностранцы? – голос Луи охрип. – Те, что исчезали?
– Их находили в Темзе, – прошептала Кейт. – Всегда после десяти ночей любви. Всегда отравленных. Но доказать ничего не могли…
– Почему десять ночей?
– Она говорит… говорит, что за это время мужчина успевает полностью довериться женщине. Отдать ей не только сердце, но и… – Кейт запнулась.
– Состояние? – Луи почувствовал, как холодеет спина.
– Вчера была ваша десятая ночь. Умоляю, бегите! Сегодня же, первым кораблем…
– Бежать? – Луи горько усмехнулся. – А ты? Останешься здесь, в этом доме смерти?
– Я должна… – Кейт отвернулась к окну. – Мать больна, нам некуда идти.
– Поедем со мной! Обеих возьму. В Париже я о вас позабочусь.
Девушка не успела ответить – внизу хлопнула входная дверь. Кейт побледнела:
– Она вернулась! Скорее, через черный ход…
Но было поздно. На пороге каморки уже стояла Молли Сиблис. Её черное платье делало кожу белее мрамора, в глазах плясали недобрые огоньки.
– Какая трогательная сцена, – голос звучал как шелест змеиной кожи. – Мой дорогой друг решил развлечься с горничной?
– Я узнал правду, – Луи выпрямился. – О вас. О пропавших мужчинах.
– Правду? – она рассмеялась, и от этого смеха заледенела кровь. – Я всего лишь дарю мужчинам любовь. Они сами идут в мои объятия, как мотыльки на огонь. Разве в этом преступление?
– А яд? Темза?
– Ах, это… – Молли прошла в комнату, её движения напоминали повадки кошки, играющей с мышью. – Что ж, раз вы всё знаете… Останьтесь на ужин. Последний ужин. Я приготовила особое вино – для разбитых сердец.
Отказаться было бы трусостью. Луи понимал – он в любом случае не выберется из этого дома живым. Но у него оставался шанс спасти Кейт.
– Я принимаю приглашение, – он поклонился с преувеличенной учтивостью. – Но позвольте сначала отправить записку в гостиницу. Меня будут искать, если не вернусь к утру.
В глазах Молли мелькнуло что-то похожее на уважение:
– Какое благоразумие! Но я предпочитаю, чтобы наш последний ужин остался… интимным. Кейт, проводи месье вниз. И передай матери – пусть сходит за Джеком.
Спускаясь по лестнице, Луи шепнул девушке:
– В гостинице «Сомон» – французский паспорт и деньги. Возьми мать и беги. В Париже найдешь меня… – он осекся. – Вернее, моего поверенного.
В столовой было очень роскошно – как в первый вечер. Те же свечи, то же испанское вино. Но теперь Луи видел трещины под глянцевой поверхностью. Как серебро отражало пламя свечей – словно блеск ножа. Как дрожали руки миссис Токер, расставляя приборы. Как хищно улыбалась Молли.
– За любовь! – она подняла бокал. – Она прекрасна, даже когда смертельна. Особенно – когда смертельна.
Луи пригубил вино. Оно горчило на языке…
Бокал выскользнул из его руки, хрусталь разлетелся по паркету кровавыми брызгами. Молли смотрела, как Луи оседает в кресле, на её губах играла всё та же хищная улыбка.
– Не бойтесь, дорогой, – она погладила его по щеке. – Это быстрый яд. Говорят, даже приятный – как погружение в теплую воду.
Перед глазами всё плыло, но Луи заметил, как она достает из его камзола кошелек, письма, перстень с родовым гербом.
– Зачем? – язык едва ворочался. – У вас же есть состояние…
– Деньги? – она расхохоталась. – О нет, мой милый. Дело не в них. Дело в игре. В охоте. В том миге, когда мужчина понимает, что его погубила собственная страсть.
Яд растекался по венам жидким огнем. Но прежде чем тьма поглотила сознание, Луи услышал стук в дверь. Грубый мужской голос спросил:
– Где тело, миссис?
– Джек, милый, – голос Молли звучал уже издалека. – Как обычно – в Темзу. Только сначала дождемся прилива…
Последним, что увидел Луи, было лицо Кейт в дверном проеме. Она прижимала к груди его паспорт, глаза блестели от слез. «Беги», – хотел крикнуть он, но губы не слушались.
А потом наступила тьма.
Кейт бежала по ночному Лондону, прижимая к груди французский паспорт. Слезы душили её, но она знала – времени на скорбь нет. У неё оставался единственный шанс отомстить за Луи.
Французское посольство располагалось в особняке на Пэлл-Мэлл. Девушка колотила в ворота, пока заспанный привратник не открыл.
– К послу! Дело жизни и смерти!
– Его светлость почивают…
– Тогда через час в Темзе найдут тело французского дворянина!
Что-то в её голосе заставило привратника отступить. Через четверть часа Кейт уже рассказывала послу о Молли Сиблис. О десяти ночах любви. О яде. О телах в реке.
Сначала ей не верили. Но когда она выложила на стол паспорт Луи, глаза посла сузились:
– Барон де Сент-Андре? Я знал его отца… Где этот дом?
Стража настигла Джека, когда он тащил тело к причалу. Молли пыталась бежать, но её схватили в спальне – она как раз считала драгоценности, снятые с последней жертвы.
На допросе она держалась надменно. Даже под пытками не теряла своей дьявольской улыбки. Казалось, ей доставляет удовольствие перечислять свои преступления.
– Десять ночей, – повторяла она. – Всегда десять. Чтобы увидеть, как любовь превращается в страх. Как доверие сменяется ужасом. Это слаще любого вина…
Королевский суд приговорил её к виселице. Но Молли Сиблис еще не разыграла последнюю карту.
– Ваше величество, – писала она Карлу II. – Неужели вы позволите повесить самую красивую женщину Лондона? Ту, чья красота затмевает даже прелести герцогини Каслмейн?
Король, известный ценитель женской красоты, потребовал привести заключенную. Молли появилась перед ним в черном платье, подчеркивавшем белизну кожи. Её серебристые волосы сияли в свете свечей, глаза метали молнии.
Час спустя смертный приговор заменили ссылкой на Антильские острова.
На рассвете Молли должны были доставить на корабль. Но ночью в тюрьму проникли люди в масках. Они увели её, не оставив следов. Говорили, что следующие сутки Лондонская Красавица провела в опочивальне короля – Карл II желал лично убедиться в её несравненных достоинствах.
А потом лёгкая фелука доставила её во Францию. В Париже она появилась под именем графини де Монфор. Новое имя, новая история, новая жизнь.
Но Париж – не Лондон. Здесь интриги плелись тоньше, яды действовали медленнее. И всё же Молли не изменила себе. Снова начали пропадать молодые дворяне. Их находили в Сене – всегда после десяти ночей любви.
Она совершила лишь одну ошибку – сделала своим любовником лейтенанта полиции де Рени. Однажды на его стол легло письмо из Лондона. От девушки по имени Кейт…
…Де Рени стоял у окна своего кабинета, глядя на площадь Грев. Толпа жаждала крови – весь Париж говорил только о процессе над английской отравительницей.
На допросах она держалась как королева. Яды, убийства, предательства – она описывала их со сладострастной дотошностью, словно любовные утехи. Особенно упивалась рассказом о своем муже-финансисте.
– Вы любили хоть кого-нибудь? – спросил де Рени однажды.
– Любовь – самый сладкий яд, – она улыбнулась той самой улыбкой, что когда-то свела его с ума. – Я дарила мужчинам то, о чем они мечтали. Разве я виновата, что их мечты оказывались смертельными?
Теперь она шла к эшафоту в том же черном платье, что очаровало короля Карла. Серебристые волосы струились по плечам, словно лунный свет. Толпа затихла – даже перед лицом смерти Лондонская Красавица оставалась неотразимой.
…Палач примерился к её шее, когда раздался тот самый смех – звонкий, дерзкий, сводящий мужчин с ума. Даже де Рени, повидавший всякое, почувствовал, как холодеет его затылок.
– Вы думаете, это конец? – её голос летел над площадью. – Любовь и смерть – близнецы. Они будут идти рука об руку, пока существуют глупцы, готовые умереть за женскую улыбку.
Топор взлетел в воздух… Говорят, улыбка не сходила с её губ до самого конца.
А в порту Гавра молодая женщина с испуганными глазами поднималась на корабль, идущий в Новый Свет. Кейт крепко прижимала к груди медальон с портретом французского барона. Письмо де Рени обеспечило ей новую жизнь вдали от кошмаров прошлого…
В архивах парижской полиции до сих пор хранится дело Молли Сиблис. Пожелтевшие страницы помнят имена всех пострадавших от её «любви». Тридцать семь мужчин в Лондоне, двенадцать в Париже. Все молоды, красивы, богаты. Все влюблены без памяти. Всех из не стало после десяти ночей любви.
Говорят, в полнолуние у старого дома на лондонской набережной можно увидеть женскую фигуру в черном. Она манит прохожих серебристым смехом, обещает райское наслаждение. Но местные жители крестятся и спешат прочь – они помнят истории о Лондонской Красавице…
